слова, похоже, ничуть не убедили. Она ожидала новых вопросов с его стороны, но их не последовало. Вместо этого Дмитрий достал пакет со скорректированными схемами внутренних помещений, который Ольга вручила ему перед экспедицией в бункер.
– Мы находимся здесь, в этом тоннеле, – объявил он, выбрав среди множества схем лист с общим планом первого уровня.
На первом уровне не было ничего, что следовало скрыть от разведчиков, поэтому в отличие от других схем этот лист практически не подвергся коррекции.
– Тоннель ведет от ворот к шахте лифта, – продолжал Дмитрий, держа план перед собой. – Сюда же выходят двери всех подсобных помещений. Будем осматривать их последовательно, продвигаясь от входа к лифтовой шахте. Задача ясна?
«Подсобных?» – Ольга насторожилась. Первый уровень являлся техническим. Расположенные здесь помимо медицинского блока складские помещения, где хранился ЗИП для установленного на объекте оборудования и инструменты для его наладки, действительно можно было назвать подсобными. Но Рогожин этого знать не мог! Для него все внутренние помещения бункера одинаковые. Откуда же такая проницательность?
– А потом? – с нервным смешком спросил у Дмитрия кто-то из разведчиков. Скорее всего, Игнатов, судя по голосу.
– Спускаемся на следующий уровень и продолжаем осмотр. И так до последнего.
– Сколько всего уровней? – Это Злобин. Настоящий разведчик: внимательный, всегда сосредоточенный, и вопросы у него тоже всегда конкретные.
– Четыре. Мы сейчас на первом. Еще вопросы? Нет? – Дмитрий посмотрел в лицо каждому из своих бойцов, не пропустил и Ольгу и скомандовал: – Тогда пошли. Глухарь и Злой впереди. Жила и Фагот замыкающие.
Разведчики мгновенно рассредоточились, и Ольга оказалась между Игнатовым и Рогожиным.
– Ничего не хотите сказать? – спросил он.
– О чем? – опешила Ольга.
Дмитрий пожал плечами:
– Вам виднее.
И вновь у Ольги возникло ощущение, что Дмитрию известно больше, чем он говорит. Гораздо больше! Чтобы избежать неприятного для себя разговора, она ускорила шаг, но вскоре уперлась в спины выдвинувшихся вперед Глухарева и Злобина. Не самая приятная компания, зато они уж точно не будут донимать ее опасными вопросами. Ольга почувствовала облегчение, но оно длилось лишь мгновение. Уже через секунду ее накрыла с головой выплеснутая Глухаревым волна жгучей неприязни. Старший лейтенант и прежде не испытывал к ней симпатии. Но сейчас его буквально распирало от ненависти. Ольге стало не по себе. По коже пробежал неприятный холодок, хотя в тоннеле отсутствовало даже слабое движение воздуха. Она испуганно взглянула на Глухарева. Он не открывал рта и даже не смотрел на нее. Но Ольга вдруг со всей ясностью поняла, что он ненавидит ее, ненавидит настолько, что даже готов убить.
В полном смятении она отступила назад. Злобин, а следом за ним и Глухарев тоже остановились. В тоннеле что-то изменилось, и разведчики тоже это почувствовали. Злобин выставил перед собой снайперскую винтовку. Луч его фонаря, до этого лениво скользивший по стенам, вытянулся вперед. Ольга изо всех сил напрягла зрение, хотя при надетых на глаза инфракрасных очках это и не имело смысла, но ничего не увидела, кроме шершавых стен да гладкого бетонного пола с дырами от выдернутых железнодорожных костылей. Она уже собиралась спросить разведчиков, что же их так насторожило, когда услышала шум. Это был шум воды, а может, не воды, а осыпающегося снега. Сначала совсем слабый, еле различимый, он быстро усиливался, пока не перешел в настоящий грохот. Так реветь мог только водопад или несущаяся по склону горы снежная лавина. Сердце подскочило в груди. Стало трудно дышать. Ольга приоткрыла рот в немом крике, уверенная, что через секунду ее сметет вылетевшая из темноты тоннеля стена воды. Вот она все ближе, вот уже… Грохот обрушился на нее, ворвался в голову, и среди рева воды и треска рушащихся стен Ольга отчетливо услышала человеческие крики. «Оно движется!» – это был голос профессора Глымова, научного руководителя проекта «Арена», пропавшего вместе со всем персоналом «Хрустального неба» шестнадцать дней назад. «Назад! Все назад!» – «Осторожно, лампа!» За этим возгласом последовал чей-то нечеловеческий вопль, и все смолкло. Крики людей, грохот обвала, рев несущейся по тоннелю воды – все исчезло. Вместо раскалывающего голову шума Ольгу окутала вязкая тишина. И темнота! Очки ночного видения не работали. Ольга пощелкала переключателем, но, так и не добившись результата, сняла бесполезный прибор и включила электрический фонарь. «А если не включится?» – промелькнула испугавшая ее мысль. Но фонарь включился. Посветив вокруг себя, она увидела, как Злобин, сняв прибор ночного видения, вытирает мокрое от пота лицо, а Глухарев (кстати, тоже без маски с инфракрасными очками!) недоуменно трет переносицу и собранный морщинами лоб.
– Чугун, у меня ПНВ отключился! – раздалось сзади. Кажется, это был Игнатов.
– И у меня, – ответил ему чей-то голос.
– Что, приборы у всех полетели? – усмехнулся Глухарь, но не с раздражением, как можно было ожидать, а скорее с довольным видом. – Вы теперь, как слепые котята.
– Что за хрень, Чугун?! Что нам теперь делать?! – воскликнул из темноты Жилин.
– Отставить панику. Зажечь фонари, – скомандовал Рогожин.
Ольга направила фонарь в его сторону и сразу увидела приближающегося Дмитрия.
– Заметили что-нибудь? – спросил он.
– Ничего, – ответил за всех Злобин.
Пот так и струился у него по лицу, и он вытер его рукавом своего десантного комбинезона. Странно, сама Ольга не чувствовала никакой жары, да и Глухарев с Рогожиным тоже. Во всяком случае, она не заметила у них на лицах ни капли пота.
– Продолжаем движение, – скомандовал Дмитрий, и дозорные снова выдвинулись вперед.
Ольга чуть отстала от них. Светя вокруг себя на стены и потолок тоннеля, она пыталась найти хоть какое-нибудь объяснение внезапно обрушившемуся на нее шуму и последующему за ним общему отключению приборов ночного видения, пока не услышала из темноты голос Злобина:
– Командир, здесь дверь.
Она поспешила вперед. Все правильно: дозорные добрались до первого складского бокса. Кажется, там хранились оставшиеся после строительства узкоколейки шпалы, рельсы и использовавшиеся при прокладке пути строительные инструменты. Уже через несколько секунд у металлической двери, на которую Злобин направил луч своего фонаря, собралась вся разведгруппа.
– Вы двое наблюдаете за тоннелем, – приказал дозорным Дмитрий, потом пробежался взглядом по лицам своих бойцов и, выбрав одного из них, скомандовал: – Жила, открывай.
Сержант Жилин забросил автомат за спину, постоял немного, собираясь с духом или примеряясь к двери, потом взялся двумя руками за рычаг запирающего механизма и попытался повернуть его. Он так напрягся, что у него побелели костяшки пальцев, а на шее вздулись набухшие вены, но это ни к чему не привело. Рычаг не сдвинулся ни на миллиметр. После еще пары таких же безуспешных попыток Жилин отпустил рычаг и растерянно посмотрел на Дмитрия.
– Не могу, – виновато произнес он. – Может, приржавел.
Ни на двери, ни на самом запорном рычаге Ольга не заметила и следа ржавчины, но предпочла промолчать. Она и так уже пробудила у Рогожина массу ненужных подозрений.
Дмитрий подергал рычаг – видимо, сам хотел убедиться в его стойкости, но это тоже ни к чему не привело. Жилин отступил в сторону и теперь вместе с остальными разведчиками вопросительно смотрел на командира, ожидая его решения. Но Дмитрий не спешил с ответом. По его лицу Ольга поняла, что он находится в такой же растерянности. Ей даже показалось, что она видит обрывки мыслей, мелькающих в его голове. Именно видит. Перед глазами Ольги возникла окутанная туманом запертая железная дверь и лезвие ножа, которым кто-то пытался расширить щель между дверью и дверной коробкой. Нож сменили электродрель, циркулярная пила с вулканитовым кругом вместо лезвия, газовая горелка и, наконец, засунутая между дверью и запорным рычагом ручная граната.
– Ну, чего застряли?
Ольга вздрогнула. Калейдоскоп мысленных образов исчез. Туман рассеялся. Перед ней снова был все
