А вот и Очи.
По одному на каждой стороне ворот, алые Очи уставились сверху на непрошеную гостью. Льдинки свисали с них, как замёрзшие слёзы.
Запыхавшаяся Аттия схватилась за бок и остановилась. Подняв глаза, обратилась к Оку.
— Я знаю, ты за мной наблюдаешь. Это ты отправил послание?
Тишина, только тихий шёпот снега.
— Что ты имел в виду, когда сказал, что скоро увидишь звёзды? Ты же тюрьма, как ты можешь увидеть то, что Снаружи?
В Очах пылало красное пламя. Ей показалось, или одно подмигнуло?
Подождав немного, Аттия поняла, что рискует промёрзнуть до костей, и пора двигаться дальше. Она пролезла через дыру в решётке и поплелась вперёд.
Инкарцерон жесток — это всем известно. Клодия говорила, что изначально задумка была совсем другая, что сапиенты создавали Тюрьму как великий эксперимент, как место, в котором царит тепло и свет, место, где любой человек чувствует себя в безопасности. Аттия с горечью рассмеялась. Если так, то ничего у них не получилось. Тюрьма захватила власть и начала творить, что ей вздумается: переделывала ландшафты, калёным железом выжигала любое неповиновение. Позволила своим обитателям убивать друг друга и смеялась над их драками. Она не ведает милосердия.
И лишь Сапфику — и Финну — удалось совершить Побег.
Аттия снова остановилась и подняла голову.
— Наверное, ты разозлился. Ты им завидуешь, правда?
Нет ответа. Вместо него пошёл снег — густой, мягкий, неумолимый. Путница снова закинула сумку на плечо и побрела дальше, чувствуя, как леденеют щёки и кончики пальцев, как трескаются губы.
На ней поношенная куртка, а перчатки все в дырах. Проклиная Рикса на чём свет стоит, Аттия спотыкалась на ухабах, один раз чуть не упала, запнувшись о брошенную проволочную сетку.
Снег полностью засыпал следы от фургонов. На дороге могильным холмиком красовалась кучка замёрзшего воловьего навоза.
И вот, подняв взгляд, Аттия, наконец, увидела поселение.
Выглядело оно как горстка круглых бугорков, таких же белых, как всё вокруг. Они словно выросли из самой тундры, и только по струящемуся из труб дыму можно было понять, что это жильё. Поселение окружали высокие столбы, на верхушке каждого сидел человек. Видимо, наблюдательные посты.
Дорога подошла к развилке, и Аттия увидела на снегу следы колёс, клочья соломы и несколько перьев там, где сворачивали фургоны. Она осторожно выглянула из-за ледяной стены и обнаружила, что дорога упирается в деревянный шлагбаум, у которого, греясь от жаровни с горячими угольями, сидит на табурете толстая тётка и вяжет что-то на спицах.
Интересно, это у них такая охрана?
Аттия прикусила губу, стянула края капюшона и поплелась по колено в снегу. Тётка подняла на неё глаза, спицы ритмично щёлкали в её пальцах.
— Кетт есть?
Аттия изумлённо покачала головой.
— Хорошо. Оружие покажи.
Гостья достала нож и протянула его стражнице. Та взяла оружие, отложила вязание, распахнула на груди плащ и спрятала под ним нож.
— Ещё?
— Это всё. А если мне понадобится защищаться?
— В Морозию с оружием не пускаем, такие у нас правила. А щас я тебя обыщу.
Аттия молча следила, как тётка копается в её сумке. Потом раскинула в стороны руки, стражница сноровисто её ощупала и отступилась.
— Порядок. Давай, двигай.
Сбитая с толку Аттия перешагнула хлипкий шлагбаум и спросила:
— У вас тут безопасно?
— Нынче полно комнат для постоя. Как дойдёшь до второго отсель купола — там и спроси.
Аттия повернулась, решив двигаться дальше, хотя ей очень хотелось спросить: неужели эта тётка обыскала все риксовы фургоны? Да ведь нельзя — путница как бы ничего не знает о странствующих артистах. И всё же, прежде чем нырнуть под купол, она поинтересовалась:
— Мне нож-то вернут, когда буду уходить?
Ответа не последовало. Аттия бросила взгляд через плечо. И застыла в недоумении.
Табурет опустел. Вязальные спицы, вися в воздухе, сами по себе нанизывали петли. Клубок алой шерсти лежал на снегу кровавым пятном.
— Никто не уходит, — сказал он.
6
Погибнет один — другой займёт его место.
Клан будет бороться, пока миром правит Протокол.
Встревоженная и удивлённая, Клодия вздохнула и сжала в пальцах маленького металлического волка.
— Вижу, вы всё поняли, — сказал Медликоут.
При звуках его голоса орёл зашевелился и повернул к секретарю хищную голову.
— Это принадлежало моему отцу? — спросила Клодия, отказываясь признавать очевидное.
— Нет, миледи. Это принадлежит мне. — Взгляд за стёклами очков-полумесяцев был спокоен. — Даже здесь, при дворе, много членов Клана. Лорд Эвиан мёртв, а ваш отец исчез, но Стальные волки по- прежнему в строю. Мы не отступимся от нашей цели — свергнуть династию Хаваарна. Покончить с Протоколом.
Возвращая эмблему Медликоуту, Клодия думала только о том, насколько деятельность заговорщиков может угрожать Финну.
— Что вам нужно?
Секретарь снял очки и устало потёр маленькие глазки.
— Мы хотим отыскать Смотрителя, миледи. Так же, как и вы.
А она хотела этого? Последнее замечание секретаря сразило Клодию. Она отвела глаза, сделав вид, что внезапно заинтересовалась дремлющими ястребами, и кивком указала на дверь.
— Не надо бы нам друг с другом говорить. За нами наверняка следят.
— Это очень важно. У меня есть информация.
— Ладно, рассказывайте.
Мгновение поколебавшись, он произнёс:
— Королева решила назначить нового Смотрителя Инкарцерона. И это не вы, миледи.
— То есть?!
— Вчера королева собрала внеочередное заседание Тайного Совета. Мы считаем, что на повестке дня был как раз вопрос…
Клодия не верила своим ушам.
— Я его преемница! Его дочь!
Секретарь помолчал, затем сухо проговорил:
— Но вы не его дочь, миледи.
Клодия онемела. Осознав, что мнёт пальцами ткань юбки, расслабила руки и глубоко вдохнула.
