вызов, и Кара разделяла чувства учителя. В прошлом фокусников слишком часто отождествляли с преступниками — причиной тому было поведение некоторых жонглеров, ловко очищавших чужие карманы, или тех, кто выдавал себя за ясновидящих и, используя приемы иллюзионистов, заставлял безутешных родственников поверить, будто они общаются с духами усопших.
Однако визит женщины-полицейского был вызван совсем другой причиной.
— Вообще-то, — сказала она, переводя взгляд с Кары на Бальзака, — речь идет об убийстве.
Глава 7
— У меня есть список вещей, найденных нами на месте преступления, — пояснила Амелия Сакс, — и мы предполагаем, что их продали именно вы.
Взяв поданный ему лист бумаги, Бальзак начал читать, Сакс же рассматривала его магазин, располагавшийся в Челси — квартале фотографов. Напоминавший черную пещеру, он весь провонял плесенью и химикалиями. Ощущался здесь и запах пластмассы: он исходил от многочисленных костюмов, висевших на расставленных повсюду вешалках. На грязных стеклянных витринах, разбитых и кое-как скрепленных, лежали колоды карт, «волшебные» палочки, фальшивые монеты и пыльные коробки с реквизитом. Рядом с маской и костюмом Дианы стояла выполненная в полный рост копия инопланетянина из фантастического фильма «Чужой» («Будь на вечеринке принцессой!» — будто никто из покупателей не знал, что Диана погибла).
Постучав по списку пальцем, Бальзак кивнул в сторону витрин.
— Едва ли смогу помочь вам. Конечно, кое-что из этого мы продаем. Но эти товары есть во всех магазинах типа моего.
Сакс про себя отметила, что на список он потратил лишь несколько секунд.
— А как насчет этого? — Она показала ему снимок старых наручников.
— В эскапологии я ничего не понимаю. — Бальзак едва взглянул на него.
— Значит, вы не узнаете их?
— Нет.
— Но это очень важно, — настаивала Сакс.
— Я узнаю?, — сказала молодая женщина с потрясающими голубыми глазами и черными ногтями. Мужчина посмотрел на нее с неодобрением. — Это «дарбис» — табельные наручники Скотленд-Ярда, применявшиеся в девятнадцатом веке. Многие эскаписты пользуются ими. Их очень любил Гудини.
— Где их могли взять?
Бальзак нетерпеливо заворочался в кресле.
— Откуда нам это знать? Я уже сказал, что в этом мы не разбираемся.
Женщина кивнула.
— Возможно, где-то существуют музеи эскапологии, с которыми вы могли бы связаться.
— Когда ты закончишь прием товара, — бросил помощнице Бальзак, — займись этими заказами. Вчера вечером, после того как ты ушла, их пришло с десяток.
Сакс снова протянула ему список.
— По вашим словам, вы продавали кое-что из этих вещей. У вас есть списки покупателей?
— Я имел в виду похожие товары. А списков покупателей мы не ведем.
Задав еще несколько вопросов, Сакс вынудила его признаться, что в магазине все же есть данные о товарах, проданных по почте и через Интернет. Проверив их, молодая женщина обнаружила, что вещей, значащихся в полицейском списке, никто не покупал.
— Увы, — сказал Бальзак, — мы не можем больше ничем помочь.
— Жаль. — Сакс подалась вперед. — Видите ли, этот тип убил женщину и исчез, используя «магические» приемы. Мы опасаемся, что это не последнее убийство.
— Ужасно… — Бальзак изобразил негодование. — Пожалуй, вам стоит зайти в «Ист-Сайд мейджик» и «Театрикал». Эти магазины побольше нашего.
— Туда сейчас отправился другой офицер.
— Вот оно что!
— Если вы что-нибудь вспомните, будьте так добры, позвоните. — Сакс любезно улыбнулась — как и подобает сержанту нью-йоркской полиции («Помните: отношения с гражданами не менее важны, чем расследование преступлений»).
— Удачи вам, офицер, — сказал Бальзак.
— Спасибо.
Равнодушный сукин сын!
Кивнув молодой женщине, Сакс заметила пластиковую чашку, из которой та пила кофе.
— Нет ли поблизости места, где продают приличный кофе?
— Угол Пятой и Девятнадцатой, — ответила та.
— Там еще хорошие рогалики, — добавил Бальзак, довольный тем, что это не стоило никаких усилий.
Выйдя из магазина, Сакс направилась к Пятой авеню, где и нашла рекомендованное кафе. Она заказала капуччино. Прислонившись к узкой стойке бара, Сакс пила горячий кофе и рассеянно смотрела на тех, кто населял Челси — продавцов магазинов одежды, фотографов и их ассистентов, живущих на чердаках богатых яппи, бедных художников, чудаковатых графоманов.
И на продавщицу магазина для фокусников, только что вошедшую в кафе.
— Привет! — сказала женщина с красновато-фиолетовыми волосами. На ее плече висела потертая сумочка из заменителя шкуры зебры. Заказав большую чашку кофе, она бросила в нее сахар и присоединилась к сидевшей возле стойки Сакс.
Там, в магазине, Амелия спросила насчет кафе только потому, что заметила брошенный на нее взгляд помощницы Бальзака. Видимо, та хотела поговорить с ней без хозяина. Сделав большой глоток, женщина начала:
— Относительно Дэвида следует сказать, что…
— Он плохо идет на контакт?
— Ну да, так оно и есть. Ко всему, что находится за пределами его мира, он относится с подозрением и не желает иметь с этим ничего общего. Он боялся, как бы нам не пришлось быть свидетелями. А еще он не любит, когда меня отвлекают.
— От чего?
— От профессии.
— От профессии фокусника?
— Да. Видите ли, он скорее мой учитель, чем хозяин.
— Как вас зовут?
— Кара. Это мой сценический псевдоним, но я всегда так представляюсь. — Страдальческая улыбка. — Это имя звучит лучше, чем то, которым меня наградили родители.
— Мы сохраним это в секрете. — Сакс вопросительно приподняла бровь: — Почему вы так на меня посмотрели?
— Насчет списка Дэвид прав. Весь этот реквизит можно купить где угодно, в любом магазине. Или через Интернет — в сотнях мест. А вот насчет наручников — дело другое. Это редкость. Вам стоит позвонить в Новый Орлеан, в Музей Гудини и эскапологии. Он лучший в мире. Об эскапистике я постоянно думаю, хотя и не говорю ему. — На слове «ему» она сделала ударение. — Дэвид немного упрям… Не скажете ли, что случилось? Ну, насчет этого убийства?
Обычно в отношении ведущегося расследования Сакс проявляла большую осторожность, но сейчас, понимая, что ей нужна помощь, в общих чертах рассказала Каре об убийстве и последовавшем за ним исчезновении преступника.
— Какой ужас!
— Да, — согласилась Сакс. — Ужас.
