Звездный удар

его капитанский мостик.

Толстяк задрожал от страха, когда одна из торпед внезапно замедлила ход и рванулась в сторону капитанского мостика. Его мозг начал лихорадочное деление, Толстяк старался держать себя в круглой форме. Его шатало из стороны в сторону, из боков полезли манипуляторы, железы от испуга стали вырабатывать структурные молекулы.

— Майор Данбер, какой-то корабль атакует мой контрольный отсек! — заверещал Толстяк в радиотелефон.

Трясущийся от ужаса глаз-стебель Кляксы не отрывался от монитора, сам он напоминал пережаренный блин.

— Совершенно верно, Толстяк. Вы что, забыли, что это всего лишь учения? Мы делаем это для вашей же безопасности. А что, если Пашти окажутся на этом корабле? Смогут ли они добиться преимущества? Они попытаются занять стратегически важные участки, может быть, возьмут вас в заложники и захватят ваш центр управления. Но мои люди не пересекут тех границ, за которыми лежит запретная зона. А Пашти? В случае, если они атакуют, мы поставим охрану, которая защитит и вас, и вашего помощника. Его зовут Клякса, так ведь?

Толстяк удлинил глаз-стебель и увидел, что торпеда замедлила ход, ее корпус заполнил весь коридор, не оставляя прохода. Как и говорила Данбер, торпеды остановились у самой границы запретной зоны и начали немедленно отступать назад. Толстяк почувствовал облегчение, и его оболочка стала натягиваться.

В голосе Кляксы почти не было эмоций:

— Как они определили местонахождение контрольного отсека?

— Что? — Толстяк выстрелил обоими стеблями в сторону Кляксы, и Ахимса тут же стал сплющиваться.

— Они знают, где находится контрольный отсек, — повторил Клякса. — Эти данные были закодированы.

— Проверь, не совался ли кто-нибудь в компьютер. — Толстяк почувствовал, что худеет.

Кляксе только с третьей попытки удалось образовать манипулятор. Наконец он дотронулся до контрольного пульта и пропищал адаптеру команду. Толстяк с трудом перекатил свое сплющившееся тело поближе к дисплею.

— Ни одно предохранительное устройство не нарушено, Оверон. — Клякса слегка округлился. — Они не проникли в охраняемые банки данных. Раскодировки нет.

Толстяк свел воедино свой мозг.

— В чем же мы промахнулись? Может, мы оставили эту информацию в другом файле? Я думал, что компьютер сделал систему безопасной.

Клякса устремил глаз-стебель к своему шефу.

— Овероны опять вызывают. Теперь они уже не такие вежливые. Они хотят знать, где мы находимся и что делаем с людьми.

Толстяк презрительно фыркнул.

— Откуда они узнали о людях?

Тэн? Неужели Тэн проболтался? Нет, это невозможно!

Часть его мозга выдала предупредительный сигнал тревоги, молекулы заработали, анализируя новость. Подобные всплески тревоги последнее время так участились, что это стало надоедать. Он заставил себя не думать о противоречиях между Пашти и Ахимса, подкатился к пищевому автомату и загрузил в желудок питательную капсулу.

Клякса перевернулся, перекатился на бок — из его основания начал непроизвольно расти манипулятор. Он остановил рост и втянул его. Все выходило из-под контроля!

* * *

Майор Детова вошла в комнату Ривы. Как и все они, Светлана выглядела усталой. Она улыбнулась, кивнула и прошла вперед.

Под мышкой у Светланы Рива заметила кипу бумаг.

— Привет, майор Томпсон. Говорят, ты усердно работаешь. Я бы не смогла так здорово натренировать наших пилотов.

— Уверена, что ты преувеличиваешь, майор. — Что Детовой нужно здесь?

Рива сцепила пальцы, теряясь в догадках.

— Присаживайся. Чем могу помочь?

Светлана села и глубокомысленно посмотрела на бумаги.

— Я слышала, что ты зашла в тупик с переводом с языка Пашти.

Негодование Ривы росло, но она изо всех сил старалась сохранить на лице невозмутимое выражение. Вся моя жизнь была смертельной схваткой с людьми, подобными тебе, Детова. Не надо меня заводить.

— Мы еще не сдались, майор.

— Но все это очень грустно. — Голос Светланы звучал расстроенно, она смежила ресницы, — Я так понимаю, Шейла просила у Толстяка сведения о Пашти. О языке. Толстяк отказался помочь. Он собирается сам переводить их разговоры во время атаки. Он считает, что нам нет нужды беседовать с существами, которых мы должны попросту уничтожить.

— Правда? — замерла Рива, встречая оценивающий взгляд Детовой.

— Мы с Шейлой согласились с ним, — добавила Светлана, наклоняясь вперед. — В конце концов, его мнение является решающим. Так что ты можешь отдохнуть. Изучение языка Пашти больше не является задачей первостепенной важности.

— Понимаю.

— Понимаешь? — Светлана вскинула бровь. — У Шейлы есть сердце. Она не разгоняет твою команду. Если вы захотите продолжать исследования — в свободное время — пожалуйста. Ведь у всех бывает хобби.

Рива сжала зубы — ей все труднее было владеть собой. Черт побери, я слишком долго жила на Ближнем Востоке. Удача приходит только к наглецам. Она с трудом преодолела внутреннее сопротивление: она расслабилась, улыбнулась вполне искренне и небрежно махнула рукой.

— Ну что ж, я очень рада, что мое заточение закончилось.

Светлана кивнула:

— Да, все это близится к завершению. Представляю, сколько сил вы вложили в эту языковую программу. Я отношусь к тебе с огромным уважением. Раз или два — правда, косвенно — нам приходилось пересечься на Земле.

Рива медленно кивнула, в груди ее поднималась волна гнева. Сколько трупов оставила за своей спиной Детова?

Сколько людей искалечено, убито по воле ее послушных исполнителей? Сколько пропало без вести?

— Догадываюсь, наш круг был довольно узок.

Светлана опустила глаза и слегка сменила позу.

— Да, узок. Тебя тренировал Бакли, не так ли?

Рива сдерживалась изо всех сил.

— Среди прочих.

— Я восхищаюсь тобой. В своей области ты непревзойденный специалист. Ближний Восток — вещь непростая, у тебя отмечали удивительное чутье, никто из офицеров, работавших в той зоне, не обладал такой интуицией.

— А напрямую наши дорожки никогда не пересекались? — Рива подняла бровь.