писать английские слова так, как они слышатся. Об этом можно судить по следующему рассказу, который обычно выдаётся за быль. Как-то президенту принесли бумагу на подпись. Ознакомившись с документом, он одобрил его, сказав при этом: «All correct!» [ол корeкт] ‘всё в порядке!’ или ‘всё верно’. В качестве своей резолюции президент написал эти слова на документе, но написал он их в сокращённом виде. По правилам английской орфографии сокращение это должно было бы иметь форму А. С. (all correct). Но президент Джексон написал не те буквы, которые требовались нормами орфографии, а те, которые соответствовали произношению слов: O.K. Поскольку последняя буква (к) называется в английском алфавите kay [кэй], резолюция президента была прочтена: okay [oy кэй]. Так с помощью президента Джексона в английском языке возникло новое, весьма популярное в настоящее время слово: okay ‘всё в порядке!’.
Увы, эта любопытная история тоже всего лишь этимологический «миф». Тем, кто заинтересуется происхождением слова о’кей, будет полезно познакомиться со статьей Ж. Ж. Варбот «О'кей», опубликованной в журнале «Русская речь» (1983, № 5).
Ещё несколько этимологических «мифов»
С. С. Наровчатов, написавший в журнале «Наука и жизнь» (1969, № 10) превосходную статью «Язык», также не всегда достаточно осторожен, когда затрагивает этимологические вопросы. Например, он уверенно заявляет, что слово медведь этимологически означает ‘ведающий мёдом’ (на самом деле: ‘медоед’) или что весна «легко объясняется однокорневым словом» ясная (в действительности эти слова имеют разное происхождение). А вот перед нами уже знакомый тип этимологического «мифа»: «Дочь» — это ‘доящая’: на младших членов женской половины семьи возлагалась в старину обязанность доить скот» (стр. 104). Здесь ошибка заключается не в самом сопоставлении слов дочь и доить, а в объяснении этой связи и в неудачной ссылке на обычаи «старины». На самом деле, слово дочь этимологически значит не ‘доящая, доильница’, а ‘сосущая’ или ‘вскормленная грудью’. Эта очень широко распространённая семантическая модель называния детей может быть наглядно — на примере того же глагола доить — проиллюстрирована с помощью материала словацкого языка: dojcit' [дoйчить] ‘кормить грудью’ — dojca [дoйча] ‘грудной ребенок’ (сравните также: dojka [дoйка] ‘кормилица’).
За пределами русского языка славянские и индоевропейские «родственники» глагола доить обычно имеют значения ‘кормить грудью’ и ‘сосать’ (грудь)[135]. Слово дочь, родительный падеж дочери, имеет надёжные соответствия в целом ряде индоевропейских языков: литовск. dukte [дуктe:], родительный падеж dukters [дуктя?рс], др. — индийск. duhita [духитa:], др. — греч. thygater [тхюгaте: р], готск. dauhtar [дoхтар] и др.
Следовательно, выражение «в старину», употреблённое С. С. Наровчатовым, нужно понимать не в смысле 200–300 или даже 1000, а, по крайней мере, 5–6 тысяч лет тому назад. И переносить в эту древнюю эпоху современное нам значение русского слова доить для объяснения индоевропейского по своему происхождению слова едва ли целесообразно.
В той же самой статье мы находим и другой пример смешения разных хронологических эпох. Обратив внимание на то, что в латинском слове ursus [ypcyc] ‘медведь’, а также во французском ours [ypc], итальянском orso [opco], персидском arsa [aрса] и др. встречается сочетание rs С. С. Наровчатов высказывает предположение (которое, правда, он сам признаёт «слишком смелым») о том, что в древнеславянском языке «имя этого зверя звучало как-нибудь вроде ‘рос’». А отсюда уже — Рось ‘медвежья река’ и ‘медвежье племя’ —рось. И далее автор статьи продолжает:
«А вдруг моя догадка не так уж произвольна, и окажется, что ‘медведями’ русских (?! — Ю. О.) называли когда-то не только добродушно-иронически, а и по начальному значению этого слова. Это ‘когда-то’ относится, правда, ко временам Аскольда и Дира, а может быть, и Божа, но догадка от такого обстоятельства не становится менее занимательной» (стр. 109)[136].
Здесь прежде всего бросается в глаза наличие все тех же хронологических «ножниц»: привлечение материала индоевропейских языков, отражающего доисторическую эпоху пяти- или шеститысячелетней давности — с одной стороны, ссылка на сравнительно позднюю историческую эпоху (Аскольд и Дир — киевские князья IX века н. э.), которая, кстати, автору представляется очень древней, — с другой.
Нужно заметить, что уже в праславянскую эпоху у славян существовало табуистическое название медведя — ‘медоед’. Никаких следов древнего индоевропейского имени этого зверя ни в одном славянском языке не сохранилось. Поскольку его следов нет и в наиболее близких к славянским балтийских языках, нужно думать, что это древнее название медведя было утрачено нашими предками ещё до выделения славянских языков в самостоятельную группу. Таким образом, предположение о том, что во времена Аскольда и Дира «русских» называли «медведями», повисает в воздухе.
Наконец, необходимо отметить фонетическую несостоятельность изложенного этимологического «мифа». Приведённые французское и итальянское названия медведя совершенно излишни, ибо они исторически восходят к латинскому ursus. Звук s в персидском слове arsa — результат позднейшего изменения из s [ш]. Греческое слово arktos [aрктос] ‘медведь, медведица’ (кстати, отсюда берёт начало наше слово Арктика) и другие индоевропейские соответствия говорят о том, что никакого исконного сочетания — rs- у индоевропейского названия медведя не было. И уж совсем произвольной является вставка буквы о, по существу, в латинское или персидское сочетание — rs-(ursus, arsa) для того, чтобы образовать «древнеславянское слово» рос.
А теперь остановимся вкратце на примере с этимологией слова расшива — слова, которое мы можем встретить у Н. А. Некрасова, М. Горького и у других русских писателей. Возьмите хотя бы строку из некрасовского стихотворения «На Волге»:
Расшива движется рекой. Н. А. Некрасов. Расшивы — это большие парусные суда на Волге, вытесненные позднее пароходами. Этимологически слово расшива связано с глаголом шить, расшить, расшивать. Против этой этимологической связи высказался известный славист академик Н. С. Державин. По мнению Н. С. Державина, связь слова расшива с глаголом шить представляет собой результат народноэтимологического переосмысления, а на самом деле расшива — это заимствование из немецкого Reiseschiff [рaйзешиф] ‘судно для путешествий’ [137].
Однако перед нами, по-видимому, не более чем этимологический «миф» о заимствовании. Во-первых,
