— А что это был за человек?
Парнишка пожал плечами.
— Обыкновенный. Вот такого роста. — Он взмахнул рукой, показывая, что незнакомец был пониже его самого.
— Из полиции? — спросил Рамон.
— Не знаю. — Его взгляд был прикован к сотенной купюре.
— В какое время это было?
— Часов в пять… может быть, около шести, — серьезно проговорил юноша.
Теодор протянул ему деньги, и он их взял.
— А ты сам видел Инфанте?
— Я? Нет, сеньор.
— А чья это была лодка? — спросил Рамон. — Ну та, на которой уехал тот человек…
— Ее владельца зовут Эстебан. А лодка называется… названия не помню. Красная такая. Без паруса. С мотором.
— А сам Эстебан уже вернулся? Он оставляет свое судно у причала? — спросил Теодор.
— Не знаю, сеньор, — пожал плечами юноша. Очевидно, больше сообщить им ему было действительно нечего.
— Gracias, — автоматически произнес Теодор, и парнишка, видимо восприняв это, как сигнал к действию, сорвался с места и бросился бежать, скрываясь за ближайшим углом.
Однако, поиски красной моторной лодки успехов не принесли. Двое или трое шкиперов на пристани, которых они попробовали расспросить, решительно заявили, что они не знают никакого Эстебана, а его красную лодки никогда в глаза не видели, хотя по тому, как это было сказано, Теодор заключил, что по крайней мере, один из них лжет, и Эстебана он все-таки знает. Но что тут поделаешь?
— Я сам поеду в Пье-де-ла-Куэста, — объявил Рамон.
Теодор попытался отговорить его от этой затеи. Это было глухое место, просто полоса песчаного пляжа, где находилось несколько хижин местных жителей и два-три очень дешевеньких пансиона, к тому же на улице было уже довольно темно, а по такой темноте они все равно ничего не смогут разглядеть, однако Рамон стоял на своем. И тогда они наняли такси, договорившись с таксистом, что за шестьдесят песо он доставит их туда и обратно.
Протяженная прибрежная полоса была сказочно красива в призрачном свете звезд, серебрившем набегающие волны прибоя, а на фоне моря чернели силуэты стройных кокосовых пальм. Рамон самолично заходил во все пансионы и разговаривал с хозяевами и мальчишками-уборщиками, и Теодор, наблюдавший за происходящим со стороны, видел, как все они лишь отрицательно качали головой. И провожали Рамона долгим взглядом, когда он поворачивался к ним спиной, возвращаясь к такси. Рамон также побывал в нескольких хижинах. При свете свечей и догорающего очага, Теодор видел, как одетые в лохмотья, босоногие люди тоже лишь разводили руками и качали головой. И с каждой минутой он все больше утверждался во мнении, что мальчишка, которому он заплатил сто песо, выдумал свою историю от начала до конца.
Глава 27
На утро, проснувшись раньше Рамона, Теодор лежал в постели, перебирая в памяти все невзгоды и разочарования прошлого вечера. Ночные забегаловки, где танцевали ча-ча-ча, и где царила таинственный полумрак, в котором, пожалуй, было бы трудновато узнать даже очень хорошего знакомого, приторно сладкий лимонад из текилы, лишь слегка попробованный и безжалостно оставленный в барах, по меньшей мере, шести отелей, открытая веранда в «Эль-Мирадоре» где он едва не потерял Рамона в толпе. Возвратившись в отель, Рамон ещё долго беспокойно расхаживал по комнате из угла в угол. Последнее, что помнил Теодор, так это как Рамон сидел в кресле у двери, обхватив голову руками. Теодор лежал совершенно неподвижно, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить Рамона, который как никогда нуждался в отдыхе. Часы показывали двадцать минут десятого. Было слышно, как малыш из соседнего номера агукает и лопочет на балконе. а его мама что-то тихонько напевает в своей маленькой кухоньке. Из находившейся в нижнем этаже гостиничной кухни доносилось позвякивание посуды — завтрак был в самом разгаре.
Внезапный резкий грохот падающей кастрюли вывел Теодора из дремотного состояния. Рамон застонал и поднял голову.
— С добрым утром, Рамон, — тихо проговорил Теодор, зная наперед, что Рамон больше уже ни за что не заснет, а потому снял трубку с телефона и попросил телефонистку соединить его с juzgado, местной тюрьмой.
Там Теодору объяснили, что начальника заведения зовут Хулио, и что он приходит на службу не раньше десяти часов. Тогда Теодор спросил, не слышно ли чего нового об Инфанте.
— Nada,[44] сеньор.
— А до вас, случайно, не доходили слухи, что он скрывается где-то в окрестностях Пье-де-ла-Куэста?
— Нет, сеньор, — ответил молодой, сдержанный голос, звучавший так же невозмутимо, как и голоса большинства клерков, с которыми доводилось разговаривать Теодору, когда он пытался дозвониться до Саусаса.
Теодор поблагодарил его и положил трубку. Он подумал было о том, чтобы снова позвонить Саусасу, но и эта идея показалась совершенно безнадежной. Пока Рамон был в ванной, он позвонил к себе домой, в Мехико, и Иносенса доложила, что был только один телефонный звонок, от сеньоры Идальго.
— Сказали, что ничего передавать не надо, — радостно сообщила Иносенса.
Теодор спросил о попугайчике Рамона.
— Я выпустила его, сеньор, как мне и было сказано. А примерно через час или около того он влетел в открытое окно! Ну не чудо ли? Я открыла все окна в доме, и он залетел в одно из них! Так что, скажите сеньору, что он сам вернулся в свою клетку!
Когда Рамон вышел из ванной, Теодор рассказал ему об этом.
— Сам вернулся в клетку! — изумленно повторил Рамон. А затем печально усмехнулся. — Мы с Пепе… наверное, мы оба предпочитаем жить в неволе! Однако по всему было видно, что эта новость его порадовала.
К одиннадцати часов они успели побриться, а также позавтракать в одном из уличных кафе на площади. Теодор купил «Эксельсиор» и «Эль-Универсал», где коротко, всего несколькими строками сообщалось, что «общенациональный розыск» Инфанте все ещё продолжается, и основные силы сконцентрированы в Гаудалахаре и Акапулько. Столь напыщенное заявление вызвало у Теодора ироническую улыбку; за целый день, проведенный в Акапулько, он так и не заметил ни малейшего признака того, чтобы в городе велись интенсивные поиски.
Он зашел в ближайший ресторан, чтобы оттуда позвонить Саусасу. Рамон объявил, что подождет его на другой стороне улицы.
Как обычно, коллеги Саусас были уверены, что он где-то в здании, но его нужно было поискать. Теодор закурил сигарету, и выкурил её практически до конца, время от времени повторяя телефонистке, чтобы его не разъединяли. Но вот Саусас наконец взял трубку.
— К большому сожалению, у нас тоже нет ничего нового, — грустно сказал Саусас, — а отчета из Акапулько сегодня утром не было. Это означает, что им нечего сообщать.
— Сеньор капитан, неужели вы думаете, что после всей этой шумихи Инфанте будет оставаться в Акапулько?
— Хм. Ну что я вам могу сказать? Мы, конечно, можем рассуждать логически и сойтись на отрицательном ответе. Но он может оказаться ошибочным.
— Я попытаюсь уговорить Рамона уехать. Мы исходили город вдоль и поперек, но выяснить ничего не удалось. Кроме разве одного слуха, что какой-то человек, разыскивавший Инфанте, сел в красную лодку, принадлежащую некоему Эстебану, и они якобы отбыли в направлении Пье-де-ла-Куэста.
