дабы вознести молитвы о благе своего народа. Итак, подтянув отовсюду войска, Эдельфрид, король Нортанумбрии, вступил в битву с Брокмайлом, который, оказав сопротивление с намного меньшим, чем у врагов, числом воинов и оставив, в конце концов, город, бежал из него, все же нанеся неприятелю тяжелый урон. Установив причину пребывания в Легецестрии стольких монахов, Эдельфрид приказал обратить оружие прежде всего против них, и, таким образом, тысяча двести бриттов, приявших в тот же день мученический венец, удостоились царствия небесного. В дальнейшем, когда вышеупомянутый повелитель саксов пошел на город бангорцев, против него отовсюду выступили, прослышав о его зверствах, военачальники бриттов, а именно Бледерик, наместник Корнубии, Маргадуд, король деметов, Кадван — венедотов, и, завязав с ним сражение, не только вынудили его израненного бежать, но и перебили множество вражеских воинов, а именно десять тысяч шестьдесят семь человек. В стане бриттов пал властитель Корнубии Бледерик, чья гибель предоставила другим начальствовать в последующих битвах.
190. Вслед за тем, собравшись в городе Легецестрии, бриттские правители избрали королем над собою Кадвана, дабы преследовать под его водительством Эдельфрида за Хумбером. После возложения на Кадвана королевской короны поддержанные множеством нахлынувших отовсюду бриттов, они переправились через Хумбер. Эдельфрид, извещенный об этом, объединился со всеми королями саксов и выступил навстречу Кадвану. И вот, когда войска противников уже стояли в готовности друг против друга, прибыли друзья обоих военачальников и склонили их к заключению мира с тем, чтобы Эдельфрид владел той частью Британии, что простирается по ту сторону Хумбера, тогда как Кадван — землями по этому берегу. Закрепив свой договор обменом заложниками и клятвою, они до того подружились, что все у них стало общим. Между тем случилось, что Эдельфрид, прогнав жену, взял за себя другую и, питая к прогнанной жгучую ненависть, выслал ее из королевства нортанимбров. Нося у себя в чреве ребенка, она предстала перед королем Кадваном, умоляя его вмешаться и воссоединить ее с мужем. Так как Кадвану, несмотря на его старания, добиться этого не удалось, она осталась жить у него в покоях вплоть до рождения сына, коим была беременна и коего произвела на свет божий. Родился же этот ребенок немного спустя после разрешения — и тоже сыном — супруги Кадвана, ибо и та была беременна одновременно с женой Эдельфрида. И вот обоих мальчиков воспитали, как приличествовало отпрыскам повелителей. Одного из них, то есть сына Кадвана, нарекли Кадваллоном, а другого — Эдвином. Между тем, когда они подросли и достигли возраста юношей, родители отправили их к Соломону, королю бриттов Арморики, с тем, чтобы, находясь у него при дворе, они превзошли военное дело и усвоили придворные обычаи и правила утонченного поведения. Они были радушно приняты королем Соломоном, и он их настолько приблизил к своей особе, что при дворе не было ни одного их сверстника, который мог бы себе позволить так откровенно или так шутливо беседовать с государем. В последующем они часто участвовали в боях, дерясь с врагами у него на глазах, и прославили себя доблестными деяниями.
191. По прошествии известного времени, после кончины родителей оба юноши вернулись в Британию и, унаследовав после них королевскую власть, поддерживали между собой такую же дружбу, какая объединяла ранее их отцов. Два года спустя Эдвин попросил Кадваллона дозволить ему возложить на себя королевский венец и торжественно, как положено, отпраздновать это событие на земле нортанимбров, подобно тому, как по издавна установленному обычаю сам Кадваллон увенчал себя королевской короной на этой стороне Хумбера. Случилось, что, когда возле реки Дуглас шло совещание, на которое оба государя послали своих наиболее благоразумных сановников, дабы все было улажено теми как можно лучше, Кадваллон лежал на другом берегу на коленях своего сидевшего на земле племянника, носившего имя Бриан. Пока гонцы сновали туда и сюда, доставляя различные донесения и указания, Бриан расплакался, и слезы, проливаемые его глазами, стали капать на лицо и бороду Кадваллона. Тот, подумав, что начался дождь, поднял голову и, увидев, что юноша плачет, спросил его о причине столь внезапно нахлынувшей грусти, и Бриан сказал так: 'И мне, и всему роду бриттскому подобает плакать, не осушая очей. Ведь со времен Мальгона его непрерывно терзают нашествия чужеземцев, и он все еще не обрел властителя, который возвратил бы ему былое достоинство. А теперь и та ничтожная доля почета, которая у него сохранялась, из-за твоего попустительства, сокращается еще больше, так как пришельцы саксы, неизменно предававшие бриттов, начинают увенчивать себя королевской короной в их собственном королевстве. Возвышенные королевским титулом, они успешнее и легче смогут вызывать наиболее славных своих соплеменников из страны, откуда прибыли сами, и еще упорнее добиваться истребления нашего народа под корень. Ведь они привыкли постоянно обманывать и не держать своего слова, вот почему я думаю, что надлежит их обуздывать, но ни в коем случае не возвышать. Когда их впервые удержал при себе король Вортегирн, они остались на острове, ведя себя какое-то время тихо и мирно и притворяясь, что готовы сражаться за его земли, но когда сочли возможным открыто проявить свою подлость, то, воздав злом за добро, предали его и свирепо расправились с населением королевства. Вслед за тем предали они и Аврелия Амброзия, которому после страшных клятв тем не менее поднесли на пиру отраву. Предали они и Артура, когда вместе с Модредом, его племянником, презрев соглашения, которыми были связаны, обратили против него оружие. Наконец, лживо пообещав сохранять верность королю Каретику, они натравили на него царя африканцев Гормунда, вторжение коего лишило соплеменников наших отчизны и повело к позорному изгнанию вышеназванного нашего государя'.
192. Выслушав сказанное Брианом, Кадваллон раскаялся, что начал переговоры о коронации Эдвина, и повелел сообщить тому, что, как он ни старался склонить своих советников дать согласие на его просьбу, ему это не удалось. Они, мол, указывали ему, что подчинять остров, принадлежащий одной короне, двум венценосцам, — значит идти наперекор праву и установившимся испокон веков порядкам. Разгневанный Эдвин, прекратив переговоры, удалился к себе в Нортанумбрию, утверждая, что обойдется и без согласия Кадваллона и, несмотря ни на что, увенчает себя королевской короной. Когда эти слова были переданы Кадваллону, он через гонцов пригрозил Эдвину отсечь ему голову вместе с короною, буде тот посмеет короноваться в Британии.
193. Итак, между ними возникла распря. Началось с того, что их люди стали часто затевать схватки друг с другом, и, наконец, оба государя сошлись по ту сторону Хумбера; потеряв в разразившейся битве много тысяч своих, Кадваллон обратился в бегство; укрывшись сначала в Альбании, он затем переправился на остров Ибернию. А Эдвин, восторжествовав над противником, повел свое войско по землям бриттов, сжигая их города и подвергая бесчисленным грабежам и насилиям горожан и землепашцев. Пока он продолжал свирепствовать, Кадваллон неоднократно пытался вернуться морем на родину, но всякий раз терпел неудачу, ибо в какую бы гавань он ни пытался войти, Эдвин, выйдя со своими полчищами навстречу, преграждал ему доступ в нее. Ведь к нему прибыл из Испании некий премудрый гадатель по имени Пеллит, который, изучив полет птиц и движение небесных светил, предсказывал по ним все грозившие ему беды. Вот почему, заранее осведомленный о предстоящем возвращении Кадваллона, Эдвин устремлялся ему навстречу, разбивал его корабли, так что все находившиеся на них тонули в водной пучине, и не допускал войти в гавань. Не зная, что ему предпринять, отчаявшись в возможности возвращения, Кадваллон задумал отправиться к Соломону, королю армориканских бриттов, и попросить у того помощи и совета, как бы ему вернуть себе королевство.
Когда они плыли к Арморике, внезапно налетели страшные бури и разбили корабли с его спутниками, которых поглотила пучина, при этом уцелел только тот, на коем находился он сам. Кормчего королевского корабля охватил неодолимый страх, и, дозволив гребцам побросать весла, он предоставил корабль на волю судьбы. Бешеные волны всю ночь швыряли его туда и сюда, подвергая смертельной опасности бывших на нем, пока, наконец, на заре нового дня они не приблизились к острову, носящему название Гарнарея, и с превеликим трудом не добрались до суши. Кадваллона одолели такие ярость и скорбь из-за гибели его спутников, что трое суток он отказывался от пищи и, вконец ослабев, лежал без движения. На четвертый день он ощутил голод, и ему неодолимо захотелось поесть дичины. Призвав Бриана, он рассказал ему о своем страстном желании. Тот, прихватив лук с колчаном, принялся обходить остров, дабы, если представится случай, добыть дичи и приготовить для Кадваллона еду. Но обойдя весь остров, он не нашел того, что искал, и погрузился в горестные раздумья, так как не мог угодить влечению своего господина. Он опасался, как бы тот не умер от слабости, если не удовлетворит своей потребности в свежем мясе. И вот он придумал нечто доселе неслыханное: он разрезал себе бедро, отделил от него кусок и, выстругав вертел, изжарил на нем этот кусок, после чего отнес к королю Кадваллону, выдав его за дичину. Тот, считая, что перед ним и вправду мясо дикого зверя, принялся его есть и насыщаться, дивясь, что такого отменного
