головой. Повернулся к переводчице и, как бы призывая ее в свидетели, махнул на комнату. «Все понятно», — говорил его жест.
Они вернулись в общий зал к столу Мартьянова.
— Компания может взять на себя монтаж и наладку системы, — сказал американец уже более твердо.
Григорий Мартьянов, ощутив прилив досады и решимости, выдвинул ящик стола и, отодвинув ненужный сейчас портфель, выложил папку с проспектами. Он не стал ничего перебирать для эффекта, а просто, выдернув нужную бумагу, раскрыл ее перед гостем.
— Тут у вас в схеме релейных переключений некоторые сложности, — объявил он, будто обвинительный акт. Поднес руку к левому карману, где у него всегда торчала наружу целая батарея механических карандашей на лапках и, отстегнув один, ткнул в схему американского проекта. — Вот этот узел! Здесь, очевидно, схему можно решить проще, освободиться от лишних реле. — Карандаш подчеркнул эти реле.
Мистер Дэвид не проявил ни обиды, ни удивления, что его тут собираются поправлять. Он посмотрел внимательно на схему, подумал не торопясь и, вынув из внутреннего кармана великолепную толстую самопишущую ручку (еще один удар в сердце Мартьянова!), стал рисовать на листе бумаги разные варианты узла.
— Это хорошо, что русский коллега стремится упростить, — рассуждал он как бы вместе с ним. — Простота — основной принцип новой техники. Но тут… Посмотрим, можно ли тут без этих реле?
В общем, чисто инженерный деловой спор, в котором Мартьянов, забыв о своем намерении соблюдать солидность, проявил немало молодой горячности, а гость оказался, увы, сильнее в доказательствах.
— Может быть, узел и станет проще, но надежность действия!.. — объяснял он.
Григорий не мог опровергнуть его рассуждений и стал постепенно отступать под защиту хорошо проверенной фразы «Надо подумать…»
Американец, видимо, решил, что наступил наконец подходящий момент. Он извлек из кармана плотный пакет:
— Здесь наши условия на монтаж оборудования. Технические условия.
Мартьянову ничего не оставалось, как снова уйти в оболочку неприступности и ответить сурово:
— Мы это рассмотрим.
Американец поднялся и все так же вежливо, дружелюбно пожал руку, словно прощаясь с добрым знакомым.
«Ишь, черт, улыбается!» — подумал Мартьянов и величественно кивнул на прощание.
7
Да, разбирается он в устройствах телемеханики все еще очень приблизительно. Спор с американцем — лишнее доказательство. Особенно эти релейные узлы, соединение катушек и их контактов в разных комбинациях. Какую разнообразную гамму включений, переключений позволяют они разыгрывать и как легко в них запутаться! Малейший недосмотр, один лишь неверный контакт — не в том месте, где нужно, — и вся комбинация расстраивается, отказывает или, того хуже, приводит к ложному действию.
Бежит сигнал: «Включить четвертый объект». «Отключить третий», — неправильно понимают реле из-за какого-нибудь случайного контакта.
Ему ли объяснять, чем это пахнет? «Надежность!» — напирал тогда американец. И этот спор заставил его, Мартьянова, очень задуматься.
Нет, наскоком эту релейную мошкару не возьмешь по одним только рекламно-торговым описаниям. Придется, кажется, приняться по-другому. Ведь это, пожалуй, наука — телемеханика с ее устройствами. Новая наука! А главный инженер все чаще донимает:
— Мне кажется, вы впали в сладкий сон над папкой? Второй месяц, если не ошибаюсь. Или заучиваете наизусть, как стихи?
— Новая область, вникнуть требуется… — пробовал защищаться Мартьянов.
— Ну, знаете ли, — обрезал главный инженер, — нам нужен простой технический анализ, а не ваши изыскания или открытия. Извольте помнить…
Мартьянов замолчал, уставившись на блестящую крышку чернильницы. Пусть будет что будет, а он все равно поступит так, как считает действительно нужным.
Бормотание по вечерам за гардеробом усилилось, тревожа родительские сердца. Григорий вступал в разговор с тем, что он считал новой наукой. А науки-то, собственно, никакой еще и не было. Были только какие-то отрывочные сведения, отдельные практические решения и весьма предварительные выводы. Наука телемеханики еще только складывалась по слогам, не пройдя даже стадию первых азбучных истин. Никто не мог еще изложить Мартьянову какие-либо твердые основы и представить их в систематическом виде. Все приходилось собирать самому по кусочкам, по крохам. Где-то появившаяся в журнале статья, где-то беглое упоминание в учебниках на соседние темы.
Он залезал в руководства по железнодорожному транспорту. Ведь именно там, на железных дорогах, вместе с автоматическими стрелками и светофорами появились первые пункты дистанционного управления — диспетчерские службы. Он искал в книгах по телефонии, откуда, собственно, и пошли эти реле.
И все же Мартьянов набрел на кое-какие вехи. Несколько коротких заметок в электротехническом журнале о системах телемеханического действия. Искатели, распределители… И самое интересное, что автор не только разбирал иностранные схемы и предлагал собственные, но и пытался наметить какой-то порядок, классификацию, вывести принципы. «Инж. С. М. Баскин, Харьков» — стояло под заметками. Как видно, автор занимался этим всерьез.
Ох, как нужно было бы перекинуться с ним словом! Поделиться, расспросить… Может быть, человек этот и окажется тем учителем, по которому так тоскует сейчас Григорий. Тоска Души, тоска ума. А что, если написать ему? Существует, мол, такой инженер Мартьянов и он поглощен, мучится теми же вопросами, что и вы, инженер Баскин. А вопросов столько, что не знаешь, с чего начать.
Мартьянов не сразу решился позвонить в редакцию журнала. Но потом, набравшись смелости, взял трубку и, придав своему голосу возможно более внушительный оттенок, продекламировал:
— Говорит представитель Центрэнерго. Нам необходимо узнать адрес автора С. М. Баскина.
— Пожалуйста, — равнодушно ответили там.
«…Я детально изучил Ваши статьи, — писал он. — Конспектировал основные положения… Очень хотелось бы поговорить поподробнее. Если Вы бываете в Москве, прошу известить меня по адресу…»
Он собирался поставить точку и свою роскошную, выработанную долгими упражнениями подпись, но подумал и приписал:
«В Вашей последней схеме, мне кажется, имеется неточность. Второй контакт реле К не может быть в указанном положении, если предшествующее реле еще не сработало. Возможно, это ошибка при вычерчивании или я чего-то не понимаю? Буду благодарен за разъяснение».
Письмо стукнуло, брошенное в пустоту почтового ящика. «Уж не стук ли это судьбы?» — покривился Мартьянов, поймав себя на том, что он считал душевной слабостью.
Проходили дни. Он высчитывал, когда же можно ожидать ответа.
А ответа все не было.
8
Не кажется ли вам, что вы чересчур злоупотребляете моим терпением? — сказал главный инженер таким тоном, что любому стало бы ясно: тянуть больше нельзя.
Мне нужно еще несколько дней, — ответил Мартьянов, едва сдерживая раздражение.
