Роберт смущенно закашлялся
— Девушку, у которой есть дом, работа, жених. Девушка, которая счастлива и спокойна.
Она засмеялась медленным мягким смехом.
— Вот уж никогда не думала о себе, что я спокойна.
— Наверно, люди сами того не замечают. Просто именно такой вы мне показались. Я тосковал, а вы показались мне счастливой. Вот почему мне нравилось смотреть на вас, — он больше не считал, что ему следует извиняться или чего-то стыдиться. Она не из тех, кто решит, будто он подсматривал, как она раздевается. Слишком чиста.
— А почему у вас депрессия? — спросила девушка.
— Не стоит об этом, — Роберт нахмурился. — Бесполезно объяснять, если не сказать главное — жизнь бессмысленна, раз жить не для кого. С сентября я жил для вас, хоть и не знал вас совсем, — он сердито уперся взглядом в стол, понимая, что выдал нечто высокопарное. Девушка, наверно, посмеется, сделает вид, что не заметила его слов или просто пробормочет: «М-мм».
Она вздохнула
— Я понимаю, что вы хотите сказать. Правда.
Он оторвал глаза от стола лицо у него было серьезное:
— Вы работаете в Хэмберт Корнерз?
— Да, в местном банке Я кассир, а еще помогаю в бухгалтерии, меня научили в колледже. Я специализировалась в социологии, но так и не кончила курс. Наверно, я из тех, кто сначала заводит семью, а потом возвращается к учению и заканчивает образование.
«Вероятно, она немного ленива, — подумал Роберт, — очень легкомысленна и ленива».
— Вы скоро собираетесь замуж?
— Гм-м, весной. Грег хочет скорее, но по существу мы ведь знаем друг друга всего четыре месяца. Его зовут Грег Уинкуп. Он продает лекарства.
Роберту вдруг стало не по себе.
— Вы увидитесь с ним сегодня?
— Нет, сегодня он в поездке. Вернется завтра.
С отсутствующим видом она взяла предложенную сигарету и зажигалку так, словно не привыкла курить.
— Вы его очень любите? — ему хотелось, чтобы это было так.
— По-моему, да, — ответила она серьезно. — Не так безумно, как… Знаете, в Скрентоне, два года назад, у меня был парень, я его любила куда больше, но он женился на другой. А Грег замечательный. Он ужасно милый. И семьи у нас похожи, это тоже важно. Моя семья не одобряла парня, которого я любила в Скрентоне. Не то, чтобы меня это сильно беспокоило, но все было сложнее.
Роберту стало скучно ее слушать и грустно. По тому, как она говорит, ясно, что она вовсе не любит Грега. Но, может быть, она из тех девушек, у кого удачным оказывается брак с человеком, к которому нет страстной любви, кто просто нравится? Взять хотя бы их с Никки — чем обернулась их безумная страсть? Он уже собирался отодвинуть стул, встать и уйти, когда девушка вдруг сказала:
— Мне кажется, я боюсь выходить замуж, — она пристально вглядывалась в пепельницу, подперев рукой щеку, длинные пальцы были сложены в кулак.
— Я слышал, девушки часто говорят так до замужества. Да и мужчины тоже.
— А вы когда-нибудь были женаты?
— Нет.
— Я не представляю себе никого, за кого было бы легче выйти, чем за Грега, так что, если я когда- нибудь решусь на замужество, то, наверно, выйду за него.
— Надеюсь, вы будете очень счастливы, — Роберт встал. — Мне пора. Спасибо. Спасибо за…
— Вы любите печенье?
Он смотрел, как она открыла дверцу духовки, отмотала кусок вощеной бумаги от рулона и оторвала В центре каждого печенья красовалась изюминка. Она положила с полдюжины печений на бумагу.
— Я знаю, — сказала она смущенно, — думаете, что у меня не все дома или что-то в этом роде. Но, наверно, виновато Рождество. Разве нельзя подарить человеку печенье? Что в этом плохого?
— По-моему, это очень мило, — ответил он, и оба рассмеялись.
Роберт осторожно опустил печенье в карман пальто.
— Спасибо вам, — он двинулся к дверям.
— Если вам когда-нибудь снова захочется поговорить, что ж, позвоните и приезжайте. Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились с Грегом. Ему не обязательно сообщать, как мы с вами встретились Он, наверно, не поймет. Я скажу ему… ну, например, что меня познакомила с вами Рита.
Роберт покачал головой.
— Спасибо, мисс Тиролф. Я и правда боюсь, что Грег не поймет. И, наверно, лучше мне с ним не встречаться, — он сразу почувствовал, что она приняла его слова как отказ от дальнейшего знакомства. «Ну и пусть», — подумал он.
— Надеюсь вы когда-нибудь позвоните, — просто сказала она идя к дверям. — А у вас нет машины?
— Она на шоссе чуть дальше, — ему снова стало мучительно стыдно. — До свидания.
— До свидания, — девушка зажгла свет на крыльце.
Это позволило разглядеть несколько ярдов дорожки. Потом он зажег свой фонарик. Выйдя на дорогу, он начал насвистывать какую-то песенку, от волнения, от стыда, от безумия — или от всего вместе взятого.
Через полчаса Роберт вернулся домой и закурил сигарету, тут раздался телефонный звонок. Звонила Никки из Нью-Йорка.
— Слушай, где ты был?
Роберт тяжело опустился на стул, ему хотелось, чтобы слова его звучали непринужденно и весело.
— Выходил ненадолго. Прости, пожалуйста А ты что, меня разыскивала?
— Весь вечер. Хочу сообщить новость, которая тебя сильно обрадует. Через месяц ты будешь свободным человеком. А я тут же выйду замуж за Ральфа.
— Прекрасно. Рад что дела двигаются. Адвокат мне ничего не сообщает.
— А зачем ему? Всем распоряжаюсь я, — голос Никки стал несколько раздраженным.
— Ну что ж, спасибо, что сообщила.
— Счет тебе пришлют своевременно. Поровну, ладно?
— Конечно.
— А как у тебя с головой? Совсем уже мозги набекрень?
— Не думаю, — теперь он страшно жалел, что когда-то рассказал Никки о своих «состояниях». Обмолвился как-то невзначай, когда они обсуждали его депрессию. Роберт пожаловался тогда, что эти депрессии очень мучительны, из-за них можно лишиться рассудка или что-то в этом роде. В тот раз Никки ему посочувствовала, велела пойти к психотерапевту, и он пошел. А потом, через несколько дней, она припомнила ему его же слова, заявив, что он — сумасшедший, он ведь сам признался. Конечно, так оно и есть, поэтому она боится находиться с ним в одном доме и, вообще, разве можно любить душевнобольного, а тем более полагаться на него?
— Все еще прячешься в этой своей дыре? — продолжала Никки, и он услышал, как, закуривая, она щелкнула зажигалкой.
— Городок вовсе неплохой. Но я не собираюсь жить тут до конца своих дней.
— Меня не интересуют твои планы.
— Ну, ладно, Никки.
— Встречаешь каких-нибудь интересных девиц?
— Вероника, ты не могла бы сосредоточиться на Ральфе и на своей живописи, а меня оставить в покое?
— Я и оставлю тебя в покое. Можешь не сомневаться. Ты же псих, а мне психи ни к чему. Что же касается моей живописи, то я написала сегодня два с половиной холста. Каково? Это Ральф меня
