надежно гарантирует унаследование трона мной. В любом случае, свадебная церемония сделает предельно ясным твое мнение. В противном случае мы можем выиграть битву против тьмы и все-таки бросить Страну в пучину гражданской войны.»
«Нет», сказал король. «Я уже дал ответ, Харальд, и я не люблю повторяться. Свадьба отложена на неопределенное время.»
«Понятно», сказал Харальд. «Вот, значит, куда подул ветер.»
Долгую секунду двое мужчин молча смотрели друг на друга глаза в глаза.
Отовсюду вокруг доносился шум и гам последней армии Лесной Страны, медленно готовящейся к битве, но Харальд и король были глухи и слепы ко всему, кроме конфликта между собою. Король Джон холодно рассматривал своего старшего сына. Харальд и Руперт всегда были на ножах: этого следовало ожидать, исходя из их положения. Однако внезапное неистовство со стороны Харальд застало короля врасплох. В прошлом Харальд всегда был готов и способен справиться с Рупертом самостоятельно. Он никогда не выходил из себя и понимал, как далеко может позволить себе зайти. Но сейчас… впервые Харальд обратился за помощью к отцу. Король Джон задумчиво хмурился. Либо Харальд искренно влюблен в принцессу Джулию, либо он серьезно встревожен растущим влиянием Руперта при Дворе. Последняя причина гораздо более вероятна, но по Харальду никогда не скажешь. По Харальду никогда ничего нельзя сказать.
Король Джон вздохнул и отвел глаза. У него было большое искушение просто повернуться и уйти, однако он понимал, что так нельзя. Нельзя, чтобы Харальд подумал, что король боится посмотреть ему в лицо. Это… скажем, небезопасно.
«Ты — мой старший сын», медленно произнес король, снова встретившись взглядом с Харальдом. «Когда ворота наконец откроют, ты будешь рядом со мной по правую руку. Но Руперт тоже мой сын и он будет по левую руку. Для морали наших войск жизненно важно, чтобы мы все трое выступали против мрака единым фронтом. У нашей армии и без того достаточно хлопот, чтобы раздумывать над тем, чьим приказам подчиняться, а чьим нет. У нас больше нет времени на политику. Поэтому больше не должно быть никаких открытых разногласий между тобой и Рупертом. Это ясно, Харальд?»
«Совершенно ясно», ответил Харальд.
«Хорошо», сказал король. «Больше нам нечего обсуждать, не так ли?»
«Я видел, ты говорил с Магом», сказал Харальд. «Он все пьет?»
«Да. Но сделает что надо когда надо.»
«Скажи мне», небрежно спросил Харальд, «мне всегда хотелось знать: эти истории правдивы?»
«Истории?», спросил король. «Какие истории?»
«О нем и матери, конечно. Говорят, он любил ее. Говорят также…»
Король Джон замахнулся, чтобы дать Харальду пощечину, потом медленно опустил руку. Харальд не дрогнул, но смотрел настороженно и внимательно.
Король тихо вздохнул.
«Харальд…»
«Да, отец.»
'У тебя задатки хорошего короля, Харальд. Ты знаешь, что такое политика, интриги, закон. Ты даже разбираешься в бумагах, что всегда было выше моих сил. Но чтобы люди поддерживали тебя, нужно нечто большее. О, в тебе достаточно очарования, когда тебе оно нужно, однако… Я не знаю, к чему по- настоящему лежит твое сердце, и сомневаюсь даже, есть ли оно у тебя вообще. Иногда мне тревожно за тебя, парень. Ты мой сын. Моя кровь и плоть.
И все-таки, клянусь, ты для меня сейчас более чужой, чем в тот день, когда родился.'
«Я таков, каким ты меня сделал», сказал Харальд и удивился, почему его отец вздрогнул от этих слов.
* * *
Главные конюшни на дальней стороне двора были темны и покинуты. Двери стояли нараспашку, лошади и грумы исчезли. Внутри конюшен единственный фонарь лил золотистый свет на стойло, где Руперт седлал единорога. Повсюду вокруг слабые звуки странно громко звучали в тишине и казалось, что эхо шепчет вечно. Стылый воздух густел запахами грязи, сена и конского навоза.
Руперт подумал, что опустевшие конюшни должны бы тревожить его, но не тревожат. Вообще говоря, ему нравится тишина. Хорошо спрятаться от всего и всех, пусть даже ненадолго. За дверями конюшен мерный гул голосов вздымался и падал, словно неясный дальний прибой на морском берегу: что- то весьма далекое, чтобы иметь к нему какое-то отношение.
Руперт поудобнее пристроил седло, потом занялся многочисленными постромками сбруи. Единорог выглядел гораздо лучше, чем когда Руперт видел его в последний раз. Раны очистились и грубо зарубцевались, гриву и хвост вычистили и завили грумы, и даже в его кормушке оставалось немного овса.
«Как ты себя чувствуешь?», спросил Руперт.
«Чертовски погано», ответил единорог. «Если почувствую себя еще немного хуже, тебе придется варить клей из моих копыт. Не могу поверить, что снова собираюсь воевать с демонами. Чья это такая яркая идея?»
«Вообще-то, моя», ответил Руперт.
«Следовало догадаться», пробормотал единорог.
«Ну, не надо. Просто еще разок в битву, а потом все будет кончено.»
«Этого-то я и боюсь. Мы можем попробовать какой-нибудь другой способ?»
«Например?»
«Убежать галопом.»
Руперт устало рассмеялся, затягивая недоуздок. «Куда же мы сможем убежать? Теперь всюду тьма. Нет, единорог, мы либо останемся и будем драться, либо будем ждать смерти. Ничего другого не остается.»
Довольно долго никто ничего не говорил. Тени все ближе сгущались вокруг золотистого света фонаря, воздух постепенно становился холоднее. Руперт закончил готовить единорога, потом устало опустился на кучу грязной соломы.
Самое большее час — и ему снова надо идти и воевать с Лесом Мрака. Лицом к лицу с демонами, с тьмой, с ужасами бесконечной ночи. Руперт зевнул и прислонился спиной к стойке. Он слишком устал, чтобы по-настоящему пугаться.
Единорог вдруг фыркнул, словно в ответ на какой-то внутренний аргумент, повернул голову и посмотрел на Руперта спокойными кроваво-красными глазами.
«Руперт…»
«Да?»
'Ты как-то спросил мое имя. Я сказал тебе тогда, что поклялся никогда не пользоваться своим именем, пока снова не стану свободным, но сейчас…
Ну, мне кажется, что если я не скажу тебе его сейчас, другого шанса может и не быть.'
Руперт неловко поежился под ровным взглядом единорога. «Не надо говорить, если ты не хочешь.»
«Ты мой друг», сказал единорог. «Меня зовут Бриз.»
Руперт поднялся на ноги и крепко обнял шею единорога. «Бриз», сказал он, потом пришлось остановиться. Почувствовав, что снова может доверять голосу, он отпустил единорога и отступил на шаг, чтобы посмотреть ему в глаза. «Бриз, если каким-то чудом мы выживем в этой заварухе, то ты свободен. Клянусь: Кровью и Камнем. Я посмотрю в записях и найду из которой долины тебя привели первоначально: кто-нибудь из твоего стада еще может жить там. Может быть, мы сможем… пойти и поискать их.»
«Ага», сказал Бриз. «Мне это понравилось бы, Руперт.»
