Глава 2
Зайцев проснулся на жестком плетеном ложе из сухих болотных трав в крохотной низкой норе, где из «предметов интерьера» не было ничего, кроме подстилки и чадящего масляного светильника. Спал он в такой неудобной позе, что у него сильно разболелась шея и совершенно затекла левая рука. С трудом сжимая и разжимая пальцы, Алексей открыл глаза и, не успев сообразить, где находится, вскрикнул от испуга. На расстоянии полутора метров он увидел человека, который внимательно разглядывал его. Приглядевшись, Алексей понял, что перед ним женщина с круглым, словно очерченным циркулем, бледным лицом, спутанными волосами и каким-то безумным от чрезмерного любопытства взглядом. Ужасные шрамы на лбу и щеках так обезобразили ее, что невозможно было определить, хороша ли она была до увечья или страхолюдна и какого она возраста.
Едва Зайцев пришел в себя, она молча сунула ему кружку с водой и обернулась, радостно сообщив кому-то:
— Очухался!
И тут же из темного проема в противоположной стене показался седой безрукий старик с пустыми, давно зарубцевавшимися глазницами. Он вползал в пещеру медленно, с крокодильей грацией и свистящей одышкой. Старик по-черепашьи вытягивал тонкую морщинистую шею, загребал мозолистыми обрубками, как ластами, и по-животному нюхал воздух. Наросты на культях этого человекоподобного пресмыкающегося были безобразно толстыми, с наплывшей дряблой кожей и напоминали слоновьи ступни.
Алексей с недоумением и ужасом смотрел на старика. Он отказывался верить в то, что все это видит наяву, и даже забыл о воде, хотя жажду испытывал неимоверную.
«Хичкок вам кланяется, — мысленно попробовал отшутиться от горячечного видения Зайцев. — Подземелье Санникова. А старичок-то, наверное, давно ползает. — Алексей залпом опорожнил кружку и попытался вспомнить: — Человек подземный, как же это будет на латыни? Homo… sub terra… Нет, кажется, не так. Совсем все запамятовал. Боже мой, куда же я попал?»
Старик остановился, повел головой из стороны в сторону и замер.
— Здорово живешь, стояк, — сипло поприветствовал он гостя. — Я староста.
— Здравствуйте. — Зайцев сел, уперся головой в земляной свод и почувствовал, как за шиворот посыпался песок. Здесь не было ни деревянного потолка, ни дощатых, отполированных животами полов. Это была настоящая звериная нора с травяной подстилкой и соответствующим запахом.
— Хорошо ли почивал? — шевеля ноздрями, вежливо поинтересовался старик. У него были голые, младенчески-розовые десны и совершенно бесстрастный, едва слышный голос.
— Спасибо… нормально, — ответил Алексей и, чтобы не затягивать разговор, повторил, как он попал в эти края. Это разумное изувеченное животное внушало ему отвращение и ужас одним своим видом — у него не укладывалось в голове, как старик и все, кого он видел, способны связно говорить.
— И давно вы здесь обосновались? — с дрожью в голосе спросил Алексей.
Похоже, не поняв последнего слова, староста все же уловил суть вопроса и неторопливо ответил:
— Я самый старый. А родился здесь.
— Всюду жизнь, — не найдя ничего более подходящего, проговорил Зайцев. Он не знал, о чем бы еще спросить и от растерянности понес первое, что пришло в голову: — В восемьдесят девятом я был под Карагандой, так там люди тоже в землянках жили. А может, и сейчас живут. Яма, а сверху крыша. И ничего. Даже ковры на стенах висели. У вас-то здесь попроще, — обведя взглядом голые стены пещеры, сказал Алексей. — Прямо каменный век. Натуральным хозяйством живете?
Старик с женщиной, не перебивая, выслушали Зайцева, но отвечать не стали. Он сообразил, что, скорее всего, те ничего не поняли, и тогда Алексей решил сразу перейти к делу.
— Мне бы наверх. Может, покажете дорогу к Разгульному? — попросил Алексей и посмотрел на свои ноги. Он не сразу сообразил, что исчезли не только сапоги, но и шерстяные носки, и, пошевелив голыми пальцами, обшарил взглядом пещеру. — Меня, наверное, давно ищут, волнуются.
— Да кто ж ее знает, дорогу-то эту, — проговорил староста.
Ответ даже не озадачил Зайцева. Самым сильным его желанием было поскорее выбраться из душного подземелья на воздух, а там, возможно, он и сам определил бы, в какую сторону идти. Но путь к выходу преграждали старик и женщина.
— Тогда давайте я сам, — на этот раз обратился он к хозяйке норы и попытался встать на четвереньки. — Только покажите выход.
— Нельзя, — без намека на эмоции прошелестел старик.
— Почему? — От нехорошего предчувствия у Алексея похолодело в груди. Он уже готов был услышать любое самое страшное объяснение: что он пленник и выход наверх для него заказан, что за ночь наклонный тоннель залили раствором цемента, что от обитателей подземелья он заразился страшной болезнью… и даже слова о том, что мира, откуда он пришел, больше не существует.
— Нельзя, — повторил староста и, пожевав бесцветными вялыми губами, добавил: — Время божьего гнева. Выждать надо.
Последние слова сняли большой камень с души Зайцева, но ничего не объяснили.
— А кстати, где мое ружьишко и резиновые сапоги? — поинтересовался Алексей. Он еще раз внимательно оглядел крохотную пещеру и смущенно пояснил: — Не мое ружье, у родственника взял. И сапоги не мои.
Исчезновение обуви напугало его меньше, чем потеря ружья. Зайцев хотел было пожестче повторить вопрос, но тут в темной дыре появились сразу две физиономии, удивительно похожие на лицо хозяйки. У обеих вместо зубов остались жалкие черные осколки, напоминающие обгоревшие зубья старой ножовки.
— Танька, как гость-то? — улыбаясь и игриво стреляя глазами в сторону пришельца, спросила одна из них, безвозрастная увечная баба.
— Идите-идите, шалавы. — Хозяйка по-змеиному изогнулась, и только сейчас Алексей заметил, что у нее тоже нет обеих ног.
— Так где мое ружье?! — еще больше разнервничался Зайцев, но ему никто не ответил, как будто они не понимали, о чем идет речь. — Этот ваш шинкарь что ли утащил, зараза? И фляжку сперли. Дайте я выйду. — Алексей попытался проползти к дыре, но старик попятился назад и загородил собой выход.
— Время божьего гнева, — повторил он. — Отдохни. Танька, дай человеку поисть.
Хозяйка очень ловко выскользнула из пещеры прямо по спине старосты. Тот лишь вовремя опустил голову и посильнее прижался к полу. И когда она исчезла в дыре, Зайцев раздраженно проговорил:
— Мне все равно, какое там время. Меня дома ждут. Наверное, уже похоронили. — Однако после этих слов он вернулся на подстилку. Ему все же хотелось получить назад свои вещи, да и ссориться с этими странными людьми было опасно, тем более что их здесь было много, а он остался без оружия.
— Нам тогда тоже было все равно, — подняв на гостя пустые глазницы, произнес старик. — Я через это «все равно» потерял глаза и руки. Мы тогда еще в землянках жили. Потом закопались.
И староста поведал гостю историю кудияровцев, которая, если убрать географические и этнографические особенности, мало чем отличалась от исхода евреев из Египта. Это была вчерашняя проповедь трактирщика, но сейчас Алексей услышал ее от начала до конца. Староста опустил лишь упоминание о приходе стояка, который должен был вывести кудияровцев назад в землю обетованную — в Кудияровку.
Слушая старика, Зайцев все более впадал в тоску. Поверить в то, что это реально существует, было трудно. Плохо освещенная пещера, в которой он оказался, походила на склеп, а сам староста — на мертвеца далеко не первой свежести.
«Бред, — думал Алексей. — Это даже не пигмеи Камеруна и не амазонские индейцы. Это земляные обезьяны, почему-то говорящие по-русски. Интересно, в соседних деревнях хоть кто-то знает об их существовании или мне все это снится? Может, я отравился ядовитыми испарениями и брежу? Может, я лежу сейчас где-нибудь на гнилом болоте, на островке, ловлю глазом болотные огни?»
