— Череп, что там происходит, — пытаясь высмотреть в щелки глаз причину тишины, Косяк на всякий случай перешел на полушепот, — ну, что там…
— Тихо Косяк. Прощаются с погибшими…
Косяк выбрался из окружения умолкших фигур. Шаркающей походкой, одеревенелых ног, приблизился к капитану. Пытаясь опустится на одно колено, Косяк завалился бы поваленным деревом. Опираясь на вовремя протянутую ладонь пехотинца, Косяк попытался разлепить сардельки губ, в словах благодарности.
— Не надо слов…, — прозвучал надтреснутый голос Лося. Повернув каменное лицо с повлажневшими глазами, заметил море склоненных голов, — …слова все опошлят. Главное, то, что у тебя внутри…
Скользя взглядом по телам, по застывшим холодным воском лицам. Косяк проваливался в видение. Безумный пир чудовищной силы, где яствами являлась человеческие судьбы и плоть. Где мелькали лица знакомых. Беспечно улыбаясь, шутя и радуясь, люди усаживались на горе, вокруг которой крутился темный смерч. С проступавшими в вихрях контурами боевых машин, вспышками разрывов, ревом двигателей. Стремительно закручиваясь око смерча сжималось, над светлой горой со смеющимися людьми. С грохотом орудий, залпами установок, визгом импульсников, вихрь поглотил вершину…
Стремительно растаяв, оставил после себя песчаную гладь. Ни ростка от райского сада жизни. Только песок. Налетевший ветерок взгляда, потревожил бархан. Начавший медленно утекать песок оголил голую кость базальтовой вершины. На гранитных прожилках были выплавлены только искаженные в агонии тела. Рваная плоть. Застывшая кровь. Белесые кости. И нарастающий крик боли…
— Косяк, очнись! — крик совпал с ошпарившей щеку болью. Запылала другая сторона.
— Ну хватит, — попытался отмахнуться Косяк, — а то разошелся…
Стоявшие кругом пехотинцы гыкнули.
— Ну ты даешь, — облегченно выдохнул Череп. Усаживаясь на задницу потянул удушливый ворот, — чего ты с медиками не пошел. Если тебе так хреново то?!
— Медики с этим не помогут, — тихо пробурчал Косяк, — только всю задницу исколют да молоточками настучат по всем костям.
Стремительно взлетев, на Дыбинских руках, был просвечен рентгеном настороженного взгляда.
— Косяк, так нельзя, — коротко заключил Дыба. Поставив на ноги стрелка, махнул медикам, — давай-ка тебя еще раз медики посмотрят.
— Да все со мной нормально…,
Взволнованные взгляды людей: внимательный капитана, заботливый Дыбы, добавляло еще большей тоски, диким криком рвущимся наружу.
— Не пойдешь с медиками, тогда стой… — отрезал Дыба, — и в обморок — не брыкаться.
Отмахнувшись от Дыбы, Косяк виновато оглянулся. Наткнувшись на внимательные взгляды пехотинцев, робко улыбнулся.
— Парни извините, что я так…
— Да ни чего бывает, — раздался дружеский голос сверху. Гудя сервоприводами, молодой пехотинец уселся на корточки. Выставив руку, нажал пару кнопок. Отъехавшая панель, обнажила на локте, зажатую в углублении флягу, — Дерни… полегчает…
Вытащив блеснувшую металлом флягу, Косяк осторожно принюхался к отвинченному колпачку. Хмыкнув, сделал глоток.
— Ты… ааа…, — смог прошипеть Косяк, схватившись за пылающее горло. Потекшие ручьем слезы, попадая на ссадины защипали солью. Хватая ртом воздух, схватился за пехотинца, — …ты, что за пойло дал!
— Ну конечно не спирт, — довольно проговорил парень. Бережно подхватил флягу, аккуратно завинчивая колпачок, старался, что бы не осталось ни одной щелочки, — это наша грибная мозгодерка. Тырим из гидропоники особый вид мутантов, долго варим, а потом долго парим… Ты прокашляйся, потом легче будет. Поверь.
— Ну вы блин даете, — прокашлялся Косяк, размазывая по лицу размокшую кровь, — эта штука все извилины чуть не выпрямила! Как вы ее пьете?
Пехотинцы понимающе хрюкнули. Видать спасались ею не раз. Нахлынувшая тишина скорби, мягко отпускала. Ожили разговоры в строю пехотинцев. Сменяя хмурость на лицах, проступали тени улыбок. Жизнь продолжалась.
Череп собрал маленькое совещание с капитаном. Тихо переговариваясь, обменивались взаимными впечатлениями об операции. Подтянувшийся Лохматый, журил Бычка за не расторопность, кода тот упустил последнего штурмовика. Пытаясь оправдываться тот вовсю жестикулировал. Дополняя обильными звуками и жестами недостатки слов.
Прозвучавший крик, раздался словно выстрел:
— Смирно!
Оборачиваясь на крик, все рефлекторно вытянулись в струнку.
— Вольно — застыв у дверей, зычно гаркнул Удав.
Стремительной походкой, уверено двинулся сквозь расступившихся наемников. Оставив далеко за спиной пышный хвост из замов и штабных офицеров, не доходя до колонны, остановился. С одной стороны образовалась стена из наемников и техников, чуть впереди строились участники рейда, на другой стороне вдоль колоны машин с трофеем выстроились офицеры штаба с командиром заставы.
— Смирно! Равнение на середину, — сделав четкий, в меру оставшихся сил, разворот на месте, Череп зачеканил строевой шаг. Остановившись напротив Удава, осипшим голосом доложил:
— Мой полковник! Поставленная боевая задача выполнена!
— Вольно…, — пройдя вперед, Удав замер. Вглядываясь острым взглядом в серые лица, синяки под глазами уже мягче добавил, — Командиры подразделений ко мне.
Продолжая оставаться на местах, присутствующие наемники в ожидании переминались. Бросая усталые взгляды на группу командиров, терпеливо ждали продолжения. Коротко посовещавшись, командиры экипажей вернулись к своим людям. Сделав шаг навстречу общему строю, Удав собирался, что- то сказать. Задергавшийся кадык, выдал борьбу эмоций и чистого разума.
— Воины…, — кашлянув начал полковник. Заложив руки за спину, поднял заблестевшие глаза, — Братья! Сегодня, произошло важное событие… Отличная работа личного состава диверсионного крыла, совершила невозможное… Не буду лукавить. Скажу, что захваченная машина разрабатывалась как последний гвоздь, в крышке гроба Русского Батальона. За короткий срок, она доказала преимущество над всеми нашими видами техники. Новейшие разработки, большая маневренность, огневая мощь, все это слилось в поток. Грозивший смыть огненным смерчем заставу за заставой. Мы не знали, что это, и как с ним бороться, продолжая бросаться в бой — терпели поражения, несли потери…
Делая паузу, Удав окинул печальным взглядом вереницу тел уже накрытых белыми покрывалами 'погребальных мундиров'. В тишине шелестел трепет ноздрей, и треск за бугрившихся желваков.
— Теряли боевых товарищей, друзей. И казалось, что ничего уже нельзя изменить. Но сейчас наступил переломный момент! Момент возвращения долгов!
Наливаясь звоном стали голос гремел по ангару мощным тембром. Отзываясь в душе каждого наемника подымавшейся волной ярости, наполнял нутро желанием рваться вперед и растерзать противника голыми руками…
— Мы воспитали молодежь, сумевшую переломить хребет обстоятельств! Ломая все прогнозы и происки недругов, наша молодежь совершает невозможное. Доказывая всем простую истину, что какое бы ни было вооружение, техника, самая главная сила Русского Батальона, — это люди. И мы сегодня это доказали., что батальон может побеждать, и будет ПОБЕЖДАТЬ!
Делая глубокий выдох, Удав обернулся. Метнувшийся стрелой адъютант услужливо раскрыл кейс.
— Становись!
Командиры метнулись к своим подразделениям, загромыхавшие команды затрясли стены. Застраивая коробки застывших статуями наемников, становились во главе образовавшихся колон.
— Равняйсь! — дождавшись последнего умершего движения, Удав зычно гавкнул, — Смирно! Наемник Черепков — ко мне! За подготовку и проведение операции! За проявленное мужество и воинскую доблесть приказом Командующего Русского Наемного Батальона, наемник, Черепков Владимир Владимирович
