отличие от психопата в штатском, который только молчит и зыркает на тебя.
— А как наказывать тебя, мой дорогой чернокожий друг?
— О чем вы? Я работаю на Берлин!
Рейхскомиссар безопасности Абиссинии присел на корточки рядом с поверженным на пол генерал- полковником.
— Видишь ли, мой чернокожий друг — не все так просто. Берлин здесь — это я. К тому же — я здесь работаю здесь вот уже двенадцать лет, и позабыл некоторые правовые нормы цивилизованного мира. Профессиональная деформация, наверное, лучше назвать это так. По мне — если человек нарушает законы и делает это помногу и с удовольствием — не человек и его нужно просто пристрелить, особенно если он — не одного со мной цвета кожи. А вот мой друг, доктор Зайдлер, который по странному стечению обстоятельств учился в том же университете что и я, и тоже имеет степень доктора права, думает по- другому, не так ли, герр Зайдлер?
— Совершенно верно, господин рейхскриминальдиректор — отчеканил Зайдлер.
— Вот видишь? То, что я забыл некоторые нормы цивилизованного мира должно играть тебе на руку. Например, если ты будешь заниматься воровством на базаре, я прикажу тебя выпороть и отпустить — а вот доктор Зайдлер тебя посадит на каторгу, и ты будешь работать на рудниках. Если ты будешь подбивать людей на мятеж — я прикажу пристрелить тебя как собаку — а доктор Зайдлер сначала будет тебя судить, тратя драгоценное время и испытывая терпение рейхсминистра юстиции, который не любит выполнять лишнюю и бессмысленную работу. А вот если я знаю, что тебе привозят купленных на базаре и подобранных на улице семи — десятилетних девочек и ты забавляешься с ними всю ночь — то мне на это будет наплевать, потому что я знаю, что вы все недалеко ушли от обезьян, даже если на вас костюм за тысячу рейхсмарок. А вот доктор Зайдлер думает по-другому, он считает, что законы Рейха должны распространяться не только на территорию Рейха, но так же на все вассальные страны и рейхспротектораты. Потому что по его мнению современное германское право — плод труда десятков поколений германских юристов — светоч правды и мерило правосудия и несправедливо было бы лишать хоть какой — то народ привилегии находиться под его защитой. Что скажете, доктор Зайдлер?
Бывший генерал-полковник итальянской армии и начальник штаба колониальных войск в Сомали мелко застучал зубами от страха.
— Совершенно верно, герр рейхскриминальдиректор — сказал доктор Зайдлер — вы как будто мои мысли читаете!
— Это верно, у меня есть такой талант — читать чужие мысли, поэтому я и нахожусь на своем посту. А напомните-ка мне, доктор Зайдлер, какое наказание по германскому уголовному уложению полагается для педофилов?
— Обычное либо любое иное удовлетворение половой страсти с лицом, не достигшим церковного совершеннолетия наказывается каторжными работами на срок до десяти лет, насильственное удовлетворение своей страсти с означенным лицом наказывается каторжными работами на срок до двадцати пяти лет, а насильственное повторное, либо неоднократное удовлетворение половой страсти с означенными лицами наказывается смертной казнью через повешение.
Рейхскомиссар похлопал успевшего обмочиться от страха генерал-полковника по щеке.
— Вот видишь, мой чернокожий друг. Лично мне все равно, что вы делаете со своими детьми, пока это не касается белых детей — а вот доктору Зайдлеру — не все равно. Он так страдает от осознания того, что рядом с ним творится беззаконие, что не может нормально спать — видишь, как он устал, какие у него красные глаза. Он так плохо себя чувствует, что недавно он обратился ко мне за разрешением повесить кого-нибудь из вас, чтобы правосудие хоть немного восторжествовало. Я отказал ему в этом, потому что вы нужны Берлину — но теперь я все больше и больше убеждаюсь, что Берлину вы не нужны. Как же вы можете быть нам нужны, если мы только лжете нам, отказываетесь сотрудничать и от вас одни проблемы. Я, пожалуй, пойду…
— Нет! — бывший генерал-полковник хватко вцепился в сапог рейхскомиссара — нет, не уходите, герр Ирлмайер! Я же всегда помогал вам, как только вы о чем-либо просили!
— Так помоги мне и на этот раз, и будем считать, что этого небольшого разговора у нас не было…
— Но они меня убьют! И вас они тоже убьют!
— Ну-ну… — рейхскомиссар снова присел на корточки рядом с Айдидом — они могут убить тебя, это ты сказал правильно. Но вот меня они вряд ли убьют. И знаешь почему, шварце? Да потому, что я умею читать мысли людей! И им ко мне не подобраться! Что происходит в Италии!? Что происходит в Сомали?! Ну?
— Они… — генерал-полковник хватал воздух ртом как вытащенная на берег рыба — они собираются устроить мятеж! Государственный переворот! Они придут к власти!
— Это в Сомали — то?! Да ты бредишь, мой чернокожий друг…
— Нет! Не в Сомали! Не в Сомали! Умоляю, спрячьте меня от них! Они меня найдут! Найдут, потому что я их предал!
— Раз я сохранял тебе жизнь до этого, что мне мешает и дальше делать это?! Это моя земля и никто не придет сюда без моего ведома. Но скажи мне правду, а не тот бред, который ты несешь. Они хотят восстановить поставки наркотиков? Хотят перехватить цепь?
— Нет! Нет! Они правду хотят свергнуть власть в стране! Это фашисты! Фашисты! От них нельзя ждать пощады!
Примерно через час — рейхскриминальдиректор вышел из допросной камеры Министерства безопасности в коридор, темный и сырой. Капала вода, откуда-то из глубины коридора доносились крики — кого-то секли кнутом.
План конечно диковатый — но почему-то рейхскриминальдиректор ему поверил. Причем сразу. Он был достаточно опытным сыщиком, прошедшим практику в Пруссии, потом работавшим в Берлине перед тем, как перейти в Зарубежный отдел — и он видел слишком много лжецом, а потому научился разбираться — лжет человек или нет. Это не так просто как кажется, правда обычно выглядит несвязным бредом, потому что действия обычного человека чаще всего хаотичны, основаны на эмоциях — а когда речь идет о несогласованных действиях разных людей… А вот ложь — чаще всего выглядит логично, потому что тот, кто собирается лгать — продумывает свою ложь до деталей, репетирует ее. Но выявить ложь все равно можно при наличии старого доброго уличного полицейского опыта. Он у рейхскомиссара Абиссинии был.
План не такой уж плохой. Под видом подготовки к массированному наступлению террористических формирований Айдида из Абиссинии — собрать в Сомали наиболее боеспособные части — морская пехота, горные стрелки, спецназ, отборные части карабинеров. Создать полевой штаб, под предлогом неготовности к управлению войсками в районе боевых действий — заменить часть командного состава на своих людей. Погонять части на операциях, обозлить в достаточной мере. После чего — по условленному сигналу поднимать авиацию и десантироваться на Рим. Захватить все ключевые объекты города, парализовать управление, арестовать правительство и короля. После чего — провозгласить военную диктатуру.
Зачем нужен Айдид? В принципе нужен — для достижения неких договоренностей. Здесь важен начальный элемент плана — играть нужно согласованно. Плюс — Айдид не должен предпринимать никаких резких действий в Сомали в то самое время, когда сконцентрированные там войска — переместятся в Рим, оставив колонию без прикрытия.
Как он на это пойдет? Да запросто. На кой черт ему нужно восстание, если ему предложат все вернуть, как было — он с радостью согласится. О, мой Бог, так может быть — во главе переворота те самые люди, которые не всплыли тогда в деле о контрабанде наркотиков?! Тогда понятно, как и на чем они купили Айдида.
Итальянцы на это пойдут. Особенно элитные части. Мотающиеся по горячим точкам — а ведь и в Триполитании берберские племена хулиганят — проливающие кровь и взамен получающие скандалы в прессе и даже суды — они поддержат переворот. Правительство Италии — никуда не годные, мягкотелые, преступно-халатные увальни, в основном — олигархи и политический бомонд, которого на такую маленькую страну — излишне много. Более того — мятеж поддержат и переселенцы. Те, кто не выдержал — те уехали давным-давно, а те, кто остался — им идти некуда и они за свою землю когтями будут держаться и глотки
