Зимовье зверей

И среди скал искал следы слепого скальда,
Чей день кровав, а ночи пахнут гуталином.

Я богоборчеством нарочно был испорчен,
Чтоб в атеизме возродиться снова,
И главный кормчий на краю мне рожи корчил
И утверждал, что Бог, увы, — не только Слово…

Я не ценитель откровенно пошлых жестов,
Но рукописи требуют огня!
Я наблюдаю за горением с блаженством,
Сжигая четверть жизни за полдня.

1994

На стене

Все, что происходит, происходит вне —
Вне тебя, но ты достоин того.
Ты достоин того, чтобы висеть на стене
С накрахмаленным воротничком и напудренным лбом.

Ты достоин того, чтобы собою пленять
Кабинетных вельмож и простых ходоков.
Ты их можешь принять, но ты не можешь обнять,
Ты не можешь увидеть их лиц сквозь ретушь зрачков.

Ты достоин того, чтобы висеть на стене,
Ты достоин того, чтобы пылиться в шкафу.
Ты достоин того, чтобы молчать в глубине —
В коленкоровом сне,
Под тиснёным табу.

Все, что происходит, происходит без нас,
Без нас, сонных, но мы достойны того.
Мы достойны того, чтоб не бояться их глаз —
Глаз всех тех, кто глядит со стены сквозь доски гробов.

Мы достойны того, чтобы класть их на стол
И пытаться понять, толкаясь в дверях.
Мы способны распять (или даже раз сто)
На ближайшей Великой Сосне или в календарях.

Ты достоин того, чтобы висеть на стене,
Ты достоин того, чтобы пылиться в шкафу.
Ты достоин того, чтобы молчать в глубине —
В коленкоровом сне,
Под тиснёным табу.

Все, что происходит, происходит во мне.
Да, я знаю, но я достоин того.
Я достоин того, чтоб рисовать на стене
Силуэты великих господ и лики рабов.

Я достоин того, чтобы все это понять
И, забыв их черты, больше туда не смотреть…
Я достоин всего, но я не в силах унять,
Подставляя свой радостный стыд под дежурную плеть.

Ты достоин того, чтобы висеть на стене,
Я достоин того, чтобы стоять под стеной.
Ты достоин того, чтобы молчать в глубине —
На серебряном дне,
В коленкоровом сне,
Нарисованном мной.

1990

Хвост за хвост

Когда на земле еще не было мела,
Когда еще рыбу кормили ноги,
Когда от возможностей все коченело
И были микробами даже боги,

Когда флора с фауной жили едино
И не знала узла ни одна лиана,
Когда каждый, кто пас, был сам себе и скотина,