— Перебьешься, — спокойно отозвался Харрис, сгребая деньги и разложенный на стеклянной столешнице товар в сумку, из которой менее чем четверть часа назад и извлек «камушки» Бандура. — Превентивный обыск. Разрешен законом в случае недвусмысленных обстоятельств.
— Это нарушение Конституции, черт побери! — гневно захрипел Мастер, пытаясь удержаться на разъезжающихся ногах.
Пол двинул его прикладом в крестец, и Канова основательно приложился носом о плохо подметенный паркет.
— Так и лежи! — прикрикнул патрульный и стал обыскивать его карманы. Извлек бумажник с основательной пачкой крупных купюр и, с оглядкой на сержанта, тоже определил в давешнюю сумку.
— Ты, Банджи, конечно, можешь накатать на меня телегу. А заодно объяснить — чем это вы таким интересным занимались с Мастером в момент появления полиции? А можем кончить дело миром. Вот я стряпаю протокольчик, что, мол, застал вас двоих в состоянии наркотического опьянения и реквизировал… э-э-э… четыре упаковки «звездной пыли» и сумку, в которой находился наркотик. Решил обойтись устным внушением. Сумку получишь в околотке…
— Ну, гадюка! — только и выдавил из себя Бандура, получил по хребту и занял положение на полу рядом с Мастером.
— Если бы ты знал, сержант, на что нарываешься… — процедил последний.
— Сам нарываешься, сука! — флегматично заметил Пол, давая Канове пинок под ребра. — А мы в своем праве…
— Это как сказать, — прогудел за его спиной низкий хрипловатый голос.
Обернувшись, Пол узрел мужика со шкаф размером, облаченного в униформу охранника «Межбанковских перевозок». В правой руке, украшенной наспех сделанной повязкой, тип держал здоровенный никелированный кольт, приставленный к затылку позеленевшего от нахлынувших эмоций сержанта Харриса. В левой — того же сержанта Харриса бластер, ствол которого упирался в поясницу самого Пола.
Пол молча бросил свой бластер под ноги.
Корячась и потирая ушибленную спину, Корявый Банджи торопливо поднялся и, не вдаваясь в детали своего чудесного избавления, крикнул:
— Вяжи этих сук, Шишел, и смываемся!
Мастер Какова — тоже мучительно морщась и не так быстро, как Бандура, принял вертикальное положение и, ухватив со стола угловатую каменную пепельницу, въехал ею в невозмутимую физиономию патрульного. Потом добавил правой под дых. Это в общем-то было ошибкой.
Согнувшись вдвое, Пол неожиданным движением ухватил свое оружие и, лягнув Шаленого в пах, ласточкой сиганул вперед, своротив в полете темечком массивный торшер.
Теперь сложился пополам Шишел-Мышел.
Это пошло ему на пользу — очередь, которую выдал бластер патрульного, прошла поверху. Ли и Канова снова в мгновение ока заняли горизонтальное положение. Сержант Харрис, не будь дураком, спиной вперед, крепко сжимая сумку с добычей, вылетел в дверь и загрохотал по лестнице — благо этаж был только четвертым. Верный Пол последовал за ним.
Немногочисленные прохожие на Оуклейн получили немалое удовольствие от не слишком обычного зрелища: из подъезда средней руки жилого дома кувырком вывалились двое полицейских при полной амуниции, без оглядки ломанули к припаркованному тут же патрульному кару и, чуть не теряя колеса, рванули с места прямо по полосе встречного движения. Вслед им из окна четвертого этажа страшного вида мужик выпалил шесть раз из бластера, но все впустую. Только асфальт попортил.
Немного спустя все тот же громила в сопровождении двоих хмырей, одного — пожиже, другого — покруче, выпер на ставшую вновь образцово тихой Оуклейн, загрузился с ними вместе в скромный «ситроен» и дунул в неизвестном направлении. Соблюдая все правила.
— Ты редко стал наведываться к нам, брат Джанфранко. Приходится напоминать тебе о нашем существовании. — Сухой, смахивающий на мумию негр внимательно глянул в глаза Каттарузы.
Очертания фигуры собеседника Папы скрадывала грязноватая серая ряса с клобуком. Воздух в полутемном зале был тяжел, и в нем стоял неровный гул. Разговор давался Каттарузе с трудом.
— Я всего лишь бакалавр Серого Круга, — напомнил он, — и не годится мне постоянно мозолить глаза вам, Магистр. Я пришел только для того, чтобы узнать о том, как…
— Ты немного опоздал, брат Джанфранко. Надо было обратиться к нам сразу, как только переломилась судьба Скрижали Дурной Вести.
— Я не имел такой возможности, Магистр. В ту же ночь меня вызвали к господину Апостопулосу. Он очень заинтересован в том, чтобы… Да и ситуация сложилась так, что я не мог предпринять ничего, кроме того, что предпринял.
— Ты совершил ошибку. Твои люди словно бешеные псы бросились искать Скрижаль. Они не остановят Судьбу, но могут сильно помешать… Камень снова на персте Избранника. Мы еще не знаем, кто он, но, может, нам и не следует того знать. Ни ты, ни твои люди не должны помешать Избраннику свершить то, что надлежит. Не надо искать Камень…
— Я не могу остановить это. Машина запущена, и никто не поймет…
— Сделай так, чтобы машина работала вхолостую, брат Джанфранко. И так, чтобы машина полиции тоже работала вхолостую. Мы поможем тебе… — Магистр сделал шаг к Папе, и тому пришлось приложить определенные усилия, чтобы не податься назад. Гул многочисленных мух, роящихся кругом в полутьме, вызывал у него тошноту, а каждый раз, когда очередное насекомое опускалось на его руку или лицо, брат Джанфранко нервно дергался.
— Твоим людям следует искать нечто совсем другое… Одного человека вам следует искать…
— Кого? — растерянно осведомился Каттаруза.
— Солнце не успеет еще взойти, когда имя его станет мне ведомо… Не Камень ищи — ищи Человека…
— Я сделаю все, что от меня зависит… — Голос Папы чуть дрогнул.
— Не ищи Камень, — еще раз, с нажимом в голосе, произнес Магистр и положил сухую, твердую, как деревяшка, руку на плечо Каттарузы. — И сестру Нэнси тоже не ищи…
— Боже, — стонал Мастер-Канова, сжимая обеими руками виски и не обращая внимания на выставленную перед ним запотевшую кружку пива. — Великий Боже, я пойду под колокольню… Эти сволочи забрали и товар и деньги… Всю сумму аванса!… Мне надо смываться… Но куда? Куда?! Куда?!!
— Возьми себя в руки, — загудел над разверзшейся бездной его отчаяния хрипловатый бас Шаленого. — Ну, штук пятьдесят… Ну, нагрели нас легавые… Ну что — вешаться прикажете, мистер?..
— Пятьдесят… Дебил какой-то!… Все семьсот, идиот вы этакий!…
— Какие семьсот? Ты, мой друг, сбрендил… — осторожно предположил Бандура. — Я с тобой на такую сумму не подписывался.
— При чем здесь вы, Банджи? Ну при чем здесь вы?! Вам обламывался хороший куш, и для вас все эти вправленные в металл «камушки» неотличимы друг от друга, как жители провинции Синцзян, что на Земле-матушке… А вы, Дмитрий, могли бы и сообразить, что такой человек, как Мелканян, не для того имеет отдельный сейф в своем кабинете, чтобы содержать в нем грошовые бранзулетки… То, что вы забрали оттуда, — не что иное, как вторая половина знаменитого Симметричного Набора. Работа, выполненная в Метрополии еще до Первой Смуты… Вторая половина выставляется в Галерее Джеймса — по великим праздникам.
— И будь я проклят, — неожиданно прозрел Шишел-Мышел, — если аванс под это дело вам заплатил не клан Старых Джеймсов…
Мастер-Канова резко заткнулся и сгорбился над так и не тронутой кружкой пива. А Шаленого вновь посетило зыбкое чувство того, что их не трое тут — за столиком придорожного паба. Кто-то еще был с ними…
Шишел поднялся и, не обращая внимания на озадаченно притихших собеседников, с кружкой пива в руке пробрел через пустой зал, вышел под начавшее закипать первыми тучами грядущего ночного дождя
