хитрован где-то добыл. В итоге создан запас года на три, да с излишком, образовалась оптовая компания, в которой и мы все пайщики, что дает неплохие доходы. Главное, чтобы правление не стало себя вести, как до Беды было, – рядовым акционерам пять копеек в год, топ-менеджерам и верхушке – миллиарды в месяц… С этих мыслей сбил Енот, приволокший здоровенный шмат сала. Оно даже на вид было вкусным, несмотря на все разносолы – и те, которыми уже украсили столы, и те, которые еще оставались на кухне. Может, мне показалось, но вроде бы присутствовашие на кухне мужчины облизнулись. Енот не доверил процесс никому другому и стал, священнодействуя, нарезать продукт на тонкие бело-розовые ломтики.
– Сейчас уже можно шампанское вынимать, а вместо бутылей могу туда твое сало определить, – заявил Еноту Серега.
– Угу, – отозвался Енот.
– Ну все, все пришли. Давайте к столу! – заявил занявший весь дверной проход Ремер.
– Погодите минуту! – мало не хором отозвались женщины и Енот с Серегой.
– Время пошло! – строго заявил Ремер, и тут же был выставлен из кухни вон Дарьей Ивановной.
Уже вечером Ирка заметила немного не там, где она рассчитывала, просветы среди деревьев. Отдуваясь и устало пыхтя, она выбралась на опушку леса и увидела то, к чему стремилась, – широкую асфальтированную трассу. Четыре полосы, разделительной линии нет. Асфальт паршивый, заплата на заплате. Подумала и решила, что, скорее всего, это Крестецкий район. Тут всегда был никудышный асфальт. Дальше – у Валдая – гладенький и крепенький, а вот тут – до Валдая – словно война прошла. Хотя понятно – на Валдае, как толковал Витька, дачи всяких толстых дядек. А тут дач нету, вот и асфальт никакущий.
Что удивило – брошенных машин и не было толком в пределах видимости. Потом пригляделась – были, но мало. Центр дороги пустой, прямо хоть садись в какую из машин и езжай. Повертела головой. Посмотрела на быстро темнеющее небо. Потом аккуратно перебралась через высохшую канаву, которая здесь была как противотанковый ров, выбралась на асфальт.
Было тихо, тренькала какая-то пичуга.
Ирка поправила автомат и двинулась к стоящему неподалеку дальнобою. Громадная фура, расквашенная чем-то чудовищно тяжелым, была сброшена с шоссе и громоздилась в противоположной канаве неряшливой кучей. А вот темно-синий тягач-американец с кабиной размером с деревенскую баню остался стоять на обочине. Ирка знала, что в такой кабине можно переночевать с комфортом, там здоровенная лежанка запроектирована. Если в кабине нет хозяина, там она и переночует. Вымоталась за два дня блуждания по лесам-болотам изрядно и сейчас хотела только одного – вытянуть ноги и выспаться в безопасности. По дороге гулко разносились ее шаги, хотя старалась идти тихо. Странно, никаких зомби вокруг. Осторожно покосилась на торчащую из канавы колесами кверху легковушку, разглядела, что груда мусора из фуры – мятые и размокшие коробки с телефонами. Очень аккуратно заглянула в кабину. Пусто. По возможности страхуясь, потянула ручку. Высоко задранная дверь мягко распахнулась.
Ирка покрутила носом. Оно, конечно, из кабины густо пахнуло, но от такого запаха Ириха чуть не заплакала от умиления – пахло затхлостью и знакомым с детства букетом: нагретой за день пластмассой, старым табачищем, несвежим мужским бельем. Никакой трупной сладковатой гнуси и ацетона. Ирка решительно полезла в кабину.
По первому впечатлению все свидетельствовало о том, что хозяин спешно собрался и утек. Закрыла дверь, осмотрелась. В такой кабине она была впервые и убедилась – да, тут и жить можно. Мертвый экран маленького телевизора и распахнутый холодильник. Пустой, к сожалению. Здоровенное лежбище. Присмотрелась и поняла, что его можно развернуть вдвое.
Ага, еще и вторая полка, ярусом. Куча всяких мужских тряпок, одеяла, подушки.
Сдула привычно прядку волос, упавшую на глаза, и завозилась энергично, как воробей в прошлогоднем гнезде, старательно наводя порядок. Ну не могла она так сразу завалиться, хотелось, чтоб и это временное пристанище стало домом. В уюте высыпаешься лучше – это она с детства знала. Угомонилась, когда стемнело уже почти. Устроилась в водительском мягком кресле и на сон грядущий с аппетитом слопала найденную тут же в кабине банку теплой баклажанной икры, закусывая ее сухой китайской вермишелью. Запила водой из фляжки, покосилась на бензиновый примус «Шмель» и на захватанный грязными лапами полиэтиленовый пакет с маленькими сокровищами – хозяин в спешке не взял чайные принадлежности и несколько бомжпакетов. Потом полезла на лежанку, сбросив наконец-то утомившие башмаки. Еще хватило сил набить сырые берцы газетной бумагой из валявшихся тут же периодических изданий добедового времени, чтоб просушить. Свернулась калачиком и уснула, сунув пистолет под подушку, а автомат – поближе, под одеяло.
Пациент меня вызвал в прихожую и со значительным видом вручил симпатичный легкий карабинчик, как оказалось – под наш промежуточный патрон. Честно признаться, не очень-то он мне нужен, этот карабин с непонятным именем «мини-30», особенно после того, как эмчеэсники поделились с нами кучей СКС, найденных их ребятами в одном из не до конца демократизированных армейских складов. Правда, насчет ребят я не вполне прав, там и женщины были. У них в конторе девчонки весьма боевые, не отнимешь. Но прибыток – уже хорошо, попробовал я отдариться тут же ящиком сгущенки и коробкой с зерновым кофе. Кофе Мельников взял, а от сгущенного молока скривился, словно зеленый лимон сжевал. Оказалось, в армии как-то дорвался до сгуща, теперь видеть его не может. Ну понятно, у нас в роте ребята так шоколадом на пищекомбинате обожрались. Тоже потом страдали. А вообще приятно – даже не подарок, а внимание, но и подарок, как ни крути, тоже. Когда вернулись в комнату, увидели, что второй купецкий гость толкает речь, да так, что все его слушали, даже женщины. Здоровяк явно был в ударе и соловьем пел:
– Борщ… Что вы знаете о борще, бледные люди, живущие под унылым и блеклым небом скудного севера? Это первое блюдо красного цвета, испорченное уксусом, вот что вы знаете! Вы думаете, борщ – это прибрел с работы, сел и задумчиво внедрил в себя под пономарение теленовостей, не отвлекаясь на вкус и запах, полезный набор корнеплодов и аминокислот? Мне жалко вас, но я вам завидую, потому что открытие борща у вас впереди! Чтобы понять, что такое борщ, надо ехать на Украину, на Кубань или в Ставрополье – в город с говорящим за себя именем Изобильный! Надо ехать в место, где воткнутая в землю лопата, если забыть ее на три дня, уже не может быть вынута, а только окучена и привита чем-то полезным, ибо уже укоренилась и выгнала из себя нахальные побеги. Есть его надо вечером. Ну да, ужин отдай врагу. И это правильно, потому что, отдав врагу правильный борщ, ты сделаешь его другом, если он разделит его с собой. Или, если не разделит, осознание потери наполнит тебя священной яростью, и тогда уже все, борьба до полной победы и окончательной гибели мерзавца этого, ибо человек, борющийся за борщ, проиграть не может! Ибо борется он за святое и правое дело, самое святое после матери, детей, родины, хлеба и любимой женщины. Так вот, вечер. И не где-нибудь… В садочке, под деревьями… Жара ушла, но недалеко. Омыты в летнем садовом душе пот и усталость, ноги приятно гудят, и есть в такой душегубке ну совершенно нет желания. Ну так, взвара холодненького из погреба из запотевшего кувшина…
– Кхм, – внятно сказал Бурш.
– Ну черт с вами, из холодильника, врать-то чего. А общество собирается за столом, вся семья, чаянные и нечаянные гости. И затеплился вечерний добрый разговор, и разгорается потихоньку. А хозяйка хлопочет, и непонятно, когда она успевает (говоря со всеми), как по волшебству покрыть стол тарелками. Зелень… Эх, лучок зеленый! Укропчик со своей грядки, весь в каплях, собственно, вот прямо при нас его сорвали, помыли в уличном древнем рукомойнике, а он еще не понял, что его сорвали, и пахнет по-вечернему сильно и слюноотделительно… Помидорки духовитые до головокружения, царапучие микробные огурцы и прочая зеленая мелочь. А поверх листьев салата молодой чеснок, и кто сказал, что он помешает целоваться? Нам не помешает, мы все его хрумкнем, ибо без него неможно куснуть во-о-н то сало розовенькое.
Все сидевшие и стоявшие как по команде внимательно посмотрели на принесенное Енотом сало, развратно и вызывающе разлегшееся на своем почетном месте среди других разносолов. Баюн-рассказчик тоже взглянул и вдохновенно продолжил:
– Впрочем, про сало мы ведь уже знаем, поэтому бог с ним, с салом, оно рядом с не менее достойным – с салом копченым, да колбаской домашней, кровяночкой, да и другой. Ну ту уж и без чеснока можно, там и своего хватит. Я сказал, кроме взвара, ничего не надо? Тут я погорячился. Я же не видел эту домашнюю буженину, кокетничающую яркими пятнами морковного камуфляжа. Какой еще взвар, тут слюни надо успеть сглотнуть, а то поперхнешься, благословляя всю эту красоту и благодать божью! И вот в симфонию запаха всепобеждающе вторгся запах икры из синеньких – хозяйка только что спасла их из духовки для нас… Нет,
