plateia [платuа] ‘улица, площадь’.
В чём заключается слабость этой этимологии? Прежде всего, ни в древнегреческом языке, ни в греческих церковных текстах (откуда анализируемое слово скорее всего могло бы проникнуть в старославянский язык) нет никаких следов предполагаемой формы *plateiades (именно поэтому она приведена здесь под звёздочкой)[124]. Кроме того, формы множественного числа на — ades для существительных на — а распространились в греческом языке уже после того, как в славянских языках закончился процесс изменения *-tj- > — щ-, -ч- (svetja > свеща, свеча). Поэтому передача греческого — teia- в слове *plateiades посредством русского — ща- выглядит неправдоподобной.
Но самое главное возражение против новой этимологии состоит в том, что площадь без особого труда этимологизируется на славянской (русской) почве.
В древнерусском языке засвидетельствовано существительное площь ‘плоскость, ширина’. Сочетание — cк- в слове плоский относится к — щ- в словах плащ и площадь так же, как и в случаях: воск — навощить, писк — пищать, искать — ищу и т. д. Таким образом, с фонетической стороны, сопоставление слов плоский и площадь не вызывает никаких возражений.
В словообразовательном плане это сопоставление не является каким-то исключительным в русском языке. Сравните между собой в этом отношении, например, такие случаи из древнерусского и из диалектов современного русского языка: плоский > площь[125] > площадь; чёрный > чернь > чернядь; синий > синь > синядъ; гнилой > гниль > гниледь и др.
Слова с суффиксами — адь, — ядь, — едь. часто встречающиеся в древнерусском языке и в диалектах, обычно имеют собирательное значение. Площь и площадь относятся к прилагательному плоский так же, как ширь и (диалектное) ширедь относятся к широкий. Иначе говоря, площь и площадь — это ‘плоскость’ и ‘плоское широкое место’.
Связь с прилагательным плоский отчётливо проявляется и при сравнении таких древнерусских слов, как площадъка ‘небольшая площадь, небольшой участок’ и площадъка ‘плошка[126]2, плоский сосуд’. Совершенно ясно, что последнее слово не может быть объяснено как заимствование из греческого (*plateiades — от plateia ‘улица, площадь’). В то же время оба древнерусских слова вполне убедительно объясняются как производные (в конечном счёте) от прилагательного плоск(ий).
Мочало — кмочить или кмыкать!
Ещё в XIX веке мнения учёных по поводу происхождения слова мочало разделились. Одни считали, что мочало связано по своему происхождению с основой прилагательного мокрый и глаголов мокнуть, мочить, ибо луб, из которого изготовляется мочало, вымачивают и лишь после этого разбирают на волокна. Другие высказывали сомнения в правильности этой этимологии, ссылаясь на то, что от глагола мочить естественным образованием было бы мочило, а не мочало.
Кстати, в русском языке слово мочило действительно существует и означает оно ‘место, где что-нибудь мочат’ (например, лён или коноплю). Поэтому было высказано предположение о том, что мочало этимологически связано не с мочить, а с мыкать (лыко), то есть ‘раздирать, разделять на волокна’. Исходная форма (с кратким ъ вместо долгого ы) *мъчало изменилось позднее в мочало.
Обе эти этимологии продолжают существовать в качестве равноправных и в наши дни. М. Фасмер придерживается первой этимологии (связь с мочить), авторы «Краткого этимологического словаря русского языка», вслед за Ф. Миклошичем и А. Г. Преображенским, — второй (к мыкать). Попробуем разобраться во всех основных «за» и «против» каждой из этих двух этимологии слова мочало.
Прежде всего, изменение *мъчало в мочало невозможно по фонетическим причинам: в безударной позиции «ер» (ъ) не переходил в о, а исчезал. Следовательно, мы должны были бы ожидать формы *мчало, а не мочало. Защитники разбираемой гипотезы понимают фонетическую уязвимость своей позиции. Поэтому они высказывают предположение, что *мъчало изменилось в мочало под влиянием глагола мочить. Подобное переосмысление слова, в принципе, возможно, но это уже — известное отступление, уступка этимологии мочало — мочить.
Разумеется, слово мочало не могло быть образовано от глагола мочить или от прилагательного мокрый. Это возражение против этимологии, изложенной в словаре М. Фасмера, основано на недоразумении. Немецкое словечко zu [цу] в соответствующей статье словаря М. Фасмера означает, что слово мочало «относится к», «принадлежит к» той же группе слов, что и мочить, мокрый, а вовсе не значит: «происходит от» этих слов (как, кстати, можно понять немецкое zu во многих местах русского перевода М. Фасмера).
В словах мочало и мочить (при любой этимологии первого слова) ч явилось результатом смягчения к. Мочити восходит к более древней форме *мокити, а мочало — к мокљло. Последнее слово было образовано от *мокљти так же, как, например, краткие прилагательные горљлъ, горљла, горљло были образованы от горљти. Следовательно, *мокљло представляет собой отглагольное прилагательное (причастие) среднего рода (*мокљлъ, *мокљла, *мокљло), которое в сочетании *мокљло лыко (сравните горљло место) означало: ‘вымоченное лыко’.
Восстановленный нами глагол *мокљти в его отношении к *мокити отражает известную словообразовательно-семантическую модель:
бљлити ‘делать белым’ — бљлљти ‘становиться белым’
тупити 'делать тупым' — тупљти ‘становиться тупым’
старити ‘делать старым’ — старљти ‘становиться старым’
*мокити ‘делать мокрым’ — *мокљти ‘становиться мокрым’
После смягчения к (> ч) и закономерного перехода (после ч) љ в а мы должны получить модель несколько видоизменённую:
мочити ‘делать мокрым’ — *мочати (> мочало) ‘становиться мокрым’
