гравитации!
— Значит, ты говоришь, что не нашел никаких следов вмешательства Толстяка? — спросил Коротышка, начиная раздувать бока.
— Никаких. Но теперь, однако, мы точно знаем, что вызвало такое восхищение Толстяка, когда он наблюдал за людьми последнюю тысячу лет. Они и в самом деле исключительны. Если бы Тэн ответил на наши запросы и проинформировал нас, ситуация тут же прояснилась бы. Шист Чиилла настаивает, что Тэн и Толстяк
Болячка раздул свои дыхательные органы и спросил:
— Может, нам следует известить Пашти, чтобы они не сходили с ума от волнения? Может, Первому Советнику следует что-то предпринять? Подготовиться к уничтожению паразитов?
— Я бы этого не советовал делать. Напоминаю, у нас нет доказательств. — Созерцатель слегка сплющился, его основание натянулось и стало гладким.
Коротышка переводил взгляд с одного Оверона на другого, используя по какой-то непонятной причине только один глаз-стебель.
— Нам надо подготовиться к худшему. Если Толстяк все-таки нарушил запрет и сошел с ума, нам нужно исправить сложившуюся ситуацию. На какой стадии развития находятся сейчас люди? Представляют ли их космические возможности потенциальную угрозу?
Созерцатель сплющился, его оболочка натянулась.
— Их космические возможности никогда не были угрожающими. Что бы Толстяк ни сделал, никто не проходил через гравитационные заслоны, и люди даже не подозревают об их существовании. Одному маленькому кораблю-роботу будет достаточно появиться в их поле, и это займет их умы на десять земных лет. Кроме того, людям сейчас есть о чем позаботиться.
— Значит, они идут по пути цивилизации? — спросил Коротышка, подрагивая боками. — Я знал, что Толстяк не способен на глупости! Он Оверон. Он…
— Оверон Оверону рознь, — прервал его Созерцатель. — Как мы и говорили, люди миллионами убивают друг друга. Вся их планета охвачена войной. Ничего не изменилось. Они все так же ненормальны.
Болячка сдулся, ощутив внутреннюю слабость.
— А что, если Толстяк провез людей через гравитационные маяки?
— Тогда нам придется их уничтожить.
— Майор? Ты дома?
Светлана проснулась и села на кровати, зажмурившись.
— Шейла? Это ты?
— Можно на минуточку?
Светлана встала и оделась, поглядывая на часы, светящиеся на экране. Какого черта ей не спится в это ночное время?
Шейла выглядела как сто чертей — щеки просто исчезли, под глазами тяжелые мешки. Так может выглядеть только женщина, чей единственный ребенок умирает от рака.
— Когда ты ела в последний раз? — нахмурившись, спросила Светлана.
— Утром. Я поела раньше всех.
— Это было почти сутки назад. Пошли.
Они зашагали по пустынным коридорам. На душе у Светланы было скверно.
Они вошли в столовую: яркий свет заливал длинные ряды пустых столов. Светлана заказала Шейле плотный английский завтрак: ветчину, яйца, лепешки с патокой, йоркширский пудинг, чашку кофе и стакан молока.
— Ты хочешь, чтобы я лопнула? — спросила Шейла, когда Светлана поставила перед ней поднос.
— Чтобы огонь горел — настоящий или душевный, — необходимо горючее. Недоедание ведет к ошибкам.
Шейла рассеянно улыбнулась.
— Наверное. — Она взяла вилку и начала есть, а Светлана пошла за своей тарелкой.
Когда они отодвинули пустую посуду, Шейла прикрыла глаза и зевнула.
— Да, наверное, мне надо было поесть. Нужно записывать где-то для памяти, когда следует перекусить.
— Мы приближаемся к концу, да?
— Да. — Шейла отсутствующим взглядом уставилась на дальнюю стену. — Толстяк сказал мне, что осталось дня два. Если точнее, около пятидесяти часов.
Душа Светланы сжалась.
— Неужели прошло уже шесть месяцев?
Шейла провела ладонью по лицу, словно массируя, разгоняя кровь по усталой плоти.
— Да, странно. Как продвигается твоя учеба?
— Мне кажется, я уже начинаю понимать, как что действует.
— Рада это слышать. — Лицо Шейлы посуровело. — Предполагаю, что, если задать правильную программу, с помощью компьютеров можно все держать под контролем. Ты думаешь, это реально? Например, если взять правительство. Может обычный опытный человек в критический момент взять ситуацию под контроль и запустить собственную программу?
Волнение Светланы усилилось.
— Думаю, все зависит от системы, майор. Например, в Вашингтоне все компьютеры соединены в одну сеть. В Москве компьютеры имеют обыкновение ломаться в самый ответственный момент, во всяком случае мне так говорили. Они не такие сложные, как система Ахимса, которая полностью централизована. Мы многому можем научиться у них.
Шейла вскинула бровь, в глазах ее явно читался вопрос.
Светлана замешкалась.
— Никто еще не делал такой попытки, связанной с правительством. Дело страшно рискованное. Думаю, ты хорошо знаешь прошлое. Если бы кто-то попытался и был пойман с поличным… ну, кто знает, что бы произошло. В Москве это обернулось бы расстрелом, в Вашингтоне они бы заперли неудачника и выбросили ключ от замка.
— Да, конечно, только отчаяние может толкнуть человека на такой риск. Но если система отлажена, как ты думаешь, это можно сделать?
Светланино сердце билось как сумасшедшее.
— Только теоретически… К тому же я не специалист, майор.
Когда Шейла поднимала чашку с кофе, рука ее дрожала, а горящие глаза, обведенные черными кругами усталости, неотрывно смотрели в глаза Светланы.
— А что, по-твоему, сказал бы специалист?
Ладони Светланы похолодели. Она уперлась тяжелым взглядом в стоящую перед ней пустую тарелку, размышляя, насколько глубоко она продвинулась в изучении компьютерной системы Ахимса.
— Самый лучший специалист справился бы с такой задачей.
— А как ты думаешь, самому лучшему специалисту потребовалась бы тренировка? Или его прошлый опыт в диверсиях подобного рода, пусть даже ограниченный, оказался бы достаточным?
Светлана перевела дыхание, вспоминая свой путь сквозь путаницу входов в систему, который она так тщательно отобразила в своих закодированных записях. Чего ждет от нее Шейла? Конечно, вмешательства в систему? Но на каком уровне? Организовать прикрытие на полчаса в виде изображения двух спящих женщин было осуществимо. Эксперимент прошел успешно. Но ведь они сделали только одну попытку.
— Трудно сказать, не зная системы в целом и масштабов проекта.
