рты дыр. Стены покрылись язвами, а потолок опустился низко, и приходилось пригибаться, чтобы не удариться о него головой. Где-то наверху раздавалось нечто похожее на голодное возбужденное хрюканье добравшегося до кормушки громадного борова.
— Оно знает, что мы идем, — негромко сказал Гэвэйн.
— И все-таки, что мы тут разыскиваем, черт возьми? — так же тихо спросил его Джордан. Он почему-то старался говорить тихо, почти шепотом, хотя не знал, кто может его услышать.
— Понятия не имею, — ответил мессир Гэвэйн, — узнаем, когда доберемся. Если, конечно, доберемся. Может быть, это окажется просто местом, может, существом, а может, просто каким-нибудь предметом. Это проход, часть реальности, через которую силы нереального мира проникают к нам. Что-то вроде вывернутого наизнанку святилища, которое может оказаться где угодно и чем угодно. Будем смотреть в оба, а когда увидим, сделаем что сможем.
— Что? Хотя бы приблизительно? — спросил актер.
— Пока не придумал, — отозвался рыцарь.
— Замечательно, — всплеснул руками Джордан, — просто замечательно.
Гэвэйн изобразил что-то вроде улыбки и неожиданно сказал:
— Жалеете, что пошли?
— Как вы угадали? — выдохнул Джордан в ответ, искривив губы в не менее гнусной улыбочке. — А вы думали, что я полный псих?
Они продолжали идти по коридору, вертя головами во все стороны. Джордан до боли в пальцах сжимал рукоять меча. Вокруг стояла зловещая тишина.
Свет, исходивший из дыр в полу, то разгорался, то убывал, неровно мерцая. Его болезненно- фиолетовые оттенки постепенно сгустились до темного багрянца, сильно напоминавшего Джордану цвет крови. В этом резком освещении Гэвэйн казался похожим на ходячий труп. Актеру такое сравнение показалось по меньшей мере не обнадеживающим, и он отвернулся, чтобы не думать об этом. Джордан остановился на секунду и осторожно, стараясь держаться на расстоянии от края, заглянул в одну из дыр. Очень далеко внизу что-то темное и бесформенное плескалось в бурлящей магме. Из-за слишком большого расстояния трудно было определить размеры существа, но, судя по тяжелым замедленным движениям, оно было просто громадным. Джордан заставил себя оторваться от этого зрелища и поспешил догнать Гэвэйна.
— Ворота уже близко, — пробормотал тот, скорее, впрочем, самому себе, чем спутнику, — у нереального не было времени, чтобы слишком далеко распространиться.
— На что это все-таки похоже? — спросил опять Джордан. — У меня сложилось такое впечатление, что это довольно редкая штуковина.
— Верно, — ответил мессир Гэвэйн, — я произвел кое-какие исторические изыскания, когда только появился в Полуночном Замке, желая знать, что можно противопоставить нереальному. Так вот, я выяснил, что существовало всего четыре больших прохода, и во всех случаях они возникали как последствия неправильного применения Высшей Магии.
— Высшей Магии… — повторил Джордан, которому в голову полезли разные невеселые мысли. — Но в замке совсем не так уж много людей, обладающих подобным могуществом. Хранительницу можно исключить. Следующий — Родрик, но какая ему здесь выгода, я не вижу. Потом граф Вильям, но и его можно исключить по той же причине. Нет, Гэвэйн, в Полуночном Замке существует всего один человек, владеющий искусством Высшей Магии и достаточно безумный для того, чтобы учинить подобное безобразие, — это Доминик.
— Я все ждал, когда же вы наконец додумаетесь до этого, — ответил мессир Гэвэйн, — именно поэтому мы и двигаемся в данном направлении. Тут располагаются запасные апартаменты принца Доминика. Могу держать пари, что именно там мы и найдем вашего «братца» рядом с его воротами в нереальный мир.
В конце длинного коридора раздался приглушенный грохот, поначалу напоминавший раскаты отдаленного грома. Но звук становился сильнее по мере того, как рыцарь и актер продвигались вперед. Они остановились и прислушались. Шум изменился и стал больше напоминать ворчание огромного зверя. Джордан поежился. Звук приближался, ширясь и разрастаясь, превращаясь в рык. Тут до актера постепенно стало доходить, что он слышит. Он с ужасом посмотрел на Гэвэйна и по лицу рыцаря понял, что догадался правильно. Оба снова посмотрели вперед и увидели надвигавшуюся на них огромную бурлящую волну. Доминик употребил свое могущество, чтобы вызвать цунами, гигантскую волну прилива.
— Бежим!!! — завопил Джордан, но Гэвэйн схватил его за руку.
— Еще не время! — рявкнул рыцарь, стараясь перекричать рев надвигавшегося водяного вала. — Становитесь за мной.
Рыцарь расставил ноги и вытянул вперед обе руки, крепко сжимая в них рукоять секиры. Руны на ее лезвии засияли ярче солнца. Джордан, спрятавшись за спину Гэвэйна, стал прикидывать, насколько долго и мучительно придется тонуть в воде. Океан он видел раза два в жизни, не говоря уж о том, что он так и не научился плавать. Актер в отчаянии уцепился за свой меч и пожалел, что недолго пробыл Виктором, теперь ему так и не узнать, удалась ему роль принца или нет. Огромная пенившаяся волна обрушилась, чтобы раздавить мессира Гэвэйна, но, едва коснувшись его пылающей секиры, разделилась надвое, заполняя собой пространство с обеих сторон от него. Холодные брызги вмиг промочили одежду ни на шаг не отступивших Гэвэйна и Джордана, оставив им возможность дышать. Вода ревела вокруг, ударяясь о стены коридора, но скоро уровень ее стал спадать, и гибельная ураганная волна осталась позади. Гэвэйн опустил секиру и медленно, облегченно вздохнул.
— Близко, очень близко, так близко, как никогда не было… Вы в порядке, ваше высочество?
— В полном, давно мечтал исполнить роль тонущей крысы, — сказал Джордан. Он хотел было по возможности отжать свою одежду, но передумал — слишком уж неблагодарная работа. — Ну и топорик подарил вам Магистр.
— Я всегда именно так и думал. Давайте поторопимся. Ваш братец изрядно потрудился, чтобы поднять такую волну, но он скоро придет в себя. Его квартира, должно быть, вон там.
Гэвэйн повернул направо и зашлепал по покрывавшей пол воде по направлению к закрытой двери. Джордан последовал за ним, размышляя, что будет, когда вода, попавшая в дыры в полу, достигнет кипящей внизу магмы. Он решил, что лучше поспешить, и прибавил шагу, стараясь успевать за рыцарем. Тот остановился возле ничем не отличавшейся от других двери, повернул ручку, и та легко подалась. Гэвэйн приоткрыл дверь не более чем на дюйм и вопросительно посмотрел на Джордана. Тот утвердительно кивнул. Рыцарь пинком распахнул дверь и вместе с Джорданом влетел в покои Доминика.
На самой отдаленной от них стене висела госпожа Элизабет. Ее руки и ноги были прибиты грубыми коваными гвоздями прямо к кирпичной стене. По ее полностью выпотрошенному телу проходил длинный глубокий разрез от горла до промежности. Но самое ужасное было в том, что она продолжала оставаться живой. Рот жены Доминика беззвучно приоткрывался, но в выпученных глазах не осталось ни капли разума. Прямо в центре того, что когда-то было брюшной полостью Элизабет, двигались странные разноцветные огоньки.
Воротами может служить все что угодно….
— Впечатляющее зрелище, не правда ли? — произнес Доминик.
Джордан и мессир Гэвэйн резко обернулись и увидели вальяжно развалившегося в мягком кресле принца Доминика, в руке которого утонул стаканчик с бренди. Рядом с принцем, который, похоже, находился здесь уже какое-то время, на маленьком столике стоял серебряный поднос с деликатесами. Как и обычно, Доминик был без доспехов и меча, но он сохранял полное спокойствие, как человек, полностью контролирующий ситуацию.
— Ах ты, ублюдок, — крикнул Джордан, — как ты мог так поступить? Это же твоя жена!
— Ты даже более сентиментален, чем тот, чью личину носишь, — с некоторым удивлением произнес Доминик. — Любовь не связывала нас, актер. Элизабет полагала, что использует меня как средство к достижению власти. Но дела повернулись по-другому. Бедняжка Элизабет.
Он вяло махнул свободной рукой, и одежда на Джордане и Гэвэйне моментально просохла:
— Вот так-то лучше. Не знаю, что так сильно поразило тебя, Гэвэйн? Ты всегда презирал Элизабет,
