— Да-да, я таким тебя себе и представлял. Очень рад тебя видеть. Ты освоился?
Добер неопределенно кивнул. Он еще не привык к себе — новому, чистому, выбритому, подстриженному, одетому в новую, целую одежду. А главное — лишенному оружия. Тем не менее теперь, забыв о своих ощущениях, он внимательно смотрел на стоявшего перед ним.
Этот человек был худощав, невысок, невероятно подтянут и одет в странную черную одежду со множеством каких-то значков на груди и плечах. Он не представился, но Добер почему-то сразу понял, что это и есть Смитсон, о котором все время говорили Медянка и Хейзер. Он вспомнил все, решил держаться настороже и, по старой привычке, не верить ни одному слову.
— Представляю, что она тебе наговорила! — Смитсон, улыбаясь, покачал головой.
— О чем? — спросил Добер.
— Ну, обо всем! — Смитсон сделал обобщающий жест.
— Ничего не говорила,— Добер пожал плечами,— привела, посадила в ракету, и — все.
— А Хейзер?
— А, этот…— Добер снова пожал плечами.— Он что-то болтал, но я половину слов не понял.
— Да, действительно, мне это ясно! Сразу столько новых понятий…— посочувствовал Смитсон.— Но меня-то ты понимаешь?
— Да. Но у нас так много не говорят.
— Да-да-да. Тебе не скучно? Она что, привезла тебя и бросила?
— Я ее больше не видел.
Это было правдой. Медянка оставила его в каком-то помещении, приказав без нее не выходить. Потом явились две милые девушки и, сославшись на нее, увели Добера с собой. Он не очень поверил им, но девушки были милы, веселы и без оружия. И Добер решил подчиниться и посмотреть, что будет дальше.
А дальше появился Смитсон и стад разными способами выяснять, что говорила ему Медянка:
— Не видел? — повторил Смитсон.— Ай-яй-яй, нехорошая девчонка! Привезти человека и бросить его. Ну, пойдем поищем ее.
Добер пошел за ним. Перед ними сами собой открывались двери. Потом они спустились куда-то в зеркальной кабинке, потом снова шли по коридорам, и перед ними снова сами открывались двери.
Возле большого затемненного окна Смитсон остановился:
— Она любит здесь бывать. Посмотрим. Добер увидел за стеклом другое помещение.
Там было много людей, они сидели за столиками, пили и ели. И в следующий миг он едва не отпрыгнул в сторону. Она была очень близко, через один столик от стекла. Добер узнал ее только по белому шраму, уходившему за ухо. В остальном женщина, сидевшая за столиком, не имела ничего общего с той Медянкой, которую он знал.
Ей удивительно шло облегающее сверкающее платье, волосы были уложены в узел на затылке, губы и глаза подкрашены. В руке — длинная сигарета, нога закинута на ногу. Эта женщина благосклонно слушала соседа по столику, красивого, элегантного брюнета. Добер был так поражен, что не сразу уловил смысл вкрадчивой речи Смитсона:
— Очень хорошо, что ты прилетел. Жаль, правда, что для этого тебе пришлось связаться с ней. Я сразу чувствую людей. Ты — парень простой и честный… С ней Морис, она любит с ним расслабляться после выполнения заданий. Красивый, правда?.. Ее, конечно, тоже жалко. Так судьба сложилась. С детства была испорченной — ни слова правды, кому бы то ни было. Убежала от родителей, из всеми уважаемой семьи. Ну, что здесь можно поделать? Моральный урод, суперпредатель…
— Я не понимаю,— с трудом проговорил Добер. Он не мог оторвать глаз от женщины за стеклом. Она ничего не замечала, курила и изредка кивала собеседнику.
— А,— спохватился Смитсон,— я скажу попонятнее. У нее работа такая, она сама ее выбрала: убивать, предавать. Знаешь, в чем заключается работа шпиона? Познакомиться с нужным человеком, войти в доверие, изобразить дружбу и узнать все, что надо. А потом — прощай! И не вспомнит, как звали. Видишь, и с тобой так же. Она специально ждала кого-нибудь местного, кто бывал в этой вашей Долине, чтобы провел туда без риска. Ну, нашла тебя. Вошла в доверие? Наверняка вошла. Может, даже спасла тебя — она любит такие эффектные штучки. Иначе ты бы не полетел с ней, сам не зная куда. Ну, пожалела она тебя, привезла. Видишь — уже забыла. Ты хоть и хороший, но слишком прост для нее. Только Морис и умеет с ней обращаться. Да ты не обращай внимания, женщин у нас много, есть очень красивые — гораздо красивее ее. Тебе у нас понравится. А о ней забудь, она тебя не стоит.
Добер с трудом оторвал взгляд от женщины в сверкающем платье. Смитсон участливо покачал головой:
— Может, поговорить с ней хочешь?
— Нет!
— Ну,— протянул Смитсон, тоже поглядывая на женщину за стеклом,— твое дело. Ты умный, решил правильно. Она не любит, когда ей кто-то навязывается… Хм, тем более могут быть осложнения… из-за Мориса.
— Я пойду,— сказал Добер.
— Иди, конечно. Отдохни, приди как следует в себя. Мы для тебя найдем подходящую работу. Тебя проводить?
— Нет, я запомнил дорогу.
Добер развернулся и пошел по коридору. Смитсон, глядя ему вслед, вытащил из кармана миниатюрную трубку радиотелефона и набрал несколько цифр.
— Если он захочет улететь обратно, не препятствуйте. Программу для автопилота не стирали? Очень хорошо.
Он убрал трубку и еще раз взглянул за стекло. Красавец Морис целовал руку женщине в сверкающем платье и что-то вкрадчиво говорил. Та кивала. Через некоторое время они поднялись и ушли.
Смитсон вернулся в свой кабинет. Зашелестел сигнал селектора. Смитсон нажал кнопку.
— Он идет к капсуле,— доложил голос.
— Проследите, чтобы не потерялся.
— Так точно, сэр.
Через некоторое время селектор ожил снова. На этот раз голос был сочным и бархатистым:
— Сэр, все в порядке. Я у нее.
— Где она?
— В ванной.
— Настроение?
— Как обычно.
— Ничего подозрительного?
— Нет, сэр.
— Хорошо. Желаю успеха!
Только после этого Смитсон позволил себе устало потянуться. Со всеми неотложными делами было покончено, теперь можно и отдохнуть.
В элегантной маленькой спальне тихонько тренькнул телефон. Глуховатый голос вышедшей из ванной комнаты Моники ответил:
— Слушаю.
— Это я. Ты одна?
— Нет.— Она сердито взглянула на Мориса, который без ее разрешения разделся и залез в ее кровать.
— У меня есть для тебя две новости…
— А ты помнишь про систему подслушивания?
— Разумеется. Я звоню не от себя, пусть ищут. Я думаю, тебе будет интересно. Я занимался нашей последней проблемой. Обнаружил одну деталь, но ни «за», ни «против» ее истолковать не могу. Помнишь самонагревающееся сооружение?
— Да.
