В домике было как-то сумрачно-паутинно, вроде и пол метен, но при том тянуло изо всех щелей неумолимым холодком заброшенности. Дрей пригнулся, проходя внутрь, да так и вынужден был ходить сгорбившись; во всех гномьих домах потолки низковаты на его вкус и рост, а здесь доски и вовсе нависали над головой, чуть ли не цепляя сучками за волосы. Неуютно здесь было, необжито. И тоскливо.
Помаявшись, бессмертный сел на широкую кровать с рваным одеяльцем и простынкой, на которой виднелось серое пятно неопределенной формы. Спросил:
— Ну а величать тебя как?
— Стилла, — ответила гноминя. — Когда-то меня звали Цветок Гор.
— Ладно. Ладно. Очень даже красивое имя.
Помолчали.
— Я думала, ты станешь смеяться, — внезапно призналась женщина.
— Ну что ты, красавица, в моем положении смеяться, право же, грешно.
— Что? Что значит «грешно»?
— Неприлично. — Он все время забывал, что некоторые земные слова здесь не имели смысла. — Скажи пожалуйста, а чего ради ты… поселилась рядом с подземельями?
Стилла засмеялась:
— Боишься, вижу, как бы я не оказалась прокаженной или сумасшедшей? Не бойся. Это долгая история. Как-нибудь в другой раз… Если он у нас будет. Ведь тебя могут найти.
— Могут, красавица, могут. А можешь ли ты вывести меня из города?
— Не знаю. Но попытаюсь — при одном условии.
— Кхм. — Дрей смущенно кашлянул. — Вообще-то условия здесь ставлю я.
— Оставь. — Она махнула рукой и покачала головой. — Я же вижу.
— Что ты видишь? — осторожно спросил он.
— То, что ты не сможешь меня убить. Не такой ты.
— Ну да. Великолепно. Я, значит, не такой. Я — беззащитный и несчастный, — раздраженно произнес Дрей. — Так по-твоему?
— Да, так. — Стилла пристально посмотрела ему глаза. — Да, именно так. Я ведь потому тебе и имя свое настоящее назвала.
— Это почему же? Неужели я такой внушающий доверие тип? Или всякий, кто приставляет тебе к горлу меч…
— Хватит! — оборвала гноминя. — Кого ты пытаешься обмануть? Тебе нужна помощь — я помогу тебе. А ты поможешь мне.
— Чего же ты хочешь?
— Помоги мне выбраться из этого города.
«Кажется, я схожу с ума». — Ему захотелось истерически захохотать, но он сдержался.
— Прости, мне кажется, я просил тебя о том же.
— Да. Но ни тебе, ни мне в одиночку не выбраться. Вдвоем — может быть, получится. Если мы на самом деле станем помогать друг другу.
— Ага, — сказал Дрей. — Ага.
Обернувшись, он выглянул в мутное окно. Небо продолжало потихоньку светлеть.
— Не против, если я немного посплю? — спросил он, указывая на пол.
— Не против. Но уж будь добр, на кровати, там места хватит.
Подумала и добавила:
— Если не брезгуешь…
Недоговоренная фраза застыла в воздухе. Как хочешь, додумывай: то ли «грязным бельем», то ли «мной».
Дрей показал на свои лохмотья:
— Ну, если тебя не смущает моя одежда…
Улеглись и некоторое время лежали молча. Раньше Дрей абсолютно безразлично относился к женщинам гномов, не брезговал, просто считал представителями слишком чуждой расы, чтобы… И похожи всем — почти всем — на эльфиек и альвиек, но все-таки обходил стороной.
Время показало, что все это ерунда. Он слишком долго был без женщины, и сейчас, лежа рядом со Стиллой, ощущая ее дыхание на своей коже, Дрей понял, что терпеть дальше невыносимо… Стилла, впрочем, не противилась.
И еще, прежде чем его захлестнуло горячей цветной волной, он подумал, что все это может оказаться просто западней. Горный Цветок специально ждала его. Но и эта мысль пропала, утонула в водовороте чувств.
Он успел в последнюю долю секунды. Казалось, вот, за долгое время удалось расслабиться, забыться, но, когда раздались топот ног и громкие наглые голоса, — вскочил, подобрал лохмотья, лишь потом сообразив, что на них бы и так никто не обратил внимания, схватил меч и юркнул подальше от двери, в темень. Может, обойдется? Или это вообще не за ним? Стилла проводила Дрея испуганным взглядом, показала пальцем: молчи, мол, — и пошла отворять. А в дверь уже стучали — уверенно, со смаком и грюком, поневоле вызывая в душе испуганную дрожь загнанного в угол животного.
— Что вам нужно?
— Да уж не тебя, — хмыкнул толстый гном, протискиваясь в домик. — Ну-ка, зажги какую-нибудь свечу, что ли, — велел он, пытаясь сориентироваться в окружающем полумраке.
Стилла пожала плечами:
— Откуда у меня свеча? Да и что здесь смотреть?
— Что надобно, — сурово отрезал толстяк.
Второй стражник вошел и покачал головой:
— Охолони. Если уж где искать, так в саду. Скажи, женщина, не слышала ли ты прошлой ночью каких-нибудь подозрительных звуков?
— Звуков? — задумчиво переспросила Стилла. — Да нет.
Она постояла, глядя на кривую треснутую столешницу. Там лежала надкусанная буханка хлеба… та самая, которую Дрей унес из подземелий. Перед тем как отправиться в кровать, он выложил хлеб, а теперь в суматохе про лохмотья-одежду и меч вспомнил, а про это забыл.
— А, — сказала неожиданно Стилла. — Конечно. Были звуки.
— Ну и… — Толстяк подошел к ней вплотную и заглянул в глаза. — Какие… звуки?
— Цепь лязгала. Я еще проснулась от этого.
— И все? — спросил второй стражник.
— И все, — сказала она. — Ищете-то вы что?
— Что надобно, — повторил толстяк. — Цепь, говоришь? — протянул он задумчиво. — И все, стало быть?
Стилла промолчала, но ответа, видимо, и не требовалось. Стражник думал. Его напарник сонно зевнул и толкнул толстяка в бок:
— Пошли. Ты еще обыск учинил бы.
— А что, — встрепенулся толстяк, и его щеки вздрогнули, как старый, поросший трехдневной щетиной холодец. — И учиню.
— Ты, кажется, кое о чем забыл, — мрачно заметил стражник. — Он бессмертный.
Напарник приуныл.
— И еще вспомни о том, — продолжал стражник, — что Падальщику он нужен для тех же целей. Ты желаешь видеть бессмертного Падальщика?
— Пойдем, — внезапно заторопился толстяк. — Поищем в саду. Или… вообще где-нибудь в городе.
Они вышли. Только тогда Дрей смог вдохнуть полной грудью, до этого он сдерживал себя — мало ли. А вот теперь вдохнул и подумал, что выбраться из Гритон-Сдраула может оказаться посложнее, чем даже из тюрьмы.
— Так, ну и что мы будем делать? — спросил он у гномини.
