Череп скромно помалкивая, перетаптывался рядом. Вдруг нарушая вязкую тишину расположения роты, из аппендикса коридора ведущего в канцелярию, послышалось шипение закрывшейся двери и сразу на ним дробный топот ног бегущего человека. Вылетевший в длинный коридор курсант ликовал. Косяк с разгона запрыгнул Дыбе на шею, без слов давая понять результат состоявшегося разговора. Радостную весть, с хмурой миной, подтвердил вышедший из за угла Лом, совсем не разделявший охватившую троицу радость. Еще бы, получить под команду такой 'подарок' как экипаж 'отбраковки' — приятного мало.
— Вы — экипаж номер 13. Помещение проживания укажет дежурный, — сухо проговорил он, протягивая чип инф-носителя, — здесь ваши планы занятий. Зачет по теории — через месяц, практику — сдадите на второй, зачет на допуски — третий. Успехов.
* * *
Выпроводив ухмыляющегося дежурного, троица окинула просторное помещение предназначенное для их проживания скептическим взглядом. Обрывки оптоволокна, торчащие из стен и потолка засохшими сучьями старого дерева, начавшая похрюкивать климатическая установка, 'дерганное' освещение — все свидетельствовало о том, что в кубрике уже вечность никто не жил. Отложив в сторону кофры с личными вещами, троица приступила к наведению общего порядка. Буквально через час пыльной работы помещение заблестело вновь отмытыми стенами, вычищенными лежаками. Под конец починили бытовой контроллер, заставив его выполнять помимо нудного гудения еще и положенные по инструкции функции. Каждый украсил свою стену той голограммой, что ему больше нравилась. Дыба закачал лесной пейзаж, Косяк мучился с режимом смены голографий разнокалиберных красоток, пышными прелестями отвлекающих Черепа от настройки футуристического пейзажа далекой планеты.
Вспомнивший о важности момента Косяк, извлек упаковку напитков. Разбросав товарищам по банке, принял торжественную позу и гнусаво передразнил интонацию капитана:
— И только из соображений экономии средств Батальона я иду навстречу вашему предложению. Я не возражаю против формирования экипажа с предложенным составом, — перестав, гримасничать продолжил: — Ну… выпьем за экипаж!
Дыба, не дождавшись продолжения, сделал глоток:
— Ну, а как сделал-то предложение?
— Череп правильно нашептал, — отдав должное умозаключениям 'очкарика', Косяк отсалютовал ему пластиковой банкой. — Когда вы вышли, он с ногами сидел в личном деле. Ну я и сказал, что если он меня выпрет, то прилетит дед… и на хрен всех порубает, а если он даст шанс попасть в экипаж, то дед сделает из него майора, может даже полкана за заслуги дадут. Тут-то он и спекся.
— А, что, действительно прилетит? Или скажешь он раньше про деда не знал? — спросил Дыба.
— Может, и прилетит… — поскреб затылок Косяк, — но рубить начнет с доставшего внука…
Родился Косяк в семье потомственных военных, династии, в которой верховодил вышедший в отставку дед-генерал. Родители были вечно заняты, поэтому воспитание ребенка с детства доверяли разнообразным гувернанткам и учителям. Постоянные переезды и частые смены учителей, ничего кроме шалопайства в ребенке развить не смогли. Так и вырос Косяк, предоставленный самому себе. Получил образование, как ребенок из обеспеченной семьи, он сдал зачет по программе средней школы, и закончил подготовительные курсы для поступления в военный университет.
Но в голове у парня гулял ветер и все старания учителей и репетиторов, выдувались сквозняком слабо-наркотической дряни и выбивались ударами уличных потасовок.
За тем сию неприглядную картину обнаружил дед и для Косяка настала черная полоса жизни. Дед решил взяться за воспитание непутевого внука, позорящего всю семью пухлым делом в картотеке полицейского участка.
Личное дело отпрыска известной фамилии, пересылаемое при переездах обрадованными полицейскими из участка в участок, постоянно пополнялось новыми подробностями, и уже не помещалось на стандартном носителе. Количество обращений к адвокатам с каждым годом увеличивалось, да и затраты уже становились весомыми к тому же на проделки начинали обращать внимание журналисты.
Увы, все педагогические попытки деда наталкивались на бастион полного пофигизма, а после провала вступительных экзаменов в военную академию, на семейном совете было решено 'сбыть' непутевого отпрыска в надежные руки в Наемный Русский Батальон. Был сделан звонок серьезному человеку, старому другу деда, ныне генералу наемнику, он то и забрал Косяка в Батальон в буквальном смысле слова.
Вернее забирали Косяка два амбала — ветерана. С невозмутимыми лицами глубоководных рыб, пестря нашивками участия во многих локальных войнах, они держа подмышками брыкающийся ковер, четко отсалютовали прослезившемуся деду.
Порядком умаявшиеся ветераны, со вздохом облегчения сдали Косяка на пункт вербовки добровольцев. Укутанный страховочными ремнями и с разжеванным беретом в виде кляпа, брыкающийся Косяк, первым делом обложил опешившего дежурного по всем правилам уличной ругани. Вот так, криком о неизлечимых дефектах умственной деятельности всех в мире военных, ознаменовалось прибытие Косяка на Марсианскую базу Наемного Русского Батальона…
Задумчиво улыбнувшись, Череп оторвался от терминала, качнул головой в сторону дисплея и сказал:
— Ну, тогда пора переходить к следующему этапу. Первая у нас теория по энергетическим бортовым системам и механика. Начнем?…
Прерываясь только на обязательное посещение столовой, троица засела за учебу. Череп разжевывал Дыбе теорию до уровня детского сада, а затем объяснял на пальцах. Занимаясь резьбой по 'дереву', старался сделать извилины не столько глубокими, сколько более ветвистыми.
Тяжелее всего тому давались теория энергетических взаимодействий и принципы силовой системотехники. Дыба все пытал Черепа, что за 'електронны' такие шустрые и как древние ученые узнали, что такое электрический ток, если его до сих пор никто никогда не видел. А Череп не мог понять, как Дыба с такими взглядами на физику налаживал сложные энергосиловые модули. Не зная теоретических объяснений процессов, тот легко управлялся с наладкой и устранением неисправностей, с легкостью собирая и запускал на терминале то или иное устройство.
В этом деле Дыба был непревзойденный феномен.
Родившись в глухом селе, на краю одной из континентальных магистралей пролегавших по всей Украине, Дыба рано потерял родителей. Воспитывался попеременно тетками и дядьками которых с обеих родительских сторон было превеликое множество. Не получивший в итоге никакого образовании, кроме бесплатной сельской восьмилетки, Дыба мог устроится работать лишь в сельскохозяйственную общину на уборочный комплекс или идти, в издревле почитаемую всей деревней, профессию — пастухом.
А после того как староста и молодой 'балбес' однажды повздорили, вакансия главного специалиста по накручиванию быкам хвостов, стала под большим вопросом. Если бы не случай, не известно еще, как бы сложилась дальнейшая судьба Дыбенко Петра Демьяновича.
Дыба как раз заканчивал отладку помпы, откачивающей нечистоты из 'скотской' фермы, когда с автострады раздался громкий звук лопающихся ограждений. Ломая верхушки придорожных березок и ревя разгонными турбинами, фургон пролетел по нисходящей траектории солидное расстояние и плюхнулся в 'нерукотворное' озеро.
Когда молодой парень, по пояс брел в вонючей жиже к уже начинавшему погружаться фургону, упорно продолжавшему мигать зазывными картинками и надписями вербовщика Наемников, он и не знал чем ему грозит спасение утопающего.
На следующее утро из коровника раздались такие ругательства, что даже сторож дед Панас, начал краснеть как молодуха, заглянувшая к сапожнику. Это проснувшийся 'утопший', обнаружил себя в стогу сена, уже полностью пропитавшемся местной достопримечательностью, коей свиньи затопили озеро доверху.
После стирки мундира от деревенского 'богатства', престарелый ветеран-вербовщик, попутно выпив
