юный тролль занимал если и не первое место, так в десятку лучших точно входил. Агрессию по отношению к своим посетителям хозяин вольера проявить не мог, опытнейший маг-менталист при появлении свежего пополнения в зверинце обходил всех пойманных существ и профессионально копался в их мозгах, вкладывая туда категорический запрет на причинение вреда студентам. Те же обитатели загонов, что в силу разнообразных причин такому внушению не поддавались, к посещению допускались только при контроле кого-то из полноправных волшебников.
К пятнадцати годам Артыг мог свободно говорить на двух языках и знал десяток-другой слов еще на пяти. Мингард был столицей обширной империи, в ней перемешались десятки, если не сотни, народов, а дети, которые дрессировали большую но такую забавную зверюшку, естественно, говорили на своих родных наречиях.
Будущему болотному отшельнику повезло. Он практически с самого рождения очень хотел выбраться на волю. Сначала – чтобы пробраться в кухню или поиграть с детьми вне своего вольера. Ну а потом, когда немного подрос – чтобы убраться подальше от Академии и ее магов, для которых, как говорили старшекурсники: 'взрослый тролль состоит из ценной шкуры и еще более ценных клыков, а остальное можно отдать собакам'. Для того чтобы сообразить, что магию можно победить только магией у обитателя вольера мозгов хватило. Да и как их могло не хватить? Философия, изящная словесность, основы математики и логики, все это учителя в теплое и сухое время года вдалбливали в головы своих подопечных. Изредка в искусственно созданном кусочке болота проводили практикумы по магии, в том числе и боевой. Гнать вылезшую поглазеть на людей и выклянчить что-нибудь вкусненькое тварь никто и не думал. Артыг учился вместе со студентами, благо наглядные пособия обновлялись каждый курс, когда на смену выпустившимся ученикам приходили новые неофиты. Единственное, что было ему сложно, так это скрыть свое развитие от тех, кто мог это заметить. Но на территории магического учебного заведения определить, откуда исходят эманации того или иного неумело созданного заклятия – занятие почти безнадежное, а речь, способную его выдать с головой, тролль старательно скрывал, предпочитая общаться с окружающими с помощью жестов и мимики.
Артыг ждал. И рос. Физически и магически. В магии воды, например, которую в основном и отрабатывали в его и соседних вольерах, уже на голову превосходил обычного выпускника и, пожалуй, мог потягаться с самыми молодыми из преподавателей.
Людей подвела инерция мышления. Обиталище Артыга было надежно зачаровано и, при необходимости, могло бы удержать в себе целую толпу не слишком умных существ, пусть даже и наделенных разумом; не зная заклятья-ключа, которое надо было накладывать снаружи, выбраться из вольера было под силу разве что архимагу. Тролль, да к тому же в жизни не общавшийся с сородичами и поэтому даже теоретически не способный прибегнуть к шаманскому искусству, а только им по всеобщему мнению владела его раса, обмануть чары не мог просто физически. Он – не мог. А вот юный чародейчик, лет десяти, которого Артыг уже больше года убеждал в своих дружеских отношениях и подкармливал сластями, бросаемыми в вольер другими учащимися, смог. Открыть клетку снаружи, особенно если знаешь, как это сделать, а рядом стоит советчик, неоднократно видевший всю процедуру, оказалось достаточно просто. Время для побега было подобрано с умом, в ночь праздника в честь основания Академии все ее работники и те из учащихся, что уже могли пить алкоголь, были заняты, а за поведением более младших никто особо не следил.
Мстить людям тролль не стал, да и, если честно, не мог. Закладка менталиста все еще действовала. Вместо этого он отдал обрадованному карапузу запас конфет, занявший все его внимание на довольно большой промежуток времени, а сам оделся в мантию, которую в его вольере выкинул очень толстый ученик, порвавший ее во время практикума по боевой магии в трех местах. Что было особо ценно, телосложением он напоминал бочонок, а вечно растрепанные и сальные волосы предпочитал прятать под капюшоном. Перемахнуть через забор троллю было легче легкого. Раз уж его даже взрослые люди ухитрялись преодолеть без помощи лестницы, то болотного гиганта такая преграда могла разве что рассмешить.
Горожане на рослого мага, прячущего лицо под капюшоном и пробирающегося куда-то темными улицами, внимания не обратили, резонно решив, что тот в честь праздника идет или за выпивкой, которой, как известно, вечно не хватает, или в бордель, куда, как известно, время от времени заходит почти каждый неженатый молодой мужчина. Да и женатый тоже.
С некоторым трудом, но все же успешно выбравшийся из города Артыг взял курс на свои родные, во всяком случае, в теории, болота, коих и достиг через два месяца пути. Приметная мантия мага, которую теоретически можно было отследить, была сменена на одежду, набранную с ближайшего огородного пугала, хозяева которого вряд ли заметили пропажу части рванья. В дороге случилась пара неприятностей – но не с будущим болотным отшельником, а с теми, кто попытался ограбить одинокого путника, под одеждой которого не видно, что он тролль. Да еще и маг.
Юный Артыг достиг цели своего пути, Нифгардских болот, а затем нашел сородичей, которые там обитали испокон веков. Но только ни одно племя не приняло беженца. Он был не такой, как они. Не знал обычаев, перенял от людей привычку к максимально возможной чистоте и аккуратности, брезговал лежалой падалью, не смотрел в рот старшим, а шаманы твердили о чуждости его силы. В общем, прогнали молодого чародея. Хорошо хоть не убили. Впрочем, тролли никогда не затевали кровавых междоусобиц, оставляя это занятие иным, более цивилизованным расам. Артыг, серьезно обидевшийся на сородичей, поселился практически в самом центре болот. Там с незапамятных времен остались руины форпоста канувшей в лету многие тысячи лет назад империи. Мастерство древних строителей было велико, за утекшие по реке времени столетия стены еще не до конца обветшали и даже тракт, ведущий к ним и построенный не иначе как при помощи магии, кое-где виднелся из под наползающих на плиты кочек.
Сначала изгнанник сильно переживал и беспокоился о своей судьбе, в одиночку выжить на болотах было сложно, но после первой зимы успокоился. Его познаний в магии вполне хватало, чтобы окрестные хищники перекочевали в его кладовку в выпотрошенном виде и кроме того, он смог освоить промысел, о котором слышал от людей, но которого не знали тролли. Зимнюю рыбалку. К пробитой во льду полынье активно лезла разная живность, стремясь подышать. Вот только обитателей болота явно никто не учил, что по ту сторону замерзшей воды может притаиться тролль, помимо самодельной остроги вооруженный еще и магией. Рукотворные волны и гейзеры исправно выбрасывали на лед трепещущую добычу. Хотя пару раз Артыгу приходилось спешно удаляться от полыньи, если всплывали монстры, вроде матки тех же болотных хватунов. Но, так или иначе, свежая рыба на его столе не переводилась, и именно она помогла ему наладить отношения с сородичами. Летом, весной или осенью тролли не знали, что такое голод. Ягоды, грибы, съедобные коренья, птица, рыба, звери…Зимой из всего этого изобилия оставались жалкие крохи. Крупные пернатые откочевывали в более теплые края, а мелких, чтобы насытить хотя бы одного гиганта, надо было наловить штук сто. Выкопать что-то из промерзшей почвы было делом архисложным, болота замерзали, животных тоже становилось мало, волчьи стаи составляли троллям изрядную конкуренцию. Не в малой степени именно по причине зимнего голода за троллями закрепилась дурная слава. Гонимые зовом пустых желудков прочь из болот, они выбирались к человеческому жилью. И ели. Предпочитали скотину, но если ее не хватало… Слава людоедов у племени Артыга возникла не на пустом месте.
Однажды, когда беглец из зверинца возвращался с рыбалки, груженный уловом, к нему из подлеска робко выбралась молодая и достаточно миловидная, по меркам тролля, как раз вступившего в период полового созревания, девушка его расы и с помощью скулежа и зачатков речи попыталась выклянчить у него хоть немножко рыбы. Надо ли сказать, что он поделился едой? А потом даже проводил особу, не побрезговавшую изгоем, до дома. После чего сделал еще пять ходок к своему жилищу, опустошил запасы, но накормил изрядно отощавшее и уже подумывающее о походе к людям племя. И остался там на ночь. Теперь его уже никто не гнал. Впрочем, на следующий день опять ушел. В окрестностях, как оказалось, голодало еще несколько племен. И каждое из них он, по мере сил, пытался подкармливать. Даже могучий организм тролля едва не надорвался от таких нагрузок, но зато к весне он был признан, если и не кандидатом на место вождя, так лучшим добытчиком точно. Шаманы, которые голодали наравне со своими племенами, больше не ворчали, даже наоборот, пытались подсунуть ему в ученики своих отпрысков. Странности поведения были забыты, за хороший мешок еды можно было простить и не такое. Но Артыг не захотел почивать на лаврах, заимев себе пару-тройку, а то и пяток бесплатных слуг, а вместо этого сам пошел учиться. У тех же шаманов. Древнее искусство его народа было возможно и не таким действенным и
