Освободив обе ноги из стремян, Пирс прильнул к спине Урагана, выжидая подходящий момент. Наконец он увидел огромный валун, лежащий у подножия холма. Мгновенно скатившись с лошади и перевернувшись несколько раз, по инерции он свалился за валун. От сильного удара о землю у него перехватило дыхание. Вспышка невыносимой боли погрузила его в забытье. Он лишился сознания спустя всего несколько секунд после приземления.
Пирс не увидел и не услышал, как банда преследователей промчалась мимо. Облако пыли, поднятое по дороге копытами Урагана и собственных лошадей бдительных, помешало им заметить, что Пирс расстался со своим мустангом.
День подходил к концу, когда Пирс открыл глаза. Он попытался подняться, но малейшее движение причиняло ему страшные муки. Он снова лег, глубоко дыша, чтобы справиться с болью, и постарался припомнить, почему он лежит здесь, за валуном, в луже крови. Ему потребовалось всего несколько мгновений, чтобы сосредоточиться и вспомнить все, что с ним произошло. А вспомнив, он сразу сообразил, что ему нужно срочно убираться прочь, пока преследователи не вернулись назад, разыскивая его.
Должно быть, скоро стемнеет, размышлял Пирс, и его нелегко будет заметить. К тому же в отдалении раздавались спасительные раскаты грома. Хорошо бы внезапно разразилась гроза, тогда его трудно будет выследить.
С большим трудом приняв сидячее положение, Пирс собрался с силами и огляделся. Наверняка поблизости имелись какие-нибудь ранчо. И если он не ошибался, неподалеку располагался город Роллинг- Прери.
Понимая, что время безвозвратно уходит, Пирс кое-как поднялся на ноги. Опасно шатаясь, он огромным усилием воли заставил себя сделать шаг вперед. Одежда его насквозь пропиталась кровью, и он задумался: сколько крови может потерять человек, прежде чем умрет от этого?
Пирс медленно продвигался по каньону и, чтобы не потерять сознание, перечислял в уме все известные ему основания, почему женщинам нельзя доверять. Начал он с собственной матери, которая бросила их семью ради разъездного торговца, когда они жили в Иллинойсе. Ожесточенный бегством жены, отец их со временем продал ферму и перебрался в Монтану, постоянно напоминая сыновьям, что доверие к женщинам непременно приводит к беде. И он оказывался прав гораздо чаще, чем ошибался.
Чад усвоил этот урок трудным путем. Ему нравилась Лоретта Кейси, городская красавица, и он даже обручился с ней. Но ветреная мисс покинула его, после того как Чад в нее влюбился. Лоретта променяла его на ухажера с востока, предоставившего ей шанс жить в большом городе, от чего Чад упорно отказывался. Что до Райана, то он считал женщин слишком привередливыми. Одна девушка, к которой он проявил интерес, настаивала, чтобы он работал в лавке ее отца и прекратил свои буйные гулянки. Может, Райан и был необузданным, но он любил сельский труд.
Пирс припомнил свои собственные ошибки, начиная с того дня, когда женился на Полли Саммерз. Ему был всего двадцать один год, и он искренне полюбил, или так ему казалось. Он полагал, что берет в жены скромную девственницу, но обнаружил, что женился на опытной женщине, которая быстро подыскала себе других любовников, чтобы заполнить свободное время. Когда Пирс застал ее в постели с Райли Ридом, ее прежним любовником, то вышвырнул ее вон. Трей Делейни, отец Пирса, использовал все свое немалое влияние, чтобы добиться судебного решения о признании брака недействительным. Как мать, так и Полли оставили свои отметины в душе Пирса. Он поклялся, что в третий раз ни за что не окажется в дураках.
Пошатываясь и спотыкаясь, пробирался Райан по темному каньону и, чтобы не потерять сознание, вспоминал мать, вновь переживая тоску и страдания, которые причинил их семье ее уход. Становясь старше и мудрее, Пирс никогда не забывал этот урок. Женщины способны разрушить жизнь мужчины. Пирс любил плотские утехи и усердно занимался сексом каждый раз, как приезжал в город. У него были свои фаворитки среди женщин, предлагавших свои услуги, помимо салуна Стампи, но все они были для него не более чем умелые партнерши в постели.
Силы наконец оставили Пирса. К тому времени как он выбрался из каньона, мысли его начали путаться, глаза, застилала мутная пелена. Начался дождь. Пирс не мог разобрать, пригрезилось ему это или действительно в отдалении виднеются очертания дома? Его мучила жажда. Казалось, горло было охвачено огнем, а во рту пересохло как в пустыне. Голова у него сильно кружилась от потери крови, однако Пирс заставил себя продолжать путь, отчетливо понимая, что, если остановится, ему конец. Если не растерзают дикие звери, это сделают бдительные.
Пирс упал на колени. Страшная боль терзала его. Ему хотелось лечь, закрыть глаза и погрузиться в забытье, чтобы избавиться от страданий. Он поборол это побуждение, глядя на очертания дома, четко проступавшие в темноте. Несколько раз моргнув, Пирс убедился, что это не наваждение. Строение действительно возвышалось перед ним, отделенное не одной сотней ярдов.
Свет струился из окон нижнего этажа, притягивая Перса как маяк. Из последних сил он двинулся вперед и остановился перед парадным крыльцом. Он и впрямь стал плохо соображать, осознал Пирс, с трудом переводя дух. Нельзя же просто так ввалиться к людям, которых он совсем не знает и не уверен, что им можно доверять. Ему нужна вода и короткий отдых, чтобы он снова смог мыслить ясно и правильно оценить ситуацию.
Пирс разглядел во дворе водяной насос и осторожно подобрался к нему. Вокруг не было никого, и это казалось странным для ранчо подобных размеров. Собрав остаток сил, Пирс нажал на ручку насоса и, упав на колени, подставил рот под струю воды. Он с жадностью напился, затем подставил под поток воды голову. Достаточно освежившись, он кое-как обогнул дом и дотащился до заднего двора, пытаясь отыскать сарай или пристройку, где мог бы укрыться, но обнаружил нечто гораздо лучшее — вход в погреб для хранения корнеплодов.
С трудом отворив дверь, Пирс, спотыкаясь, преодолел несколько ступенек и опустился на земляной пол. Когда дверь закрылась, он очутился в полной темноте. Пробираясь ощупью, Пирс обнаружил мешок картошки и привалился к нему спиной. Полностью исчерпав запас сил, благодаря которому он сумел добраться до этого места, Пирс наконец-то позволил себе погрузиться в благословенное забытье.
Пирс очнулся, мучимый такой ужасной болью, какой никогда еще не испытывал за все двадцать восемь лет своей жизни. Во рту ощущался вкус крови, а голова гудела так, словно внутри ее топтался табун диких лошадей. Спина болела невыносимо. Пирс понимал, что, если пулю не удалить как можно скорее, можно умереть от заражения крови.
Крошечные проблески света привлекли его внимание, и он посмотрел вверх. Доски пола над головой были слегка неровными, и через щели Пирс мог заглянуть в комнату, расположенную над погребом. Яркий дневной свет позволил ему заключить, что он пролежал без сознания всю ночь и большую часть утра. Его снова мучила жажда, и он значительно ослаб— по сравнению, с прошлой ночью. Затем Пирс услышал, шаги в комнате над головой и насторожился.
Звуки разгневанных голосов достигли его ушей. Пирс напрягся, прислушиваясь, но ему с трудом удавалось разобрать слова. Разговаривали мужчина и женщина.
— Меня тошнит от всех этих проволочек, Зои. Если вы не назначите вскоре дату нашей свадьбы, мой банк лишит вас права выкупа вашей собственности.
— Вам так же хорошо известно, как и мне, мистер Уиллоби, что никакой закладной на «Серкл Эф» не существует. Мой отец владел ранчо и землей без обременения права собственности. Если у вашего банка имеется какая-то закладная, то это подделка.
— Вы пытаетесь обвинить меня в непорядочности? — взревел Уиллоби.
Наступило молчание, и Пирс подумал, что, судя по всему, мужчина по имени Уиллоби так напугал собеседницу, что она лишилась дара речи. Но, очевидно, женщина оказалась гораздо отважнее, чем он полагал.
— Именно это я и имею в виду, Сэмпсон Уиллоби. Вы лгун и мошенник. Я не выйду за вас ни при каких обстоятельствах. Кроме того, у меня уже есть жених, которого я очень люблю. Скоро мы должны пожениться. Он не позволит вам безнаказанно продолжать игру, что вы со мной затеяли.
— Жених? — Уиллоби усмехнулся. — Я не верю, что у вас есть жених. Где он живет? Почему до сих пор не показывался? Вы бессовестная лгунья, Зои.
— Уж кто бы говорил! На себя посмотрите, — огрызнулась та.
— Вам не удается меня провести, дорогая. Я хотел жениться на вас, сколько себя помню. Сначала ваш отец стоял на моем пути, но его смерть все изменила. Вы любите это ранчо, не правда ли? Ну что ж,
