отступая назад, предложил первым войти Джордану, что тот и сделал с таким видом, точно ничего другого и не ожидал. Помещение, в котором он оказался, было просторным и богато украшенным. На полу лежали толстые ковры, а стены покрывали светлые, переливавшиеся гобелены. Более дюжины дверей вели из этого зала в другие примыкавшие к нему комнаты. Дорогая мебель тончайшей работы привлекала внимание, хотя, по всей видимости, тот, кто подбирал ее, не обладал изысканным вкусом. Некоторые предметы столь явно не сочетались друг с другом, что Джордан невольно поморщился. В свое время, будучи на вершине успеха и на короткое время даже разбогатев, актер выработал в себе изрядную щепетильность в вопросах вкуса. Он с нетерпением ждал, пока оба стража закончат под руководством де Гранжа зажигать свечи. Едва заметным движением головы он приказал им убраться, что стражники и сделали, вежливо поклонившись. Наконец Джордан остался наедине с графом Родриком и Брионом де Гранжем.
Не успела захлопнуться за стражниками дверь, как Родрик сел, развалившись, в ближайшее кресло, обмахиваясь рукой как веером.
— Пока все в порядке. Нравится вам здесь, ваше высочество?
— Миленько, — кивнул Джордан, — хотя, пожалуй, слишком… помпезно.
— Да, — улыбаясь, ответил Родрик, — Виктор никогда не блистал вкусом. Погодите, вы еще не видели спальню. Брион, дружище, позвольте представить вам Великого Джордана.
Джордан, кисловато улыбнувшись, протянул руку. Де Гранж, не протягивая руки, холодно, изучающе разглядывал актера.
— Прекрасный выбор, Родрик, сходство потрясающее, вплоть до голоса и походки. Не хватает заносчивости, но я поработаю над этим. Для актера сложности тут быть не должно. Хорошо ли он представляет меру возложенной на него ответственности?
— Да, он проинструктирован.
— В этом я не сомневаюсь. А вот сознает ли он, что произойдет со всеми нами, если он потерпит фиаско?
— Уверен, что да, Брион.
— А я бы не стал ручаться. Мне известны люди подобного сорта. Актер есть актер, как бы он ни назывался: Великий Джордан или еще как-нибудь, все они ленивы, хитры и ненадежны.
— Если вы не перестанете говорить о нем так, словно его здесь нет, — спокойным тоном произнес Джордан, — он перережет вам глотку.
Де Гранж многообещающе посмотрел на Джордана.
— Вы забываетесь, актер, — ответил он мягко, — вас наняли на работу, и только. Вы принадлежите нам полностью, и ваше тело и душа. Прилюдно я могу кланяться вам и расшаркиваться перед вами, но здесь вы будете называть меня «сударь». Потому что, если нет, вам придется плохо. Я умею управляться с наглецами, подобными вам. Встаньте на колени, актеришка, и назовите меня «господин».
— А больше вам ничего не надо? — ехидно спросил Джордан.
Де Гранж схватился за меч, но актер опередил его, ударив ногой под коленку. Тот закатил глаза от внезапной боли и, споткнувшись, упал к ногам Джордана, который успел достать из рукава воспламеняющийся шарик и раздавил его в руке. Бело-голубой огонь охватил его сжатые в кулак пальцы, не причиняя им вреда. В следующую секунду актер наклонился и протянул свою пылающую руку к лицу де Гранжа. Начальник стражи в ужасе замер на месте. Капельки пота выступили у него на лбу, когда языки пламени заплясали в дюйме от его носа.
— Вы будете обращаться со мной почтительно всегда и везде, — наставительно сказал Джордан, — где бы мы с вами ни оказались, при людях или вдвоем. Я просто не могу позволить вам допустить ошибку. Вы никудышный актер и можете все испортить. А теперь поднимитесь и соизвольте обратиться ко мне как положено.
Пугать растянувшегося на полу человека больше было незачем. Актер отступил на шаг и погасил пламя у себя в руке. Кожа немного зудела, но, как обычно, обошлось без ожога. Заклятье, наложенное на Джордана много лет назад, стоило недешево, но вполне оправдывало себя. Де Гранж медленно поднялся на ноги, потирая ушибленное место. Джордан внимательно следил за его действиями: не в меру заносчивый страж не мог знать, что актер блефовал. Де Гранж поверил, что Джордан действительно может многое, потому что сам был могущественным человеком. Актер ненавидел насилие и старался по возможности избегать его, но, чтобы уцелеть здесь, он должен вести себя жестко, в противном случае его просто растопчут.
Де Гранж коротко поклонился Джордану, а потом посмотрел на Родрика.
— У него получится. Когда я увидел этот огонь, я испугался, подумав, что передо мной настоящий принц Виктор.
— Ну если даже вас он сумел убедить, — холодно ответил Родрик, — тогда все в порядке, но нам действительно следует обращаться с ним как с принцем, потому что в противном случае мы можем в неподходящий момент допустить какую-нибудь ошибку, которая испортит все дело. А теперь извинитесь.
— Извиняться перед ним? Перед выскочкой-актеришкой?!
— Это ваш господин, — ответил Родрик, встречаясь глазами с начальником стражи, лицо которого мгновенно побледнело, — делайте, что вам говорят, Брион. Извинитесь.
Де Гранж заскрипел зубами. Пальцы его сжались, ногти впились в ладони. Он медленно, как ни в чем не бывало повернулся и поклонился Джордану:
— Я прошу простить меня, ваше высочество, за мои дерзкие слова и действия.
— Не будем больше вспоминать об этом, — с достоинством ответил Джордан, затем, изумленно взглянув на Родрика, спросил. — Что произошло? Ведь вы каким-то образом заставили его это сделать.
— Ну, конечно, — непринужденно ответил Родрик, — все просто. Де Гранж был разбойником, с которым считались и которого боялись. Он предводительствовал самой большой в истории Редгарта бандой головорезов. За ними долго охотились, и, наконец, пять лет назад выследили и поймали в их собственном логове. Почти все преступники погибли, а Бриона удалось взять живым. Король Малькольм, решив, что человек этот может еще принести пользу, наложил на него специальное заклятие, сделавшее Бриона управляемым. Вначале он слушался одного только короля, но после его смерти власть над де Гранжем перешла ко мне.
— Неплохо придумано, — сказал Джордан.
— Это я все устроил, — продолжил граф. — Одно маленькое дополнение к наложенному королем заклятию… Малькольм, разумеется, ничего не подозревал, а Бриону был закрыт доступ к информации. Беспокоиться о том, что кто-то, подобно мне, сумеет вклиниться в это заклятие, нет нужды, я его изменил таким образом, что любые поправки стали невозможны. Малькольм всегда плохо разбирался в Высшей Магии и правилах ее применения. Бриону можно полностью доверять, Джордан. Он не в состоянии предать нас, как не может отрастить крылья и улететь. Он иногда пытается обрести независимость, но мне хватает нескольких слов, чтобы заставить его повиноваться. Правильно я говорю, Брион?
— Совершенно правильно, мой господин, — ответил де Гранж.
Джордан с интересом посмотрел на обоих. Ему доводилось слышать о подобных заклятьях, но видеть их в действии раньше не приходилось. И то, что актер увидел, не порадовало его. Было в таком заклятье что-то гадкое, оно казалось даже чем-то худшим, чем рабство. Скованный цепями человек может мечтать, что однажды сумеет убежать, а куда деваться тому, у кого разум и душа в кандалах?
«Родрик, Родрик, тебе надо быть очень осторожным и неустанно молиться, чтобы де Гранж не сумел вырваться на свободу, — подумал Джордан без тени сочувствия к графу, — потому что, если ему удастся это, он заставит тебя умереть тысячу раз».
— Ну, а теперь, Брион, — допросил Родрик, — скажите-ка нам, что произошло в наше отсутствие. Как принц Виктор?
— Его состояние не изменилось, — сказал де Гранж, — он по-прежнему слаб, но почти всегда сохраняет ясность мысли. Ни врачи, ни волшебники не могут поставить диагноз.
— Когда я могу встретиться с принцем Виктором? — неожиданно спросил Джордан. — Мне необходимо встретиться с ним, чтобы перевоплощение получилось. До сих пор у меня были только ваши описания того, каков он, но я должен видеть его самого, чтобы лучше понять.
— Он будет здесь с минуты на минуту, — сказал Родрик, — мессир Гэвэйн за ним и отправился.
