— На каком расстоянии от атмосферы корабль должен сбросить скорость? Назови расстояние и время.
— Подожди, дай подумать… если он будет следовать по оптимальной траектории, выполнит поворотный маневр, выровняет высоту… не менее ста километров и двадцать пять минут. Максимум — сто двадцать километров и тридцать минут.
— У тебя есть последние сведения о наших истребителях? Кажется, их оставалось восемнадцать.
— Правильно. Более новых сведений у меня нет.
— Отлично. А теперь я хочу кое-что рассказать — и тебе, и Джоз. Я задумал одну штуку, которая зависит от того, насколько быстро и слаженно мы будем действовать. Я хочу, чтобы все наши истребители отступили и вернулись к Вапаусу Планета скроет этот маневр от «Левиафана». Скажи, когда последний из истребителей сможет вернуться на базу? И сможет ли Вапаус принять их — все сразу?
— На последний вопрос я могу сразу же дать утвердительный ответ.
— Вот и хорошо. Сейчас работы хватит вам обеим. Я хочу сымитировать бой — в предположении, что вы обе будете знать, самые последние новости.
— Надо отдать приказ? — спросила Джослин.
— Пока — нет. И еще одно: Мари-Франсуаза, найди среди своих подчиненных людей, которым нечем заняться. Пусть разузнают о всех судах, которые способны совершить баллистическую посадку с людьми на борту — даже если потом не смогут взлететь. Сейчас главное — посадка. Затем сообщи мне, каким количеством людей мы можем пожертвовать для чрезвычайно опасного дела — имей в виду, учитывать надо только добровольцев, не брать обоих родителей, у которых есть дети, и тому подобное. Ты сможешь провернуть это побыстрее?
— Запросто. Но что ты задумал? Мне было бы легче действовать, зная о твоих планах.
— Ты узнаешь о них чуть позже, сначала помоги мне. Это необходимо. Займись делом, а потом вновь выходи на связь. Мне надо кое-что обдумать.
Я прервал связь и потянулся — даже невесомость не прогнала боль из мышц. Шесть «g» слишком повлияли на них. Усевшись поудобнее, я задумался.
Использование боевой тактики Евы было бы уважением памяти погибших, но не наилучшим выходом. Я размышлял о том, удастся ли мне придумать что-нибудь получше. И вот теперь я нашел выход.
Ева пыталась подавить сопротивление «Левиафана», даже не представляя себе, что будет делать потом. Она постоянно опасалась ввести в бой слишком большие силы, и в результате малочисленные отряды понесли огромные потери.
Таково было унаследованное мною положение. Мы имели единственное преимущество: у нас осталось больше пилотов. Каким бы огромным ни был «Левиафан», он не мог везти замену каждому из пилотов. Вместе с каждым разбитым кораблем погибал пилот. «Левиафан» вез не только воздушные, но и космические суда. Очевидно, для каждого типа судов предназначался особый отряд пилотов — нельзя ждать, чтобы один человек умел пилотировать и космические, и воздушные истребители.
Следовательно, теперь у «Лечиафана» остался полный состав пилотов воздушных истребителей и ни малейшего шанса воспользоваться их помощью.
Космические истребители и ракеты «Левиафана» были совершенно непригодны для полетов в атмосфере. Воздушные истребители не могли летать в космосе. Аэрокосмические истребители класса «Нова», такие, как злосчастная «Боика», оставались бесполезными, пока корабль не войдет в атмосферу, по единственной, но очень веской причине: они не могли развивать достаточно большую скорость.
Нелепо говорить такое об истребителе, способном вылетать на орбиту, но требовалось учесть: чтобы войти в атмосферу, «Левиафан» должен был выровнять скорость в полном соответствии со скоростью вращения планеты. Огромному кораблю предстояло протиснуться сквозь узенькое игольное ушко. «Левиафану» придется двигаться со скоростью на десятки тысяч километров в час меньше орбитальной, иначе его разнесет на куски.
Истребители класса «Нова» представляли собой нечто среднее между воздушными и космическими кораблями, но в любой из этих сред оказывались менее эффективными, чем те или другие. Загруженные боеприпасами, имеющие достаточно топлива, чтобы достичь орбиты, «Новы» взлетали с перегрузкой не более 2,5 «g» — и это в самом лучшем случае. «Биби» могли бы сбивать их одного за другим еще на взлете — если бы гардианы осмелились начать запуск. Ситуация для «Нов» становилась еще хуже при выходе на большую высоту и низкой скорости полета: крылья здесь были бесполезны, а топливо в громадных количествах расходовалось на набор высоты.
Все это наводило на следующие мысли: у «Левиафана» нет воздушных кораблей, способных защитить его на границах космоса, где воздуха недостаточно для реактивных двигателей и для крыльев, и нет космических кораблей, способных защитить «Левиафан» в непосредственной близости от планеты, где им придется двигаться слишком медленно.
На границах космоса… Когда «Левиафан» достигнет их, у нас появится шанс. Стоит нанести удар именно в тот момент, когда его ракеты не угрожают Вапаусу, когда космические истребители почти бесполезны — и гигант окажется уязвимым. Не допускать взлета ни одного истребителя «Левиафана», а затем захватить его как можно быстрее.
Идея была не лишена смысла. Она могла сработать. Я запустил имитатор боя.
Спустя пятнадцать минут Джослин принесла мне чай и листок бумаги с печатным текстом. Поместив и то, и другое в ниши, она стояла у меня за спиной, наблюдая за работой. Я ощущал ее присутствие, но прошло несколько минут, прежде чем я смог оторваться от своего занятия и поговорить с ней.
— Привет, — отсутствующим тоном произнес я.
— Привет, — отозвалась Джослин. — Выпей чаю и расскажи про свой грандиозный план.
— Непременно. Дай только мне самому в нем разобраться. Как дела у корабля?
— Небольшая утечка воздуха продолжается — должно быть, где-то разошлась обшивка. Корабль слегка болтает, но довольно медленно, безо всяких выкрутасов. Незначительный крен тут же выправляется. Кроме того, есть небольшие проблемы с поддержанием температуры в кабине. При определенных углах поворота по отношению к солнцу начнутся перепады температуры. С системой очистки воздуха в основном все в порядке, но через некоторое время здесь будет довольно душно и влажно. Я не хочу рисковать с починкой системы без необходимости — боюсь, этот ремонт только наделает вреда. Разумеется, пилотировать корабль невозможно, но некоторое время мы в нем еще продержимся.
— Сколько?
— Неделю, если не будем привередничать. Или десять дней, если ты не прочь провести это время в скафандре.
— Но ремонт возможен?
— Разумеется! Надо лишь добраться до верфи, найти запасные детали и восстановить компьютерные программы. Бедняжка только слишком обобрана, и удила у нее затянуты чересчур туго.
— Как и у всех нас.
— Мак… — решительно начала Джослин и замолчала.
— Что?
— Я не хочу сдаваться. Я не оставлю корабль в космосе и не позволю, чтобы эти ублюдки завладели им и начали расстреливать людей где-нибудь в другом месте.
Я взглянул на жену, признавая, что выглядит она ужасно. Ее лицо покрывали кровоподтеки от лопнувших при большой перегрузке капилляров. Веки припухли, глаза покраснели. Губы пересохли и потрескались. Голос Джослин оставался спокойным и уверенным, но в нем сквозила ярость.
— Это не просто мой корабль, Мак. Это мой дом.
— И мой дом тоже, Джослин. Послушай, у меня есть план — по-моему, он сработает. Если мы испробуем его, нам придется покинуть «Джослин-Мари», но совсем ненадолго. Обещаю, гардианы ее не получат. Мы заминируем корабль и взорвем его, если понадобится.
Джослин крепко обняла меня, и я радостно ответил на ее объятия.
— Спасибо, Мак! Знаю, мне не следовало признаваться в этом даже самой себе, но, пробыв долгое время на корабле, начинаешь привыкать к нему. А мы с «Джослин-Мари» долго пробыли вдвоем, без тебя. Я не отдам ее этим мерзавцам.
— Они ее не получат, — подтвердил я. — Им вообще ничего не достанется. Кажется, я нашел способ
