«Какой танк? — подумал Ельцин. — Да я и с моста-то падал, не то что с танка…»
Рядом опять что-то железно прогрохотало…
19 августа 1991 года. Семнадцать часов восемнадцать минут. Москва, Дом Верховного Совета РСФСР. Цокольный этаж, комната 221-в
Неторопливо, мелкими глоточками потягивая из плоской стеклянной фляжечки прихваченный из буфета «Хенесси» («Вот она, свобода! Захочу, и ещё возьму! МНЕ теперь ПОЛОЖЕНО!»), Коржаков с насмешливой улыбкой смотрел на экран телевизора…
По внутренней телесети шла непрерывная трансляция из зала заседания.
Как раз сейчас вальяжно развалившийся на председательском кресле, как на деревянном ящике из- под яблок на грозненском рынке, Руслан Имранович Хасбулатов снисходительно предоставлял слово «полезному идиоту» — Сергею Адамовичу Ковалёву.
Следовало ожидать очередной порции мерзопакостнейшей грязи, готовой вот-вот политься из «трейтьего микрофона…» в адрес позора мировой демократической общественности — гнусного «совка».
Впрочем, Коржакову было глубоко плевать и на юродивого правозащитничка, и на этого слишком образованного чурку, и на так называемую Россию!
Кресло было мягким, «Хенесси» — старым, а на остальное — насрать и забыть… Зачем он когда-то поступал в КГБ?
Вовсе не за тем, чтобы быть в передовых рядах вооружённого отряда партии!
Отнюдь. Тогда затем, чтобы сытно жрать, сладко пить и ни хрена ничего не делать?
Не совсем. Хотя гораздо ближе к теме. Но! Еще ему до визга хотелось Власти — и трепета, в который вгоняла обывателя заветная красная книжечка.
Именно ради того, чтобы прикоснуться к ней, к власти — он последовал в республиканский КГБ (жалкое подобие союзного), куда стекалось всё отребье, а оттуда — после того как его сократили — прямиком в приёмную первого заместителя Госстроя, карандаши точить… Именно поэтому он терпел выходки этого свердловского алкаша!
И вот теперь его мечты сбывались — он будет рядом с Первым! По-прежнему ничего не делая, ни за что не отвечая, но сияя отражённым цветом величия Руководителя огромной страны.
Кроме того, с сегодняшнего дня ему шла двойная оплата — у себя в «конторе» и ещё — в валюте, выплачиваемая деловыми партнерами.
Дверь внезапно распахнулась…
На пороге стоял смертельно бледный Барсуков (полезный человек — есть МНЕНИЕ назначить его ПОТОМ комендантом Кремля) и испуганно блеял:
— Он исчез.
— Кто исчез? — не понял Коржаков.
— Да… Первый исчез!
Коржаков резко обернулся к телеэкрану — Ельцин по-прежнему сидел рядом с Хасбулатовым, всё такой же бодрый и весёлый.
— Ты что гонишь?! Да вот же он! — ткнул в экран пальцем главный охранник.
— Я не про него… Я про… того… настоящего…
— А-а-а. Не морочь себе голову! Кому этот куль обдристанный нужен. Небось, забурился куда-нибудь в подвал, зашхерился между тёплыми трубами и дрыхнет себе! Ни черта, оно проспится — и само вылезет.
— Но всё-таки… как-то неудобно…
— Не ссы, полковник! В случае чего — у нас (шёпотом) и ещё один, третий, в запасе есть… — и Коржаков с удовольствием глотнул ещё коньячку…
19 августа 1991 года. Семнадцать часов двадцать минут. Москва, Калининский проспект, дом два, четвёртый отдел восьмого управления Генерального Штаба
Старший лейтенант Скородумов, задумчиво ковыряясь пальцем в носу, неторопливо разбирал валяющиеся на его письменном столе бланки шифротелеграмм…
«ШтабКВО, Срочно, секретно ИШ-в. 1962
Куда: Москва
Кому: ГКЧП
Докладываю
На Украине стало известно обращение ЕЛЬЦИНА к народам России тчк Подавляющее большинство воинов округа отрицательно отнеслось к этому шагу и одновременно возмущением высказываются возможности ЕЛЬЦИНА свободно деструктивно действовать в отношении ГКЧП тчк Промедление смерти подобно тчк Мы же договорились зпт что ЕЛЬЦИНА надо брать первым тчк»
На телеграмме стоял гриф не только Секретно, но и СРОЧНО… Поэтому она поступила к Язову двадцатого августа!
19 августа 1991 года. Восемнадцать часов ровно. Город Ленинград, Дворцовая площадь, Штаб Ленинградского военного округа
После встречи с Ельциным и другими членами российского руководства в Усове Собчак прилетел в Ленинград и сразу же, из Пулкова, помчался на номенклатурной чёрной «Волге» с козырным номером, с буквами ЛОС, в центр города…
В само здание охрану, которая заботливо ограждала народного избранника от благодарного ленинградского народа, не пропустили… Впрочем, перед проходной на деревянной лавочке читал «Комсомолку» и охранник Гидаспова.
Увидев Собчака, он вначале сделал казённо-приветливое лицо, а затем, за его спиной, весь сияя, показал ему язык.
На втором этаже был кабинет командующего войсками округа.
Дверь в него распахнута нараспашку, и приёмная, и кабинет пусты — только мерно двигается маятник огромных часов, отмеряя безжалостное время. То самое, которое смололо в муку страны, города, империи и их сияющие столицы.
В приёмной Собчак, интеллигентный, заорал как туркестанский ишак:
— Что за бардак! Где командующий? Почему кабинет не охраняется!!
Откуда-то прибежал перепуганный подполковник, дрожа коленками, вытянулся, пытаясь по- молодецки втянуть немаленькое пузцо…
Собчак продолжал на него наезжать, как рэкетир на палатку с пивом:
— Немедленно! Доставить меня к командующему!!
— Есть! Есть! Они вон там заседают, — и подполковник лакейски прогнулся перед вчерашним профессором…
Спустившись в подвал, Собчак увидел в конференцзале командующего ЛенВО Самсонова, начальника КГБ Куркова, командующего ВВ Савина, начальника Северо-Западного погранокруга Викторова…
Во главе стола сидел Гидаспов, первый коммунист области…