ятаганы вонзились в ладонь Зорина, на скатерть закапала кровь.
— Черт, — прошипел пострадавший.
Его рука дернулась вверх, увлекая и тяжелое донышко стакана — так прочно засели в ладони обломки. Впрочем, дно тут же упало под собственным весом, а кровь из ран хлынула сильнее.
Побледневший приятель девушки приготовился к худшему. Он вовсе не был чемпионом ресторанных драк.
— Простите ради бота! — испуганно-смущенно воскликнул он. — Вас нужно перевязать… Дезинфекция… Тьфу, что я несу… Вот чистый носовой платок…
К немалому удивлению юноши, пострадавший посетитель бара, видимо, не намеревался идти на конфликт. Он молча принял платок, прижал к ладони и удалился в сторону туалетов.
Войдя в туалет, Зорин швырнул платок в урну, открыл кран с холодной водой под большим зеркалом, подержал раненую руку под струей. Потом он медленно поднял ладонь к глазам. С отрешенной улыбкой он наблюдал, как срастаются края ран, как рассеченные ткани покрываются тонкой розовой кожицей, как стремительно завершается процесс молниеносной регенерации, оставляя едва заметные бледные шрамы.
Зорин брезгливо взял с раковины кусок размокшего мыла, тщательно вымыл руки, включил сушилку. После этого он еще раз улыбнулся своему отражению в зеркале, покинул туалет и вышел из бара на улицу, где начинался дождь.
4
Черный автомобиль сливался с темнотой, сгущавшейся вокруг ночи глыбой, контрастирующей с яркими белыми конусами лучей фар впереди. На дороге не было ни других машин, ни людей — и не могло быть не только из-за позднего времени. Сюда, в запретную зону, окруженную многорядными заграждениями из колючей проволоки и двойным кольцом охраны, едва ли сумел бы проникнуть посторонний.
Перед машиной возникли, словно материализовались из мрака, трое автоматчиков в зеленой форме. Водитель затормозил. Развалившийся на заднем сиденье справа от майора НКВД генерал Тагилов опустил толстое стекло и протянул документы. Старший лейтенант долго изучал их при свете электрического фонаря, потом взял под козырек:
— Проезжайте, товарищ генерал.
Автомобиль медленно пополз дальше и остановился вновь перед большими воротами. Справа и слева от них тянулся высокий забор, опутанный сверху вездесущей колючей проволокой, залитый светом прожекторов с вышек. Здесь снова последовала проверка документов, после чего ворота отворились, и генеральская машина вкатилась на территорию. Возле дверей угрюмого трехэтажного здания автомобиль застыл неподвижно. Генерал вышел и направился в дом, его спутники остались в машине. Открывая тяжелую дверь с литой металлической ручкой, Тагилов мельком бросил взгляд на табличку у входа: «ФИЗИКО-ТЕХНИЧЕСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ № 16».
Внутри здание физико-технической лаборатории ничем не отличалось от тех, какие занимали многие научные учреждения Москвы — обычные длинные коридоры, лестницы, двери с номерами, иногда с указаниями фамилий и должностей сотрудников. Генерал Тагилов уверенно прошагал на второй этаж и вошел в скудно освещенный кабинет, где за письменным столом сидел, склонившись над бумагами, пожилой человек в свалявшемся свитере. Настольная лампа под матовым стеклянным колпаком отбрасывала на бумаги круг света, резко выделявшийся в полумраке комнаты.
Увидев Тагилова, человек в свитере встал из-за стола.
— Добрый вечер, Илья Тимофеевич, — тихо сказал он.
— Доброй ночи, профессор, — приветствовал его генерал. — Работаете?
— Заканчиваю сведение данных…
— Вот как? — Генерал сдвинул брови — Если не ошибаюсь, вы обещали сделать это вчера.
— Не успел, — виновато ответил профессор. — Даже не думал, что накопилось так много. Но главное сделано, остались мелочи…
— Так ли они важны? — ледяным тоном осведомился Тагилов. — Без них обойтись не можете?
— В принципе могу, но… К чему такая спешка?
— К тому, Сергей Николаевич… — генерал вынул коробку папирос, чиркнул спичкой, с удовлетворением затянулся, — что мы уезжаем сегодня, сейчас. Общее собрание всех сотрудников лаборатории назначено на девять утра.
Профессор Грановский стал бледным как смерть, что было заметно даже при плохом освещении.
— А без общего собрания, — выдавил он, — никак нельзя?
— Никак, — отрезал генерал. Он подошел к окну и продолжал, монотонно излагая хорошо известные профессору истины: — Война неизбежна, Сергей Николаевич. Никто не может сказать, сколько времени у нас осталось… В этих условиях ваши исследования приобретают колоссальную важность для партии и правительства, и не мне вам говорить, как необходимо соблюсти секретность. Иностранные разведки не дремлют, и мы не имеем права оставить им хоть малейшую зацепку.
— Я ручаюсь за моих людей…
— Их слишком много, чтобы вы могли ручаться за каждого! — с раздражением воскликнул Тагилов. — Я и так позволил вам взять с собой троих…
— Без Костерина, Чернышева и Криницкого мне попросту не справиться. Но остальные…
— Все, профессор, все. — Генерал разрубил воздух ладонью, подводя итог дискуссии. — Решения не мы с вами принимаем. Собирайтесь.
— Да что ж мне собираться, — беспомощно пробормотал Грановский. — Я готов… Рабочие журналы, папки с расчетами в чемодане…
— а где ваши бесценные ассистенты?
— Все трое в двенадцатой, обрабатывают результаты последнего эксперимента.
— Что тут обрабатывать? — фыркнул генерал. — Все ясно.
— Это ВАМ все ясно, — неожиданно зло отчеканил профессор. — Вам, солдату. Просто, как дважды два. А вот мне, ученому, далеко не все ясно! Я должен учесть миллионы факторов! Мы вторгаемся в область неведомого, и если я хоть в чем-то ошибусь, ваши амбициозные проекты с грохотом лопнут! Да, да, с грохотом, да с каким!
Пораженный этой внезапной отповедью, Тагилов отступил на шаг, и его глаза превратились в узкие зловещие бойницы.
— МОИ проекты? — с угрозой процедил он. — Нет, профессор, это не МОИ проекты. Это нужно партии, от этого может зависеть в немалой степени победа дела социализма. И мне странно слышать от вас такие слова.
Грановский понял, что опасная черта совсем близко.
— Я не меньше вашего предан партии и делу социализма, — произнес он без прежней агрессивности. — И если говорю о незавершенности исследований, так потому только, что забочусь о гарантиях благополучного исхода…
— Ладно, ладно. — Генерал также не стремился к ненужным обострениям. — Мы оба погорячились, а ведь цель у нас одна. Профессор, теперь я хочу еще раз взглянуть на него.
— На кого? Ах да, понятно.
Отперев несокрушимый на вид (и в действительности) сейф с цифровым замком, Грановский осторожно извлек серый металлический футляр с шероховатой поверхностью, размерами и формой напоминающий школьную готовальню. Генерал Тагилов принял футляр так, словно в нем содержалось нечто очень хрупкое и чрезвычайно драгоценное. С одновременным нажатием кнопок Тагилов открыл крышку.
