спине.
– Вот так, вот так, – сказала она. – Уже лучше. Роджер изумленно захлопал глазами.
– Ты потрясающий врач. В ветеринарную академию не думала пойти?
Карим, улыбаясь во весь рот, замотала головой.
– Ты обедала?
Улыбка исчезла с лица Карим.
– Давай перекусим. Я просто хочу поговорить. Про змей и все такое.
– Я не хочу есть.
– Ладно, ты будешь рассказывать, а я – есть. Она взглянула на часы.
– Пожалуйста, – умолял он. – Из всех моих знакомых девочек ни у кого не было змеи.
Карим польщенно молчала. Он же воспринял ее молчание как отказ, и снова пошел в атаку:
– Ты своей подружки Лизы, что ли, боишься?
– Нет!
– Надеюсь, что так. У этой твоей Лизы самый болтливый язык на всем Атлантическом побережье.
– У нее не болтливый язык.
– Ой, ради бога! Для нее нет ничего святого. Ничего. Она еще хуже своей матери.
– Прекрати.
– Всем рассказала, как вы поступили с Алессандрой.
Карим залилась краской.
– Я считала, что мы правильно придумали.
– Ты правда так думала?
– Ну, мне просто не хотелось пускать это на самотек. Знаешь, некоторые люди стараются не замечать, когда их друзья ведут себя странно или ненормально. Делают вид, что ничего не происходит. Мне кажется, так нельзя.
Роджер пожал плечами. Она права. Он смущенно опустил голову.
– Как я понимаю, ты не хочешь у меня остаться.
– Нет. То есть хочу. Но ненадолго, ладно?
Карим вдруг расхотелось уходить. Она почувствовала облегчение – можно было наконец поговорить не о тряпках или мальчиках. И не о том, кем чей отец работает.
– Тогда пошли.
Войдя в кухню, Роджер достал низкокалорийный ванильный коктейль «Слим Фаст», налил его в высокий стакан с каемкой изморози, всунул туда бумажный зонтик и поставил перед Карим.
– О, – сказала Карим.
Потом он открыл духовку и вытащил оттуда постную лазанью с начинкой из четырех сыров и совсем низким содержанием – всего 267! – калорий. Она жарко пузырилась и постреливала плавленым сыром. Карим затаила дыхание. С комическим видом, поигрывая бровями, Роджер поставил на стол миску с кочанным салатом, тонко наструганной редиской и тертым американским сыром – без соли, без масла. Карим положила руку на горло и безмолвно уставилась на еду.
Для себя из той же духовки Роджер вытащил среднего размера пиццу с перцем и сыром. Усевшись за стол перед онемевшей Карим, он взял стакан кока-колы и с наслаждением отпил.
– Надеюсь, тебе это понравится, – кивнув на еду, сказал он Карим. Она закивала, тронутая почти до слез. Карим смотрела на Роджера поверх своего 275-калорийного блюда и улыбалась. Роджер кивал и улыбался в ответ. Он чувствовал себя Эрролом Флинном.
Прозвенел звонок. Тина посмотрела на часы. Как, опять? Просто ненасытный. Она спустилась в коридор, отпихивая путающуюся в ногах Несладкую.
– Кто там?
– Джасмин Марч.
Тина застыла на месте.
– Откройте! – настаивала Джасмин.
– Одну минуту.
Тина бросилась в ванную, стянула спортивные брюки и футболку и облачилась в легкий шелковый халатик. Распустила волосы. Сейчас она утрет ей нос.
За порогом стояла ее… ну, она могла бы назвать ее соперницей, но эта старая коза уже свое отпрыгала.
– Что вы хотите?
– Поговорить с вами.
– Сейчас?
Джасмин не ответила.
– Послушайте, я занята. У меня прослушивание…
– Я не отниму много времени.
Тина отступила в сторону, и Джасмин вплыла в коридор. Когда они вошли в квартиру, из-за угла с лаем выскочила Несладкая, цокая когтями по деревянному полу. Джасмин ловко отступила назад, и терьер, подпрыгнув в воздух, приземлился прямо себе на нос. Джасмин обернулась к Тине и улыбнулась ледяной улыбкой.
– Нельзя ли чашечку кофе?
– Шутите?
– Ну а как же? Женский разговор – и без кофе?
Тина пошла на кухню, Джасмин отправилась следом. Пока Тина неумело возилась с кофе, руки Джасмин отыскали тряпку и чистящий гель и взялись протирать полки. Протерев пару, она сполоснула пыльную тряпку в раковине и принялась надраивать стену за краном, отскребая вековую корку из обрезков овощей и застывшего сока. Она стряхнула сор в раковину и снова прополоскала тряпку. Тина, держа в руках чашку кофе, ошарашенно наблюдала за Джасмин.
– Полагаю, вы можете себе представить, как я рассердилась, – сказала Джасмин.
Тина самодовольно усмехнулась.
– И когда Дэниел сказал, что вы слишком старая…
– Что?
– …я стала думать, что же это такое – слишком старая. Быть актером – зубодробительное дело. Вы всеми силами пытаетесь прорваться. Как же это ужасно – просыпаясь, отмечать каждую новую морщинку и видеть, как конкурентоспособность падает, словно пикирующий самолет. Убивать впустую время на репетициях и прослушиваниях. А потом все-таки сдаться. Сколько раз я такое видела. Вы никогда не подумывали о работе офис-менеджера?
– Послушайте, мадам…
– У-у-у, с плесенью надо быть осторожнее, милочка. Сначала заводится плесень, а потом и крысы в буфете поселятся. Вы были замужем?
Тина с ужасом смотрела на свой буфет.
– Брак – вещь непростая. Некоторые думают, что он дает абсолютно все. Стоит только суметь зацепиться, и все будет хорошо. Так что мы ждем, строим планы и старательно бреем ноги, пока наконец не выйдем замуж. И тут вдруг выясняется, что теперь надо играть в совершенно другую игру. Вроде компьютерных. Тех, где каждый следующий уровень в сто раз сложнее предыдущего. Теперь уже враги подходят со всех сторон. Они приближаются так медленно, что мы их не замечаем. В этом-то и вся хитрость. А надо уметь разглядеть движение незаметной улитки, потому что по дороге к тебе ока ест траву и всякую дрянь с дороги и растет, растет, пока наконец не заявится огромным, дрожащим, клейким и вонючим слизнем прямо к тебе в гостиную. Или, в моем случае, в кухню.
– Я не собиралась выходить замуж за вашего мужа.
Джасмин испытующе посмотрела на нее.
– Нет? А почему?
– Зачем вы убираетесь у меня на кухне?
Джасмин с удивлением взглянула на свои без остановки снующие руки.
– Потому что грязно.
