читать — чтец
лгать — лжец
спать — спец
— последний случай к этому ряду явно не относится. Слово спец представляет собой сокращение от специалист. А последнее слово в конечном счёте восходит к латинскому specialis [в средневековом произношении: специaлис] ‘специальный, особый’ в свою очередь связанному с латинскими же словами species [спeкиэ: с] ‘вид, разновидность’ и specie [спeкио:] ‘вижу, смотрю’. Таким образом, слова спать и спец в этимологическом отношении никак между собой не связаны.
Народная этимология и искажение слов
Во всех только что рассмотренных примерах из детской этимологии то иди иное объяснение происхождения слова не приводило, однако, к его искажению. Но не во всех случаях слово поддаётся народноэтимологическому истолкованию в том виде, в котором оно существует в языке. А поскольку объяснить непонятное слово всё-таки хочется, в него нередко вносят искажения типа копатка или мазелин, которые свойственны далеко не одному только детскому языку.
Примеры со словами спинжак, полуклиника, попусадик относятся к тому же самому типу. Но эти и подобные им неграмотные диалектные и просторечные формы не исчерпывают всех примеров такого рода. Более того, народноэтимологическке изменения слов можно наблюдать даже в литературном языке, причём такие случаи совсем не являются редкими.
Древнерусское слово свљдљтель было образовано от глагола вљдљти ‘знать’ и означало оно человека, который что-то знает. В настоящее время мы говорим не «сведетель», а свидетель и связываем это слово не с глаголом ведать, а с глаголом видеть, воспринимая его в значении ‘очевидец’ (тот, кто что-то видел). Старую связь с глаголом ведать сохранили до сих пор, например, белорусское свeдка и сербское свeдок ‘свидетель’.
В русских дипломатических документах конца XVII-начала XVIII века можно встретить слово уедиенция, явившееся результатом народноэтимологического переистолкования латинского по своему происхождению слова аудиенция (под влиянием уединиться, уединение). В белорусском языке было отмечено слово сљкуцыя. этимологически гораздо более выразительное, чем латинизм экзекуция.
Латинский глагол vagari [вагa:ри:] ‘бродить’ имел суффиксальное производное vagabundus [вага: бyндус] ‘бродячий’, которое в итальянском языке дало vagabondo [вагабoндо], а в испанском — vagabundo [вагабyндо] ‘бродяга’. Редкий суффикс — bundo в испанском языке был «исправлен» на — mundo, а слово vagamundo стало восприниматься как сложное, образованное от vagar [вагaр] ‘бродить’ и mundo [мyндо] ‘мир, свет’. Так в результате народноэтимологического изменения испанское слово vagamundo приобрело значение ‘бродящий по свету’.
При рассмотрении этимологии различных слов учёным постоянно приходится иметь в виду возможности подобного рода народноэтимологических переосмыслений, которые зачастую сильно затрудняют исследование, ибо подменяют реальные древние этимологические связи связями вторичными, надуманными.
Но народная этимология оказывает своё воздействие не только на представления людей о происхождении слова. Ошибочное этимологизирование тесно связано также и с практикой, в частности с практикой правописания. Хорошо известны типичные школьные ошибки, вызванные тем, что сомнительное в орфографическом отношении слово сопоставляется с другим, этимологически с ним не связанным. Но особенно трудными обычно оказываются иностранные слова, вообще лишённые этимологической поддержки в рамках родного языка. Именно поэтому при написании таких слов нередко опираются на другие «похожие» слова иноязычного происхождения. Так возникают ошибки, которые в известной мере сродни народноэтимоло-гическим искажениям слов: «инциндент» и «прецендент» вместо правильного: инцидент, прецедент (под влиянием слов типа претендент), «компрометировать», «константировать» вместо компрометировать, констатировать (влияние слов типа регламентировать, Константин).
Нигде, пожалуй, народная этимология не получила такого широкого распространения, как в истолковании собственных имён. Начинает, например, студент университета изучать латинский язык. На одном из первых занятий он узнаёт, что слово ira [u:ра] означает по-латыни ‘гнев’. И сразу же пытается связать это слово с русским именем Ира, Ирина, «объясняя» последнее значением латинского слова. На самом же деле, имя Ирина было заимствовано из греческого языка, где слово eirene [эйрeне:] означает ‘мир’ (в новогреческом произношении: [ирuни]). Это слово ещё древними греками употреблялось в качестве имени собственного: Eirene — это Ирина, богиня мира.
На каждом шагу подобные «этимологии» встречаются при объяснении географических названий. Многие топонимы отличаются исключительной древностью. Одни из них уже давно утратили этимологические связи в языке, другие этих связей никогда и не имели, так как они были заимствованы из других языков. Но стремление как-то объяснить эти непонятные названия часто приводило к появлению самых нелепых «этимологий» и даже целых легенд, нередко «подкрепляемых» ссылками на действительные исторические события.
Откуда произошло название города Коломна? Рассказывают, что отец Сергий когда-то благословлял князя Дмитрия Донского недалеко от этого города. После благословения отец Сергий направился в город, но жители почему-то прогнали его, да ещё пригрозили кольями. «Я к ним с добром, а они колом мя (меня)», — жаловался потом Сергий. От этого колом мя и было дано городу имя Коломна.
Другой столь же фантастический пример подобного типа — «этимология» названия реки и города Самары.
Согласно легенде, бежала с востока на запад малая речка, а с севера ей наперерез мчала свои волны могучая река Ра (древнее название реки Волги).
«Посторонись! — кричит большая река малой речке, — уступи мне дорогу- ведь я — Ра!»
«А я сама — Ра», — невозмутимо отвечает речка и продолжает свой бег на запад.
Столкнулись друг с другом два потока — и уступила величественная река Ра своей малой сопернице: вынуждена была и она повернуть своё течение к западу. От слов сама Ра и получила название река Самара, а в месте столкновения образовала Волга-Pa Самарскую луку (изгиб).
Аналогичным образом народная этимология пыталась объяснить, например, названия рек Яхрома и Ворскла. Первое название было получено якобы от восклицания жены князя Юрия Долгорукого, которая при переправе через эту реку подвернула себе ногу и воскликнула: «Я хрома!» Второе название легенда связывает с именем Петра I. Глядя в подзорную трубу,
