никакой категории вообще не содержит, в том числе и категории тождества. Тождество уже предполагает свою противоположность, различие, в то время как самое само никакой противоположности не предполагает и не содержит. Тождество есть только там, где есть различие. Отождествлять можно только разное, различное или то, что кажется таковым. Если мы, перечисливши все то, чем скрипка отличается от всякой другой вещи, сумеем в то же время и отождествить это в один и единственный предмет, в скрипку, то мы, очевидно, этим самым и вскроем то, что называется смыслом скрипки.
Покамест мы только различали, вещи мы не могли получить. Вещь, определяемая только с точки зрения различия, вовсе не есть вещь, но распадается на ряд чуждых одна другой вещей, которые только различны между собою и больше ничего. Но наше исходное определение смысла вовсе и не основывается только на одной категории различия. Когда мы говорим, что смысл вещи есть то, чем она отличается от всякой другой вещи, то категория различия относится только к словам «она отличается от всякой другой вещи», но она совершенно не затрагивает слов «то, чем». Это «то, чем» не есть просто сумма различествующих моментов. «То, чем» есть нечто одно, простое, неделимое, не содержащее никаких частичных моментов. Оно есть просто «то». Ведь когда мы говорим «то» или «это», мы ведь нисколько не указываем ни на какие моменты данного предмета. «Эта» скрипка есть просто вот та, которая лежит в футляре на крышке рояля. «Этот» пюпитр есть просто вот этот вот, который сейчас стоит вправо от меня, и таким обозначением я еще ровно ничего не сказал о том, деревянный он или металлический, сложенный или расставленный, выкрашенный или невыкрашенный, на одной ножке с тремя разветвлениями или без всяких ножек, но стоит как раздвинутая книга на высокой подставке и т. д. и т. д. Это есть просто «этот», этот вот пюпитр и больше ничего.
Точно так же и слова «то, чем что-либо отличается от другого» содержат в себе указание не только на категорию различия, но и на то, что снимает все различествующие моменты в общем простом и нераздельном, неразличествующем предмете, в одном тождестве. Все части моей вещи и различны между собою, и отождествлены в том едином и нераздельном, что есть эта вещь. Вскрывая смысл этой вещи, я говорю о различных моментах этой вещи и о том, как они отождествляются в одно неделимое целое вещи. Без этого тождества вещь рассыпалась бы в прах, и я уже больше не узнал бы ее и не смог бы зафиксировать ее смысла.
Итак, смысл есть тождество и различие. Смысл вещи есть то, чем она отличается от всего другого и при помощи чего она отождествляется сама с собой, т. е. отождествляет с собою все те моменты, которые отмечены в ней как отличающие ее от всего другого. Смысл вещи рождается в то самое мгновение, когда к ней оказались применимыми категории тождества и различия.
e) Разумеется, эти категории есть то, без чего невозможно ничто иное, но они отнюдь не исчерпывают всей сложной и богатой природы смысла, которой мы сейчас и не можем заниматься в полном объеме. Однако тождество и различие есть самое последнее, самое глубокое и максимально принципиальное основание смысла. Это не есть смысл в его полном расцвете и диалектической зрелости, не есть красивые и пышные плоды и цветы, не есть еще, может быть, и самый ствол или стебель. Но во всяком случае это есть корень, его последнее основание. И потому все наши дальнейшие рассуждения о нем будут базироваться одновременно на этих двух понятиях.
2. a) Можно в определении смысла идти несколько другим путем, беря соседние с ним сферы, от которых мы его уже отграничили. Так, можно идти сверху и начать с сaмого самогo. Что такое смысл в сравнении с самым самим? Ведь он тоже есть некая самость вещи, равным образом как и самое само тоже есть в некотором отношении смысл вещи. Смысл вещи как будто бы и есть самое само, а самое само как будто бы и есть смысл.
Чтобы избежать этой путаницы и вместе дать ясный подход к смыслу, можно сказать так. Сaмое само не определяется никакой категорией и никакую категорию не содержит в себе в качестве своей характеристики. Но если мы возьмем это самое само вещи, эту ее последнюю самость и представим ее отличною от всякой другой самости, то это и будет то, что мы называем смыслом. Смысл вещи есть, таким образом, самое само вещи (или самость вещи), отличное от всякого другого сaмого самогo. Другими словами, смысл вещи тоже есть в некотором роде ее абсолютная самость, но только эта самость определенно отлична от всякой другой самости. Эта абсолютная самость, данная вне всяких различий, уже вместила в себе эту относительную самость со всеми ее отношениями и отождествлениями, которые ей присущи как таковой. Смысл же, или относительная самость, как развертывает эти различествующие и тождественные моменты, так и на них, только на них, и строит свою структуру.
b) Можно подойти к смыслу снизу, со стороны вещественной сферы. Будем рассуждать так. Вещь обладает известным числом признаков. В отличие от своей абсолютной самости она, поскольку в ней выражен тот или иной смысл, есть развернутая картина определенных свойств, качеств и признаков. Спросим себя, как уже спрашивали не раз: что же такое сама-то вещь? Уже не раз мы констатировали, что, несмотря на множество своих частичных моментов, всякая вещь есть нечто совершенно простое и неделимое, самотождественное. Когда мы попросту говорим: «стена», «портрет», «ковер», «карандаш» и т. д., то, как бы сложны и разнообразны эти вещи ни были, все же при каждом таком наименовании мыслится всегда нечто простейшее, лишенное всякой сложности и пестроты, всяких подразделений и структуры. Этим нисколько не уничтожается многосторонность вещи, но этим достигается возможность пренебрегать такой многосоставностью, или мыслить полную простоту, несмотря ни на какую многосоставность. Вот смысл вещи и есть тождество всего того, из чего она состоит. Смысл вещи есть то, что объединяет, собирает, отождествляет все признаки и свойства вещи в одну неделимую, компактную вещь, когда мы можем сказать о ней только одно слово или сказать: «она», «эта» вещь, «та» вещь, «лампа», «ковер», «шкаф» и т. д. Обычно признаки вещи мыслятся в своей раздельности и противоположности. Смысл же вещи собирает их воедино и превращает в общее тождество — правда, не в то абсолютное тождество, где уже рухнет всякое противоположение, но в такое тождество, которое можно назвать единораздельностью, или таким тождеством, которое существует одновременно с различностью.
c) Итак, смысл вещи есть или ее абсолютная самость, данная в отличие от всякой другой самости, или тождество всех ее раздельных признаков, данное наряду и одновременно с этими последними. Смысл есть или саморазличающаяся самость вещи, или тождество всех различий вещи. Нетрудно заметить, что оба эти определения есть в сущности одно и то же. Если самость вещи саморазличается, то это значит, что здесь мы переходим от слитного тождества внутри вещи к ее ясной раздельности, к различию; и если различествующие признаки отождествляются, то это значит, что в данном случае мы идем от различия к тождеству. Там и здесь центральное место занимают эти две категории — тождества и различия, и только в зависимости от точки зрения акцентируется то одна категория, то другая. Обе эти категории как бы витают между запредельной бездной сaмого самогo и областью вещественности и не дают смыслу ни ухода в бесконечность самостно-собранной точки, ни в бесконечность бессамостного вещественного распыливания.
3. При всех этих определениях и уточнениях не будем, однако, забывать того основного, с чего мы начали (гл. II, 464 — 465)19 и что лежит в основе решительно всего смысла как сущности. Сущность есть определенность бытия, взятая без самогo бытия, или рефлексия бытия. Приведенные только что определения и описания смысла надо понимать в свете именно этих предварительных установок. Ибо две основные категории, использованные нами, тождество и различие, есть именно один из видов определенности бытия, взятой без самого бытия, или один из видов рефлексии бытия, взятой без самого бытия. Ведь в категории «тождества» ничего не сказано о качестве и количестве тех актов полагания, между которыми устанавливается это тождество; и «различие» ничего не говорит о характере самих вещей, относясь к любым вещам и к любому их характеру. И категории эти именно не «полагаются», но «рефлектируются» и не «переходят» одна в другую, но «соотносятся». Также нужно сказать, что и с бытием они не просто «сополагаются», но именно «соотносятся».
Эту диалектику как уже диалектику сущности мы сейчас и формулируем.
4. Диалектика тождества и различия в сфере смысла
