Он уже не тот забитый 'очкарик', боявшийся смело глядеть опасности в лицо, он стал бойцом, он нашел свой экипаж. И зная, как тяжело быть изгоем, он не захотел обрекать этот экипаж на то, через, что прошел сам. Ломать судьбу людей, обрекать их на позор из-за какой-то глупости, нет — этого он не хотел.
— Носорог, как ты относишься к предложению, чтобы ограничиться попойкой? — спросил Череп, а глядя на собравшегося взорваться возмущениями Косяка, добавил: — …и естественно люксовым борделем, — глянув на пожавшего плечами Дыбу, скривившегося в согласии Косяка, переспросил: — Идет?
Не верящий в такое предложение Носорог вскинулся и оторвал глаза от пола, в котором ему уже чудились картины его позора, да, что его — всего доверившегося ему экипажа. И тут такое предложение, и от кого? — от того человека, которого он вообще не считал достойным поступать в наемники, от 'слизняка', от 'умненького очкарика', на поверку оказавшегося достойным соперником. Носорог, недоумевая, глянул на Черепа, оглянулся на стоящих позади друзей так же опешивших от услышанного предложения, но на всякий случай уточнил:
— А в чем подвох?
Улыбнувшись недоверчивости Носорога, Череп сказал:
— Да никакого подвоха.
— Эй, постойте, как это — никакого подвоха, я конечно понимаю, что у вас тут общество любителей пива, — вмешался Косяк, предотвращая ущемления прав плоти, — еще столько девок, сколько я смогу покрыть за ночь!
— Идет! — прищурился Носорог, выставив руку дабы поскорее закрепить предложение, — только смотри, чтобы всех покрыл, без халтуры. Мы им за это еще приплатим!
Раздавшийся смех обоих экипажей разрядил напряженность, которую нагнал Косяк. Обрадованные таким исходом, бывшие противники пожали друг другу руки и направились к лифту, оставив злость и обиду в прошлом.
Курсанты занимали места в обширной аудитории. Некоторые экипажи, прибывшие раньше, полным составом дремали за дальними столами, давая спокойствие молодому организму в процессе усваивания пищи. Те, кто опоздал, рассаживались за свободными столами, с обреченными на бессонницу лицами. К назначенному времени собрался весь корпус, а представитель Корпорации запаздывал.
Курсанты занимались своими делами кто, включив терминал, начинал загружать тактические игры, кто просто болтал с соседями. При появлении Симы курсанты отложили свои дела и ожидающе уставились на лейтенанта. Пройдя к преподавательскому терминалу, встроенному в трибуну, тот окинул аудиторию цепким взглядом:
— Господа курсанты, может быть, соизволят оторвать свои натертые задницы, от лавок?! — запоминая взглядом курсантов, не проявивших резвости при появлении командира крыла, недобро прищурился, — Или, на целого лейтенанта можно ствол положить!?
При таком резком начале, какой-то резвый курсант подал запоздалую команду:
— Встать! Смирно!
Большинство и так уже поднявшихся курсантов замерли в строевых стойках, а те, кто дремал, вскочили и выполняя команду, пытались своим видом показать, что они так стояли с утра. Озадаченные такой небывалой строгостью, курсанты косились на Анисимова. Командир 'Западного крыла', выдержав паузу продолжил:
— Сегодня, по боевым соединениям Наемного Батальона объявлена готовность номер один. С этого дня ваши пестики-тычинки… кончились. Практика будет проходить по сжатому графику. Остальному научитесь на заставах, — обведя всех взглядом дрессировщика, которому попалась глухая обезьяна, покачал головой. — После окончания выступления экипажам без опозданий явиться на технический уровень. Сегодня у вас вместо вводного ознакомления — получение техники.
Лейтенант с легкой усмешкой оглядел ошарашенных такой новостью курсантов и уже менее строго сказал:
— Ну а, что вы думали, попали к девочкам на свидание? Нет, мальчики, я вас огорчу. Детство кончилось, теперь мы больше не будем подтирать ваши сопелки и попки. Раньше когда Батальон комплектовался заключенными и бывшими кадровыми военными, здесь не было таких молокососов, как вы. Временное затишье закончилось, и вы первая и последняя 'зелень'. На благотворительность у Батальона теперь нет ни средств, ни времени.
Раздалось шипение открывающейся входной двери. В аудиторию вошел невысокого роста мужчина. Легкая седина на висках контрастировала со взглядом темных глаз; жесткое волевое лицо, цепкий и хладнокровный пренебрежительный взгляд. Легкой для грузного телосложения походкой тот взлетел по ступенькам кафедры.
При появлении мужчины, Анисимов перестал улыбаться, с каменным лицом подобрался и при приближении фигуры в черном комбезе скосил взгляд на левую грудь, где свернулась клубком золотая кобра, четко козырнул и замер в ожидании указаний. Не здороваясь с офицером, мужчина повернулся к амфитеатру:
— Я Громов, глава Службы Безопасности Марсианской филиала корпорации 'РУСЭНЕРГО'.
В аудитории раздался тихий присвист.
— Вместо штатского представителя Корпорации выступлю я, — повернувшись лицом к лейтенанту, прервался. — Вы свободны.
Коротко козырнув, Анисимов с заострившимся лицом покинул аудиторию.
— И так, всем сесть, — дождавшись, когда курсанты рассядутся, продолжил: — Начнем нашу беседу с небольшого экскурса в историю. Хочу начать с открытия формулы распада…
Косяк, сидевший за округлым столом с тремя выступами для сидения, слегка повернулся в своей ячейке и, отодвинувшись немного, повернув голову чуть назад, спросил:
— Череп, хочешь реальную историю, как вся фигня-то получилась с этой формулой?
— Опять наврешь с три короба, — одними губами прошептал Череп, — и сиди разбирайся, где правда, а где твои шуточки.
— Нет, на этот раз чистая правда! Клянусь!
Заинтересованный Дыба слегка наклонился к сидевшему впереди Косяку:
— Если и на этот раз обманешь, отстригу гребень, а из него сделаю талисман и продам торгашам как мех марсианского тушканчика!
— Вот уж зашуганные, — задетый Косяк, дернулся, чтобы повернуться, но сдержав себя, просто поерзал, — я эту историю вычитал в черновиках дедовских мемуаров. Его ему так и не дали издать. Так, что источник проверенный. Он же у меня в молодости служил в каком-то ФСБ…
Далее Косяк синхронно с речью Громова давал дедовскую версию событий прошлого.
Жил был молодой 'старлей'. Служил в особом отделе, тогда еще Российской Федерации. Отдел занимался охраной важных секретов, которые еще не успели продать или пропить в космическом агентстве страны.
И тут, на единственной международной космической станции случилась авария. Во время, задержки по не понятным причинам отбытия Первой Марсианской Экспедиции, в русском секторе случилась взрыв, разнесший добрую половину модуля и здорово повредившая буржуйские секции орбитальной станции. 'Старлея', как самого физически подготовленного с их отдела, определили для отправки на орбиту, разбираться, что по чем.
Срочно собрали экипаж, молодого 'старлея' дополнили таким же молодым криминалистом и спешно запустили на орбиту. На орбите их встретили буржуины и непонятно каким образом выжившие двое российских ученых: в деле они будут фигурировать как 'Химик' и 'Ботаник'. Они проводили на орбите революционные для космонавтики эксперименты. Эти двое 'кулибиных' колдовали над системой регенерации воздуха, для долгосрочного пребывания в космосе. Многочисленными допросами, собиранием, в буквальном смысле слова, частичек орбитального модуля выяснилось следующее…
Когда на станции стало известно, что перед посадкой, первой в истории человечества пилотируемой экспедиции на Марс межпланетный корабль пристыкуется на карантин к орбитальной станции, всех ученых, которые работали на станции, охватил радостный порыв.
