гостя через холл, открыл дверь и пригласил войти. Хардкастл оказался в уютной, ярко освещенной комнате. Стены обшиты полированными деревянными панелями, на полу — толстый ковер. У камина — огромное кресло, рядом с ним — изящный деревянный столик, заваленный бумагами. Там же стоял прекрасный серебряный чайный сервиз. Тобиас улыбнулся, заметив удивление Хардкастла:
— Камерон, может быть, я и эксцентричен, но не сошел с ума. Я лишен тщеславия, но люблю удобства Он осторожно опустился в кресло и жестом предложил Хардкастлу поставить второе кресло напротив. Мгновение они сидели, глядя друг на друга.
— Давно не виделись, Джеффри.
— Примерно два года, — откликнулся Тобиас. — Я был очень занят.
— Да, понимаю. Говорят, ты, с тех пор как покинул Совет, удвоил состояние?
— Покинул? Я не покидал его, о чем ты очень хорошо знаешь! Меня силой согнали с моего места — и во всем виноват мерзавец Блекстоун и его вонючие реформаторы. Он пообещал им небо и землю, а они поверили и просчитались. Их драгоценный Блекстоун мертв, а преемник не сможет достать денег, даже если от этого будет зависеть его жизнь. Подожди, пока финансы Верхнего города придут в полный упадок, и увидишь, как тогда они явятся и станут умолять меня вернуться и спасти их!
Голос Тобиаса повышался, и к концу фразы он едва не кричал. Когда ему не хватило дыхания, умолк и закашлялся.
— Ты бы позаботился о своем здоровье, — сказал Хардкастл. — Ты плохо выглядишь.
— Да, наверно, ты прав. — На губах Тобиаса выступили капельки крови. Он вытер губы платком, безразлично посмотрев на кровавые пятна. — Чего ты хочешь от меня, Камерон? Я ведь не пользуюсь никаким влиянием.
— Все может измениться, — возразил Хардкастл. — Думаю, что смогу убедить консерваторов оказать тебе официальную поддержку на следующих выборах в Верхнем городе. Конечно, придется сделать большой вклад в фонд консервативной партии. Так устроен наш мир.
— Камерон, я прекрасно знаю, как устроен наш мир, — усмехнулся Тобиас. — Жаль разочаровывать тебя, но меня больше не интересует место в Совете. Я выхожу из себя, вспоминая, как обошлись со мной, и не вернусь, даже если меня будут умолять, стоя на коленях. Я никогда не интересовался карьерой, старался только ради моей бедной Марии. Знаешь, я до сих пор оплакиваю ее…
— Хардкастл смутился, и Тобиас опять усмехнулся. — Тебе редко приходилось быть застигнутым врасплох, не так ли, Камерон? Тебя слишком долго окружали всякие помощники. Но доверять им нельзя. Они говорят только то, что ты хочешь от них услышать.
— Мне нужны помощники, — ответил Хардкастл. — Я не могу делать все сам. А друзья не всегда рядом, когда они нужны.
— Я никогда не был тебе нужен, — спокойно возразил Тобиас. — В сущности, Камерон, тебе никто никогда не был нужен. К тому же у меня имелись свои проблемы.
— Почему ты не сказал, что болен? Я бы давно пришел к тебе.
— Я поступаю, как считаю нужным, Камерон. И так буду поступать и впредь. Я не хочу ни на кого полагаться. Не беспокойся, я дам тебе денег. Скажи моим адвокатам, сколько тебе нужно, и я обо всем позабочусь. Найми еще людей. Не жалей денег, чтобы смешать этих подонков—реформаторов с грязью. Заставь их заплатить за то, что они сделали со мной.
— Хорошо, Джеффри. Я обещаю. Могу ли я еще что—нибудь сделать для тебя?
— Да. Оставь меня в покое. До свидания, Камерон. Не хлопай дверью, когда будешь уходить.
Джиллиан Хардкастл сидела на своей кровати в Бримстон—Холле, прижавшись спиной к изголовью и обхватив руками колени. Ее муж наконец вернулся.
Она слышала, как он ходит внизу и говорит со слугами. С его слугами — ни один из них не служил ей. У Джиллиан нет друзей, никто не приходит к ней в гости, и ей не позволяется иметь собственных слуг. У нее есть только муж — великий Камерон Хардкастл.
Джиллиан взглянула на свои руки, на которых даже под толстым слоем пудры видны синяки. Прежде чем спускаться вниз, придется надеть платье с длинными рукавами. Спина у нее тоже болела, но сейчас боль стала терпимой.
Джиллиан часто мечтала оставить мужа, но ей некуда было уйти. Кроме того, где бы она ни спряталась, Камерон все равно найдет ее. Его агенты снуют повсюду. Иногда Джиллиан думала о самоубийстве, но у нее никогда не хватило бы смелости на такой поступок.
Она услышала шаги на лестнице, и ее объял страх, леденя кровь. Камерон! Джиллиан, почти не дыша и не отрывая взгляда, уставилась на закрытую дверь спальни. Кто—то приблизился к ней и прошел мимо. Наверное, один из его слуг.
Джиллиан должна спуститься и поздороваться с мужем. Если она не сделает этого, Камерон рассердится и придет за ней. Надо выйти в холл. Нет, не сейчас. Она спустится через минуту и поприветствует мужа — вежливо и монотонно, как он учил ее. Она спустится. Через минуту. Или две.
Хардкастл сел в любимое кресло, оглядел теплый, уютный кабинет и вздохнул с облегчением. День оказался длинным и тяжелым, а он не так молод. Он открыл было рот, чтобы приказать Джиллиан принести вина, и нахмурился, сообразив, что ее нет. Она должна быть здесь. Такова ее обязанность — быть рядом с ним, исполнять его приказы. Придется серьезно поговорить с ней попозже.
Камерон поднялся, не обращая внимания на ноющую спину, и налил вина, полагая, что заслужил хороший глоток. Раздался вежливый стук в дверь. Камерон проворчал: «Входите!», — и в кабинет вошли Вульф и Роксана. Хардкастл откинулся на спинку кресла, кисло заметив, что они не выглядят особенно утомленными. Роксана прислонилась к камину, опустив руки, и терпеливо ожидая новых приказов. Хардкастл мысленно отметил, что не стоит предлагать ей остаться в доме на ночь. Иначе они проснутся рано утром и обнаружат, что проклятый Бримстон—Холл объят пламенем. Вульф ожидал разрешения доложить о том, как прошел день. Ничего, подождет. Пусть знает свое место. Хардкастл неторопливо отхлебнул вина и только затем подал знак колдуну докладывать.
Доклад оказался весьма откровенным. Все второстепенные кандидаты выбыли из игры. Это упрощало дело — не надо заботиться о том, чтобы убрать их с дороги. Генерал Лонгарм все еще не угомонился, но он всего лишь отставной солдат с манией величия. А сейчас, когда улицы превратились в поле боя, солдаты не слишком популярны. Адамант все еще представляет угрозу. Братство стали объявило о том, что поддерживает его, уже вышло на улицы и сует свой нос в дела, которые его совсем не касаются. Хардкастл нахмурился. Необходимо шепнуть пару слов нужным людям — и Братство заткнется.
Вульф продолжал читать, изображая профессионала, и Хардкастл с нетерпением ждал окончания. У него возник вопрос, который он хотел задать колдуну, но прерывать Вульфа не решился. Можно кое—что упустить. Когда же колдун кончил чтение, Хардкастл поднял на него глаза и спросил.
— Вульф, ты говорил, что теперь у тебя есть сила. Настоящая сила. Сила, достаточная, чтобы прорваться через защитные чары Адаманта и уничтожить его вместе с новым колдуном. Так почему же они все еще живы?
Колдун невозмутимо выдержал взгляд Хардкастла.
— Мне нужно время, чтобы научиться пользоваться своей силой. Сейчас я должен постоянно следить за тем, чтобы удерживать Ужас внутри себя. Нам повезло, что мы нашли его, когда он только проснулся и был относительно слаб. Если ему удастся вырваться, то в злобе он уничтожит нас — весь Хейвен и, вероятно, большую часть Нижних Королевств. Камерон, речь идет об одном из Потусторонних Существ, а не о демоне низкого уровня. Мы не можем рисковать и позволить Великому Ужасу вырваться на свободу.
— Так что же нам делать с Адамантом?
— Сейчас — ничего. Подождем и посмотрим, как пройдет голосование. У нас хватит времени для прямого удара, если он будет необходим.
Хардкастл бросил на Вульфа яростный взгляд.
— Твое предложение не слишком меня радует, колдун. Согласно моим источникам, Лонгарм сегодня ночью планирует атаку на Адаманта. — Он повернулся к Роксане. — Я хочу, чтобы ты использовала свои связи и проникла в дом Адаманта. Спрячься там и жди начала нападения, после чего воспользуйся замешательством и прикончи его. Твоего сообщника тоже лучше убрать. Ясно?
— Конечно, — согласилась Роксана. — Вот будет потеха! — Она улыбнулась Хардкастлу, и ему
