При осмотре места преступления Амелия Сакс обнаружила несколько любопытных вещей: пепел от сигареты, не значившийся ни в федеральной, ни в штатской базе данных по табаку; остатки растения, не характерного для зоны Большого Нью-Йорка, и отпечаток тяжелого чемодана, поставленного на землю и открытого, вероятно, после преступления.
Более всего поражало то, что у обоих отсутствовали ботинки с правой ноги. Обнаружить их поблизости не удалось.
— Оба ботинка правые, Сакс. — Райм сидел перед доской с перечнем улик. — И что же нам с этим делать?
С ответом на сей вопрос пришлось, однако, подождать, поскольку у Сакс зазвонил сотовый телефон. Секретарь капитана Марлоу спрашивала, может ли она подъехать к нему в приемную. С тех пор как закрыли дело Кудесника, а Сакс узнала о происках против нее Виктора Рамоса, прошло уже три дня. Об отстранении от должности пока ничего не было слышно.
— Когда? — спросила Сакс.
— Лучше всего сейчас, — ответила женщина. Разговор закончился.
— Вот оно. — Амелия натянуто улыбнулась. — Надо ехать.
На секунду их взгляды встретились. Райм молча кивнул, и она направилась к двери.
Через полчаса Сакс сидела в кабинете Джеральда Марлоу. Капитан, как всегда, читал бумаги.
— Одну секунду, офицер. — И он продолжил это увлекательное занятие, время от времени делая какие-то пометки.
Нервничая, Сакс кусала губы. Прошло две томительно долгих минуты, после чего она не выдержала:
— Ну хорошо, сэр. Так что же происходит? Он что, отступил?
Марлоу сделал еще одну пометку на бумаге и поднял глаза:
— Кто?
— Рамос. Я имею в виду сержантский экзамен.
И еще один мстительный козел — похотливый коп с итоговых учений.
— Отступил? — Марлоу удивила ее наивность. — Нет, офицер, еще не было случая, чтобы он отступил.
Значит, ее вызвали сюда по другой причине. Марлоу собирается изъять у нее оружие и значок. Она отстранена от должности.
Черт, черт, черт!
Сакс закусила губу.
Закрыв папку, Марлоу смотрел на Амелию отеческим взглядом, и это весьма нервировало ее, наводя на мысль, что наказание будет весьма суровым.
— Таких людей, как Рамос, победить нельзя — по крайней мере на их территории. Вот вы выиграли битву — надели на него наручники. А войну выиграл он. Такие люди всегда выигрывают войну.
— Вы имеете в виду упрямых людей? Мелочных? Алчных?
И снова сказалась бюрократическая привычка, приобретенная капитаном за долгие годы службы на руководящих постах: он промолчал.
— Вы только посмотрите на этот стол. — Он улыбнулся как ни в чем не бывало. Стол был завален бумагами — увесистыми пачками и стопками разного рода папок и докладных. — А ведь работая патрульным, я постоянно жаловался на обилие бумажной работы. — Пытаясь что-то найти, Марлоу быстро просмотрел одну из пачек, но так ничего и не нашел и взялся за другую. Вытащив несколько документов, явно не относящихся к делу, он несколько секунд перебирал их, потом вновь возобновил поиски.
«Да, Стрелок, никогда не подозревала, что мне придется через это пройти».
Но тут охватившие Сакс горечь и разочарование вдруг сменились холодной решимостью. «Значит, вот как они играют? — думала она. — Пусть я погибла, но они тоже пострадают. Рамос и все эти мелкие рамосы еще умоются собственной кровью».
— Вот оно! — воскликнул капитан, отыскав наконец большой конверт с приколотым к нему листком бумаги. Прочитав его, он взглянул на часы в виде рулевого колеса, которые стояли на столе. — Проклятие, времени-то уже сколько! Давайте начнем, офицер. Дайте мне ваш значок.
С болью в сердце Сакс опустила руку в карман.
— И на сколько это?
— На год, офицер, — сказал Марлоу. — Вы уж извините. — Значит, ее отстранили на год, в отчаянии подумала Сакс. Она-то надеялась, что месяца на три, не больше. — Это все, что мне удалось сделать. На год. Да, я просил у вас значок. — Марлоу покачал головой. — Вы уж простите за спешку. С минуты на минуту мне предстоит еще одна встреча. Все эти совещания сводят с ума. Нынешнее посвящено вопросам страхования. Публика полагает, будто мы только ловим преступников, или, скорее, наоборот, что не ловим их. Как бы не так — половину времени приходится заниматься бизнесом. А знаете, как мой отец произносил слово «бизнес»? «Бизинес». БИЗИ-нес.[23] Он знал, что говорил, поскольку тридцать девять лет проработал в «Американ стандард», продавая всякий хлам. Вот и у нас все такая же суета. — Марлоу протянул руку.
Встревоженная Сакс подала ему потертое кожаное портмоне с прикрепленными внутри серебряным значком и удостоверением.
Что же ей теперь делать? Поступить в службу охраны?
За спиной у капитана зазвонил телефон, и он, повернувшись, взял трубку.
— Марлоу слушает… Так точно, сэр… Мы приняли все необходимые меры. — Собеседник, кажется, интересовался делом Эндрю Констебля. Прижав трубку ухом, капитан положил конверт к себе на колени и начал вытаскивать красную нить, которой тот был прошит.
Разговор касался предстоящего суда, новых обвинений против Констебля и прочих деятелей «Ассамблеи патриотов», оперативно-розыскных мероприятий в Кантон-Фоллзе, и Сакс заметила, что Марлоу говорит подчеркнуто уважительным, даже почтительным тоном. Возможно, он разговаривает сейчас с мэром или губернатором штата.
А возможно — с конгрессменом Рамосом.
Все эти игры в политику… Неужели именно к ним сводится работа полиции? Подобные интриги были так чужды натуре Сакс, что, слушая капитана, она впервые всерьез задумалась о том, стоит ли ей вообще быть копом.
Промелькнувшая мысль потрясла Амелию. «Ох, Райм! Что же нам теперь делать?»
«Мы с этим справимся», — сказал он. Но ведь когда-то надо и просто жить.
Зажав плечом трубку, Марлоу все говорил и говорил на своем канцелярском языке. Наконец он открыл конверт и опустил туда ее значок.
После чего извлек оттуда что-то завернутое в папиросную бумагу.
— …сейчас нет времени на торжественные церемонии. Потом мы что-нибудь придумаем. — Эти слова Марлоу почему-то произнес шепотом, и Сакс показалось, будто он обращается к ней.
Церемонии? Какие церемонии?
Снова взглянув на Сакс, Марлоу прикрыл трубку рукой:
— Теперь еще это страхование. В нем сам черт ногу сломит. Необходимо разобраться с таблицами смертности, ежегодными рентами, компенсациями в двойном объеме… — Марлоу развернул бумагу, и Сакс увидела золотой полицейский значок. — Так точно, сэр, будем держать руку на пульсе, — обычным голосом произнес капитан. — В Бедфорд-Джанкшене у нас тоже есть люди. И в Гаррисонбурге. Мы полностью контролируем ситуацию. — Потом снова прошептал: — Ваш старый номер сохранен, офицер. — Марлоу поднял вверх сверкающий значок, на котором были те же самые цифры, что и на ее удостоверении патрульного — 5885. Прикрепив значок к кожаному футляру, он вынул из желтого конверта временное удостоверение, вставил его в портмоне и подал все это Сакс. Удостоверение было выдано на имя Амелии Сакс, детектива третьего разряда. — Так точно, сэр, мы знаем об этом и считаем ситуацию управляемой… Хорошо, сэр. — Повесив трубку, Марлоу покачал головой: — Лучше суд над фанатиком, чем любые
