И подмигнула Лорене:
— Удачной охоты, полковник! Оба можете быть свободны.
Воительница отсалютовала и, развернувшись через плечо, вышла. На ходу она услышала, как Кристоф пытался что-то доказать волшебнице, а Джайна резко оборвала его:
— Я же сказала, вы свободны!
— Да, миледи…
В голосе гофмейстера звучала такая досада, что Лорена невольно улыбнулась до ушей.
Обычно Джайна Праудмур злилась, когда оказывалась права.
Напротив, собственные ошибки волновали ее мало. Ее наставник, архимаг Антонидас, с самого начала обучения твердил, что худшим пороком для мага является самонадеянность.
Когда ощущаешь в себе могучую силу, дрожащую в кончиках пальцев и рвущуюся наружу, так легко поверить, что ты всесилен, — говорил старый волшебник. — И многие поддаются, верят. Наверное, мы, волшебники, потому такие скучные и замкнутые.
— Но вы не такой? — спросила Джайна.
— Я один из многих. Сложность заключается в том, чтобы вовремя заметить в себе этот грех. И вот тогда нужно приложить все силы и искоренить его.
А потом учитель рассказал ей о великих магах прошлого, таких как Эгвин и Медив, последних Хранителях Тирисфаля. Мать и сын оба пострадали от собственной самонадеянности. Спустя годы Джайна познакомилась с Медивом. Он хотя бы смог искупить свою вину перед человечеством. А Эгвин повезло меньше. Первая женщина- Хранитель, которой юная волшебница восхищалась, за многовековую службу на ответственном посту Хранителя допустила всего одну ошибку. Поверила, что сумела одолеть Саргераса. На самом деле она уничтожила лишь телесную оболочку демона, а он умудрился спрятаться в ее душе. Там он незаметно существовал несколько столетий, пока волшебница не родила сына. Демон воплотился в Медиве, завладел его телом. Сильный маг стал безвольной игрушкой в руках Саргераса и привел в этот мир орков. А все потому, что Эгвин решила справиться с демоном в одиночку.
Джайна навсегда запомнила историю, рассказанную учителем. С тех пор она сомневалась в каждом своем поступке. И все-таки Эгвин восхищала девушку. Она проторила путь для женщин, решивших посвятить жизнь изучению магии. Лишь благодаря ей в ответ на просьбу об ученичестве Джайна услышала не смех, а недовольное ворчание, которое, впрочем, не помешало Антонидасу согласиться.
Иногда привычка проверять и перепроверять свои решения ее подводила. Джайна не вняла внутреннему голосу, подсказывавшему, что Артас зашел слишком далеко и вот-вот сорвется в бездну. Она часто размышляла: сумела бы предотвратить грядущие события, если бы действовала быстрее? Но в остальных случаях ее сомнения были оправданны. По крайней мере, Джайна надеялась, что таким образом ей удается править Терамором более-менее мудро.
Когда Тралл поведал ей, что кто-то осквернил лес у Громового хребта, она первым делом подумала о магии. И все же до последнего тешила себя мыслью, что ошиблась. И как оказалось, напрасно.
Едва волшебница, произнеся заклинание переноса, материализовалась в лесу, как сразу почувствовала следы чужого волшебства. Впрочем, любой, даже не обладающий магическими навыками, сделал бы те же выводы. Со всех сторон, насколько видел глаз, тянулись ряды ровных, будто скошенных гигантской косой пней. Ни единой зазубрины или трещинки. Как добиться подобного без волшебства?
Джайна знала обо всех — ну, или почти обо всех — ныне живущих магах. Все, кому по силам устроить такое, проживали не в Калимдоре. За исключением ее самой. Кроме того, все волшебники творят заклинания по-разному. Обладая определенной чувствительностью и опытом, можно отличить «почерк» одного от «почерка» другого. «Автора» сотворенного здесь волшебства определить не удалось. Зато после ближайшего знакомства со следами магии Джайну затошнило, что безошибочно подсказывало — здесь поработали демоны. Хотя не обязательно. От колдовства приспешников Пылающего Легиона ее желудок скручивало узлом. Но так же отвратно она почувствовала себя, познакомившись на третьем году обучения с Кел'Тузадом — архимагом и в то время одним из могущественнейших волшебников Кирин-Тора. И это задолго до того, как он принялся изучать некромантию и стал верным слугой и соратником Короля-лича.
Но сейчас источник скверны казался не так важен, как результат чужого колдовства. Рокочущие ящерицы разбрелись по лощине и, вполне возможно, выбрались за ее пределы. Пока они не разрушили орочьи села и города, Джайна решила перенести их куда-нибудь подальше.
Из-под плаща она выудила карту, отыскавшуюся среди свитков на столе. Поразмыслила. Удобнее всего телепортировать их на плоскогорье Шрамов, расположенное к югу от Дуротара и к востоку от Кабестана. Достаточно удаленное место, к тому же отгороженное от остальных земель Дуротара обрывистыми горами, которые ящерицы вряд ли смогут преодолеть. Кроме того, там полно травы, густой и сочной, есть горная река, почти такая же большая, как та, к которой они привыкли на Громовом хребте, и обширные поляны, где ящерицы могут бродить сколько угодно. Им там будет хорошо. И население Дуротара не пострадает.
Первоначально ее посещала мысль отправить ящериц в Фералас, в другую часть континента. Но даже у очень сильных магов способности имеют границы. В одиночку она с легкостью телепортировалась бы туда, но притащить с собой несколько сотен рокочущих ящериц — задача непосильная.
Джайна извлекла из складок плаща еще один свиток — с заклинанием, которое позволяло почувствовать на расстоянии сознание каждой рокочущей ящерицы на континенте. Она произнесла магическую формулу и освободила разум от мыслей. Только ощущения внешнего мира…
В отличие от большинства населяющих материк животных, рокочущие ящерицы старались держаться стадами. Джайна обнаружила их у реки, неподалеку от лощины. Они не бегали, не буянили, что значительно облегчало работу волшебницы. Обычно рокочущие ящерицы бывали или сонными и тихими, или буйными и неудержимыми. Третьего не дано. Телепортировать бегающих ящериц по двадцать футов длиной каждая — задача не из легких. Конечно, она могла бы успокоить их при помощи волшебства, но Джайна предпочитала без лишней надобности не вмешиваться в дела природы и обрадовалась, обнаружив ящериц в благостном расположении духа.
Обычно если маг собирался телепортироваться не в одиночку, а с кем-то «в довесок», ему требовалось видеть этого кого-то. Так утверждалось во всех свитках. Однако Антонидас рассказывал Джайне, что переместить можно и тех, кто находится «в пределах сознания» волшебника. Для этого мысли мага должны соприкоснуться с мыслями тех, кого он хочет телепортировать. Спору нет, дело рискованное. Ведь всегда можно нарваться на существо, прикосновение к разуму которого затруднительно или даже опасно. Не говоря уже о тех, кто преднамеренно защищал свое сознание от проникновения извне. Не только демоны и волшебники, но и люди с особо сильной волей могли сопротивляться переносу.
Но к рокочущим ящерицам это не относилось. Обычно все их мысли сводились к трем желаниям: поесть, попить, поспать. Ну, иногда они еще думают о том, чтобы бежать побыстрее, и совсем уже редко, только в сезон спаривания, у них просыпаются другие потребности. Тем не менее, чтобы добраться до сознания каждой огромной тупой ящерицы, пасущейся в окрестностях Сухой лощины, и небольшой стаи, отбившейся и медленно двигающейся в сторону Колючего холма, Джайне понадобилось не меньше трех часов.
«Трава. Вода. Закрыть глаза. Отдых. Поедать. Жевать. Глотать. Пить. Спать. Дышать».
На какой-то миг она почти потерялась в их мыслях. Каждая простая и безыскусная, но их количество… Сотни. И все эти естественные желания есть, пить и спать переполнили сознание волшебницы.
Сцепив зубы, она понемногу, шаг за шагом, подчинила себе сознание каждой из сотен рокочущих ящериц. И начала нараспев читать заклинание телепортации.
Жгучая боль пронзила голову волшебницы, как только она произнесла последний слог. Вырубленный лес на миг расплылся, смазался, а потом возник снова. Снова боль, но уже не такая резкая, в правом колене. Поглядев вниз, она поняла, что оступилась, ударилась о пень и упала на землю.
«Боль. Больно. Больно. Больно. Бежать. Бежать. Бежать. Бежать. Беги, и боли не будет».
На лбу и висках волшебницы выступили капельки пота. Джайна отчаянно противилась желанию бежать прочь. Что-то пошло не так, когда она читала заклинание, но времени поразмыслить над этим не было. Боль, которую она ощутила, немедленно передалась рокочущим ящерицам — ведь мысленно она удерживала с ними связь. И теперь они впали в безумие. Нужно остановить их немедленно, пока они снова
