– А чего ж ты его в шкафчик сунул? – растерялся Валерка. – Сталевар за ветошкой полез, а он как раз под ветошкой лежал…
– Говорил ведь шалопаям: не ваше, не трогайте… – забрюзжал Старый Петр. – Вот народ…
– А это что ж такое? – опомнившись от изумления, спросил Сталевар.
– Игрушка! – бросил я. – Племяннику купил…
– А с каких это пор у тебя племянники появились?
– Ну не племяннику… У знакомой одной пацан – вот ему…
– А-а… – На меня поглядели с пониманием.
– Дорогая, небось?
– Дорогая.
– Погоди, – все еще во мог сообразить Сталевар. – А чего ж ты тогда залег?
– Поскользнулся! – буркнул я.
Домой со смены нарочно пошел через сквер – посмотреть, как там, после сражения. Накрапывал дождик. Чистые пятна от выстрелов исчезли, на пропажу скамейки и урны никто не обращал внимания. Наверное, один только я и помнил, что здесь стояла скамейка…
14
– Наташка-то развелась, – сказала мать.
Я даже не заметил, когда она вошла, – транзистор сильно орал.
– Наташка?.. – рассеянно переспросил я. – Какая Наташка?
Мать остолбенела.
– Наташка… – беспомощно повторила она, и я наконец отвлекся от разложенных на столе деталей.
– Развелась? – спросил я. – Давно?
– Да, говорят, недели две уже…
– Понятно… – сказал я, помрачнев. Вставил одну деталь в другую и состыковал все это с третьей.
Мать долго ждала продолжения. Потом подошла к столу и выключила транзистор.
– Ты жениться когда-нибудь думаешь? – прямо спросила она.
– Думаю, мать, думаю…
– Вижу, как ты думаешь! – сказала она, сердито наблюдая за тем, как детали в моих руках мало- помалу собираются в большой ярко-оранжевый пистолет. – Хоть бы Гриша на тебя, что ли, подействовал! У них-то с Люсей…
– Мать, – сказал я. – Ну ты же раньше Люську терпеть не могла.
– Мало ли что! – возразила она. – Раньше я ее не знала.
– Да пойми ж ты, мать, – сказал я с тоской. – Ну не до того мне сейчас!
– Да уж вижу, что не до того! Семьи нет, детей нет, а он сидит в игрушки играет!..
Повернулась и вышла. Я с досадой бросил собранный пистолет на стол. Развелась… Ну и развелась! Какая тут Наташка, когда мы с Гришей уже второй месяц вроде как на военном положении!
Тут я заметил, что одна деталька осталась лишней. Ну вот… Снова теперь разбирать…
Машинку изучил – не хуже своего пресса. Собрать-разобрать – с закрытыми глазами, хоть норматив сдавай, а как работает – убей, не пойму… Вот она откуда, эта деталька. И все равно – какая-то она лишняя…
Мать говорит, характер у меня совсем испортился. Испортишься тут… И от Гриши проку никакого! Показать, где планета находится, – он не астроном, карту начертить – он не географ. Ну хотя бы приблизительно нарисуй: вот здесь океан, здесь материк… Ну нарисовал. А толку? Глаза б мои на него не глядели!..
А ангелы – сволочи, как бы их там Гришка ни выгораживал!.. Живут, понимаешь, – пылинки друг с друга смахивают, только и думают, как бы кого нечаянно локотком не толкнуть… Кибернетика у них, автоматика, корабли космические… А против Гришки десант бросили! Как вспомню сквер – головы бы им всем посворачивал!.. Хотя, конечно, это еще вопрос: кто кому… Эх, не мне бы этим заниматься!..
А что это транзистор замолчал? Ах, да… Я шлепком вогнал трубчатую антенну в гнездо по шляпку и поднялся из-за стола.
Время было позднее. Взглянув поверх занавески, в одном из желтеньких окон соседского дома я увидел дядю Колю. Вот еще тоже жертва… Нет, кроме шуток: здорово на него тот случай подействовал. Тихий стал старичок, задумчивый. Пенсию домой приносит до копеечки, а уж сквер, наверно, за версту обходит…
В Гришиной комнате скрипнула койка. Я удивился и, прихватив пистолет, направился к нему.
– А я думал, ты Люську пошел провожать…
Гриша неподвижно сидел на койке, уставясь куда-то в угол.
– Я не имел права втягивать тебя в эту историю, – глухо сказал он. – И ее тоже…
Неужели он весь вечер так просидел – глядя в стену?
– Ну пойди повесься тогда, – предложил я. – Чего уж теперь…
– Понимаешь… – сказал он. – Вернуть меня обратно – это для них дело принципа… Они не отступят, Минька.
– А ты меня не пугай. Я и так боюсь.
Он недоверчиво посмотрел на меня.
– Правда?
– А то нет? – проворчал я.
Помолчали.
– А хуже всего, конечно, то, – уныло добавил Гриша, – что они, в общем-то, правы…
– Слушай, ты! – рявкнул я. – Ангелочек! Они тебе что, много доброго сделали? Правы! Мухтар – и тот больше тебя соображает… Чего уставился? На хороших людей собака выть не станет!.. Почему Люську провожать не пошел?
Плечи у Гриши сразу опустились, взгляд потускнел – сидит, в стенку смотрит.
– Будет лучше, если мы с ней поссоримся…
– Поссоритесь?.. Ты с какого гвоздя сегодня сорвался?
– Если я вдруг исчезну… для нее это будет ударом.
– Ага… – сказал я, помаленьку приходя в себя. – Нормально… А раньше ты что же?
– Раньше она не относилась ко мне серьезно.
Вот так! А я думал, он ничего не понимает…
– Пойдешь завтра провожать! – бросил я. – И попробуй только не пойди!
Тут я спохватился, что постоянно тычу в Гришу стволом, и засунул пистолет рукояткой в карман.
Гриша моргал. Поссориться с Люськой – пара пустяков, а вот помириться… Внезапно лицо его прояснилось. Придумал, значит.
– Минька, – осторожно начал он. – Тридцатого наши всей сменой за грибами собираются… На автобусе…
– Не бери в голову, – сказал я.
– Да, но… Люся ведь тоже едет…
– Слушай, Гришк! Ты просто не знаешь, что я за человек! Вот попомни мои слова: стоит нам высунуть нос за город – и машинка заработает! По закону подлости – знаешь такой закон?.. В общем, никаких грибов, Гриша. Нельзя нам от майора отрываться…
Кончался август. И я не знаю, в чем дело, но только Наташка стала попадаться мне на глаза чуть ли не каждый день. Еле успевал на другую сторону переходить. Но однажды все-таки не уберегся.
