приходится гробить свою молодость на коктейлях, которые старые перечницы из Сената устраивают для прессы. И если бы только молодость, печень — тоже. Так вот: среди этого народа созрели весьма людоедские настроения в связи с предстоящими выборами. Кого-то им надо съесть. Я — и не одна я — сейчас расхваливаю перед полудюжиной таких питекантропов кулинарные качества руководителя программы «Мессенджер» — нашего с вами друга Ронни.
— Так господина профессора зовут Рональдом?
— Пора бы было знать… А вечером я и еще двое, сподобившихся благодати, в студии девятого канала беседуем с самим их светлостью Апостопулосом. Этот тип всерьез надеется вытряхнуть из «Гэлэкси иншуранс» страховку за Камушек. И безусловно, подкинет хорошего хворосту в тот костер, на котором их вместе с уважаемым профессором будет поджаривать парламентская комиссия. Вот, кстати, полюбуйся…
Она кивнула на экран одного из мониторов, громоздившихся по углам ее кабинета. С экрана Картавый Спиро вещал нечто о гарантиях, которых честный финансист вправе ожидать от региональных и федеральных структур.
— Разумеется, — рассеянно прислушиваясь к пассажам речи интервьюируемого, заметила Энни, — доказать, что Камень — это попросту элементарная краденая вещица, не удастся. Но каждый получит свое: мы — информацию, Спиро — рекламу, Мак-Аллистер — известность, пусть скандальную…
— Смотри-ка, — Уолт кивнул на монитор, на экране которого сменился сюжет. Глаза его округлились.
— Туман окружает происшедшее сегодня в шестнадцать часов на перекрестке третьей окружной и двадцать восьмого национального шоссе. Компания «Межбанковских перевозок Роланда» хранит молчание как о своем клиенте, так и том грузе, который этот клиент поручил перевезти в подвергшемся разбойному нападению бронированном фургоне, — сообщил зрителям старина Перес голосом из-за кадра. — С уверенностью можно утверждать только одно — к моменту прибытия нашей репортерской группы к месту происшествия этот сейф о шести колесах был пуст, как гнилой орех. О судьбе содержимого этой стальной коробки в четыре кубических метра объемом, замок которой был взорван зарядом направленного действия, остается только догадываться. По крайней мере, один из преступников покинул место происшествия на двигательном модуле контейнеровоза, которым нападавшие неожиданно преградили путь кару «Межбанковских перевозок». Модуль найден в окрестностях города, в районе «Брошенного квартала», взорванным и сожженным. Однако троим его сообщникам повезло меньше. Несмотря на то что в первые же секунды нападения один из сопровождавших фургон сотрудников фирмы Роланда получил тяжелое ранение, второй охранник — Димитри Шмонов — героически принял на себя нападение пяти или шести бандитов, трое из которых остались на поле боя и пришли в сознание только тогда, когда по их душу, с опозданием не менее чем в четверть часа, явились доблестные чины полиции, а остальные предпочли спастись бегством.
Энни наконец сориентировалась и впилась глазами в экран.
— Скажите, господин Шмонов… — сунулся к свирепого вида мужику, прижатому тремя репортерами и полудюжиной детективов к колесам стоящею на боку фургона, репортер с микрофоном-удилищем.
— Ничего я тебе не скажу, зараза, — Шаленый (это для Роланда и компании был он Шмоновым) зло зыркнул на приставшего к нему Фицроя из «Горячей линии».
И добавил нечто, что автокорректор заменил мелодичным попискиванием.
— Ты прав, — сказала Энни, хотя Уолт хранил молчание. — Это он.
— Кажется, я знаю, на какой козе к нему можно подъехать… — задумчиво молвил Уолт.
Глава 5
БОГ НЕУДАЧ
— Не понял я ни… К чему нам отсюда на ночь глядя к чертям на кулички устегивать?! Ты, Шишел, часом не горячку порешь?
Бандура отнял от уха трубку, из которой доносились перекаты многоэтажной лексики его старшего партнера, и с удивлением посмотрел на нее. Потом снова попробовал добиться от Шишела хоть какай-то ясности.
— Сначала ты нас всех собираешь у себя под крышей, — сказал он, — и жизнь превращается в настоящий дурдом… Потом ты хочешь, чтобы дурдом этот мигом до загороду подался… Дык… Да, да, явился твой друг не запылился — только в копоти весь и подранный… Нет, не говорит ничего — сидит да пишет чего-то… Да. Я все понял… Да, найду, где записан адрес… Добре, добре…
Совсем не будучи уверен, что все будет «добре», Шишел посоветовал Бандуре смотреть хоть изредка телевизор и погнал машину уже не к привычному Бирнамскому парку, о котором теперь следовало позабыть надолго, а к резервному своему убежищу — купленному на чужое имя дому в лесах, к северу от Столицы, — почти без удобств, но зато ужасно древнему — еще в период Первых Высадок построенному и, похоже, с тех пор ни разу не ремонтировавшемуся.
Он не сразу обратил внимание на огонек фотодиода у надписи «Полученные сообщения» на блоке связи, который уже собрался запихивать в бардачок. Когда же он вывел на дисплей текст, пришедший из эфира десять минут назад, ему пришлось остановить «ситроен» тут же, у обочины.
«ЕСТЬ О ЧЕМ ПОГОВОРИТЬ, — гласило сообщение. — КАМЕНЬ, АКТИВАТОР. „ДЖЕВЕЛРИ ТРЭЙДС“. С 20.00 ДО 23.00 ЖДУ ВАС НА СУРАБАЙЯ, ВЫ ЗНАЕТЕ ГДЕ. УОЛТ НОВИКОВ»
«Началось», — зло подумал Шаленый.
Он успел заехать в гараж Гарпа — за старым, верным «горби», хотя, судя по всему, в конспирацию играть уже не стоило. Не то чтобы имя и портрет Шишела стали предметом особо скандальной известности — нет, однако — он был в этом уверен — все заинтересованные лица уже сподобились узнать его в коротком сюжете телехроники. Тому, кто не видел сам, холуи доложили — нет сомнений. Узнать вслед за этим его адрес и номер абонента в информационной сети было делом несложным.
С другой стороны, вряд ли ему успели привесить «хвост», и нарываться на приключения не стоило.
На Сурабайя Шишел приехал загодя и, выполняя условия пэйджерной записки, поставил кар точно на то место, где он стоял в ТОТ вечер. Тому, что место это стало кому-то известно, он не удивлялся: обстоятельства ограбления «Джевелри трэйдс» относительно оживленно обсуждались на третьих- четвертых страницах изданий, любящих покопаться в полицейской хронике, да и остатки желтой ленты полицейского ограждения еще болтались по краям щели, ведущей к мусоропроводам «Расмус билдинга». Этот вполне остывший след и полиция и пресса взяли шустро и без малейшего толку. Другое дело, как кто- то вышел на него — Шишела… Впрочем, чего гадать — скоро само собой прояснится…
А если не считать клочьев желтой ленты, ничего не изменилось на Сурабайя-стрит…
Все повторялось. И патрульный «козел» как назло торчал у поребрика — наискосок через улицу. И унылый коп кемарил за его рулевой колонкой. И с неизбежностью появления кукушки из нутра ходиков из пиццерии Каштоянца вышел второй коп, груженный пакетами со снедью, и своим выходом погасил вывеску забегаловки — на Сурабайя закрывали рано. И окурок, вылетевший из окна полицейского кара, рубиновым огоньком запрыгал у самых колес Шишелова «горби»… Выполнив уготованную ему судьбой последовательность действий, патруль убыл восвояси. Как и ТОГДА. Оставалось ждать придурка с самодельным объявлением. Но тут сценарий заклинило.
Вместо давешнего дурня на место действия прибыл второй участник переговоров.
Уолт остановил свой, взятый напрокат, кар напротив ведущего к Гранд-Театрал ущелья и стал обозревать театр военных действий. Потертый «горби» у противоположной обочины не сразу привлек его внимание. И только когда в кабине кара-недоноска зажглась еле заметная подсветка приборной доски, инфернальным, снизу направленным рубиновым мерцанием означив бородатую физиономию громилы за
