своего места, полез к Черепу, а затем к Дыбе обниматься и делиться впечатлениями.
Отбиваясь от Косяковских лобызаний, а вернее торжественных чоканий лицевыми стеклами шлемов, Череп вызывал Гвоздя. Терпеливо посылая сигналы вызова, Череп с удивлением обнаружил, что весь поединок, начиная с момента потери первого разведчика, занял всего двенадцать с половиной минут. А ноющая спина и прокушенная губа вопили по крайней мере о часах тяжелого напряжения.
— Череп! Победа! — Так же восторженно кричал Гвоздь, радостно тряся кулаком. — Ваша танкетка — это просто чума! Такого я не видел даже в архивах сражений!
— Спасибо, Гвоздь! Но без вас бы мы не справились, — польщено поблагодарил Череп, переходя на деловой тон, поинтересовался. — Ты Лому докладывал?
— Дык чем? — рассмеялся на похвалу Гвоздь, отвлекаясь на ответный галдеж своего экипажа, бросил: — …у меня ж повыбивало все, что можно, только ходовая сохранилась и то на 60 процентов.
— Лады, — задумчиво проговорил Череп, продолжил: — Когда доклад сделаю, я тебя вызову.
— Договорились! Ну бывайте, 'зверобои'!
Раздумывая над перечнем повреждений, Череп связался с Ломом и сбивчиво доложил о засаде ветеранов, попутно передав запись боя.
— Доклад принял, — с задержкой ответил Лом; наверное, сам пытался разобраться в картине и сразу заносил данные на карту оперативной обстановки. — Только я не понял, а как вы 'Медведя' проглядели?
— Скорее всего, он с заглушенными двигателями стоял, а когда бой завязался, он и выскочил всех добить, — высказал свои соображения Череп, — но нарвался на нас, и поэтому ему уже было не до разведчика.
— Да, похоже на то… скорее всего, ветераны как всегда забавлялись, за, что и поплатились, — произнес довольный голос Лома.
— Ну, что, — продолжил он: — докладываю капитану. А вы следуйте на место встречи. Замена вам выслана.
Одновременно переговариваясь с разведчиком, касаясь иконок, включая или отключая мозаику раскинувшихся под руками полусфер управления, Череп подготавливал машину к походу.
Порхающие движения руками, кивки головой в сторону членов экипажа, беспрерывные диалоги с Милашкой, — все это, на фоне расстилающихся бескрайних барханов с уныло застывшими поверженными противниками — наполняло Черепа новой силой, мощью, способной смять, способной победить еще в двух, да, что в двух! — и трех, и пяти таких же боях.
Косяк забавлялся с маркером прицела. Касаясь полупрозрачной рукой соседей, фиксировал прицел, а затем резко переносил на соседей с противоположной стороны. Доигравшись крутыми разворотами до приступов тошноты, плюнул на это занятие, занялся примеркой различных интерфейсов. То сделал все видимое пространство посеченным на сегменты, то заменил естественные красные цвета на зеленый. Не выбрав ничего путного, встряхнул головой, отгоняя коварную сонливость. Для разнообразия решил перекусить. Горький вкус биомассы окончательно запугал сонливость и отбил всякое желание чего-нибудь забросить скучающему желудку. Косяк выплюнул противный загубник с 'самым усвояемым и питательным походным пайком', сглатывая противный привкус, прокашлялся:
— Милая!
— Да, дорогуша, — проворковал голос, радуя Косяка не детскими интонациями.
— Дай командира…
— И это все, что ты можешь мне сказать? — обиженные нотки в голосе могли бы выбить слезу у самого закоренелого женоненавистника, — Может, еще поболтаем?
— Хватит приставать, а то отшлепаю тебя по бронированному заду! — улыбаясь, пригрозил Косяк, довольно жмурясь факту не зря убитого времени по доработке словарного запаса бортового интеллекта. — Давай быстрее командира, а то поменяю тебя на Череповскую стерву!
— Фу… грубиян!
Снизу появился призрачный силуэт Черепа, недовольно проворчавшего: — Чего тебе?
— Слушай, Череп, а вот ей еще можно это… ну изображение придать?
— Достал…, что ты там с ней делаешь? — иронично проворчал Череп, не отрываясь от своих заумных пассов, бросил: — Это же боевая машина, а не порноигрушка!
— Ну ведь скучно же… Чего ждем-то?
Череп вкратце пояснил Косяку суть предстоявшего маневра, от которого тот кисло хмурился и к концу повествования его лица уж было не отличить от квашеного яблока.
Вкопавшиеся в песок по самое брюхо, машины засели на дне лощины, которая была самым удобным выездом из огромного кратера, возвышающегося отвесными стенами впереди.
Проекция со спутника показывала прилично потрепанный песчаными бурями котлован, засыпанный барханами вездесущего песка, и изъеденный провалами многочисленных лощин и каньонов. Одни лощины только начинали образовываться, другие уже пролегали широкими проспектами усеянными глыбами скал. Они-то и служили руслами для излишков песка, постоянно выдуваемого с просторов кратера, а присыпанные каньоны представляли собой удобные трассы, по которым обычно пролегали маршруты караванов.
Полководческий талант капитана 'нашептал' ему, что в единственной удобной для выезда лощине закопавшееся крыло 'Медведей' станет непреодолимой преградой на пути матерых ветеранов и пока они будут 'в лоб' штурмовать окопавшееся крыло, два остальных крыла будут маневрировать на вершинах склонов и расстреливать ветеранов, как уток в тире.
Добровольцем для воплощения этого гениального плана Ряхлов назначил Лома. Тому и пришлось организовывать линию обороны в лощине. Он попытался организовать грамотную засаду в условиях идиотского выбора места, основываясь на правилах, которые вдалбливались за время службы в регулярных войсках — все должно быть параллельно и перпендикулярно.
Собрав всех 'Медведей' корпуса, Лом перекрыл лощину шахматным порядком. Между 'косолапыми' пробуксовками окопались 'Вепри'. Разведчиков Ряхлов услал в кратер с приказом подымать пыль и при первой же опасности убегать за спину окапавшихся — завлекая охотников в капкан.
В то время как разведчики крыльев носились по песчаным просторам кратера, без устали заманивая ветеранов в ловушку, весь корпус, занимал удобные позиции на склонах, рассаживаясь в осадное положение и замирая в предвкушении бойни которую они устроят старикам. И бойня наступила. Но к сожалению как всегда бывает в подобных ситуациях — с поправкой на ветер, мгновенно превратившись из наказания стариков в избиение младенцев.
— Боевая тревога! — нарушая тихую дрему экипажа, проорал Череп. — Дыба, назад!
Без лишних вопросов, Дыба вырвал Милашку из оков песка и рванул назад. Ориентируясь по проявляющемуся перед глазами маршруту, он бросал машину то в одну, то в другую сторону.
Косяк рыскал орудиями по лощине, но видел только все больше и больше алых контуров подбитых курсантских машин.
Ветераны устроили новобранцам кровавую баню. Разгадав не хитрый маневр капитана, командир ветеранов, разделил силы и не трогая носящихся разведчиков, заставил ветеранов черепашьей скоростью выбираться из кратера по соседним лощинам.
Помеченные тактическим гением капитана как непроходимые, из-за своей узости и захламленности, они и стали теми местами, откуда ударили ветераны.
С первого залпа, лишив корпус командира и половины тяжелых машин роты, командир ветеранов вывел силы на края лощины.
Добивая остатки курсантских машин в панике начавших хаотичные маневры, командир ветеранов бросил вниз всех 'Вепрей', предусмотрительно оставив неповоротливых 'Медведей' на возвышенности, для прицельной поддержки огнем.
В лощине где курсанты намеревались устроить ветеранам ловушку, зарождалась песчаная буря. Не рассчитывающие на маневренный бой, подымая 'на форсаже' фонтаны песка из под колес, тяжелые машины курсантов пытались выбраться из западни, в слепую поливая огнем склоны кратера они надеясь
