развалины, – должны же быть в его жизни и приятные сюрпризы. А то, что ему предстоит именно такой… Подтверждала загадочная улыбка мамы и легкая рассеянность, с которой ее взгляд скользил по нам.
– Коммандер, – так… начинается, – я взял на себя смелость предположить, что вы не будете против, если я размещу вас в крыле, отведенном для моей дочери. – И заметив, как стекленеет взгляд моего жениха, но тем не менее не позволяя себе на это хоть как-то отреагировать, тем же совершенно равнодушным тоном добавил: – По нашим законам, совершив помолвку, вы уже взяли ответственность за принцессу на себя и совершение обряда – лишь формальность, которая скрепляет уже сложившиеся отношения. Но если я поступил некорректно с точки зрения ваших законов…
Да, папочка… Только не надо родному дитятке сказки рассказывать, что ты эти самые законы и не изучил. От самой первой буквы и до самой последней точки, чтобы ненароком свою дочь в какую нехорошую историю не втянуть, а если уж она по своему недомыслию сама себя туда впечатает, то вытащить ее оттуда с наименьшими потерями не только для тела, но и для душевного состояния.
Впрочем, Закираль в этом отношении мало чем от родителя отличается. Не зря же еще в первый же день нашего общения он счел нужным поставить меня в известность, что предпочитает знать все, что ему необходимо. И не только.
И уже не раз доказывал мне это. По крайней мере, появление телохранителей для него не стало неожиданностью, как бы он ни демонстрировал всем остальным легкое замешательство.
– Вы, повелитель Аарон, прекрасно осведомлены о наших обычаях, и ваше предложение не нарушает ни одного из них. Однако, если я правильно помню законы демонов, я все еще не скрепил помолвку и, если вы позволите, сделаю это немедленно в вашем присутствии. Дабы никто не посмел усомниться в праве моего нахождения вблизи от своей невесты. Агирас. – Он оборачивается к теру, который словно того и ждал.
И за что мне такое?! Жила себе спокойно, трудилась на благо процветания своей фирмы, время от времени развлекала себя милыми приключениями с братом. Так нет… Ну как обойтись без острых зубов, длинных когтей, наглости и изобретательного ума, когда вокруг тебя одни хищники. Даже если они и стремятся сделать как лучше для тебя.
А ведь папенька даже не растерялся. И удовлетворение, что хоть и трудно обнаружить, но, если знать, куда смотреть, можно увидеть, доказывает – это была проверка. И он ни на мгновение не сомневался, что Закираль ее пройдет.
Парные браслеты появляются в его руке, и он опускается передо мной на колено. Именно так, как сделал бы это любой демон, прося свою возлюбленную стать его невестой.
– Принцесса Таши, готова ли ты разделить со мной мой жизненный путь, мой кров и мою пищу, стать для меня путеводной звездой, теплом домашнего очага, опорой в тяготах и надеждой в лишениях, стать матерью моим детям и основой моего рода?
Эх… хотела бы я тоже сделать им приятное и ответить совершенно не так, как от меня ждут. Но напряжение, что словно крылом касается меня, предостерегает не делать того, что, кажется, не вписывается в их планы. А ведь можно было, переставив всего несколько слов, назвать его уже не женихом – мужем.
– Алтар Закираль, я готова разделить с тобой твой жизненный путь, кров и пищу и в назначенный день стать основой твоего рода.
Все остальное – дело одной минуты. Один браслет защелкивается на моей руке, отрезая путь к отступлению, второй расцвечивает черноту его кожи.
Не скажу, что все довольны таким поворотом событий – как Тамирас ни пытается скрыть свои эмоции, они волнами накатывают на меня, даже сквозь выставленную Закиралем защиту, но я стараюсь не подавать вида, что меня интересуют такие мелочи. Тем более что меня это тоже несколько смущает, но совсем по иным причинам: как-то уж больно прытко меня подталкивают к некоторым решениям. А то я уже и сама не разберусь, что и когда мне делать с принадлежащим мне мужчиной.
Но как бы я ни храбрилась, путь через подземелья к собственным покоям показался мне слишком коротким, чтобы его хватило для того, чтобы я вошла в них, хотя бы создавая видимость спокойствия. Но вполне достаточным, чтобы утвердиться во мнении, что медлить я не собираюсь. Потому что с каждым пройденным шагом, с каждым вздохом, с каждым случайным прикосновением ощущение, что все происходящее похоже на изощренную пытку, становилось все сильнее.
Несколько минут суеты, пока Агирас осматривает отведенные мне помещения, и дверь за ним, единственным, кто последовал за нами, закрывается.
Но прежде чем я успеваю хотя бы что-нибудь произнести, говорить начинает он:
– Наташа, ты не должна делать того, что они хотят от тебя. – Он стоит в центре комнаты, и его взгляд то и дело перескакивает на две двери, что ведут из моей любимой гостиной.
Ну… в отличие от него, я знала, сколько спален в той части папенькиного жилища, что отведено для меня. Я могла даже предположить, в какой именно гардеробной приготовлены для него вещи и где на столике у широкой кровати стоит бутылка лучшего вина из папенькиных подвалов в качестве снотворного, если тревожные мысли помешают предаться отдыху.
Но если у него даже и были на эту ночь иные планы, в мои намерения входило их слегка изменить. И вместо того чтобы объяснять это Закиралю, я, отдав Ваське приказ скрыться из поля моего зрения и дождавшись, когда он, залихватской трелью высказав мне свои соображения по этому поводу, приземлится на ближайшее к нему кресло, просто подхожу к жениху вплотную и отстегиваю край лицевого платка. В который раз уже любуясь рельефной контурностью линий его лица, искрам на кончиках его ресниц, блеску по краю его зрачка.
И понимая, чувствуя, что если бы у меня была возможность вернуться в тот день, когда я попросила его показать себя мне, – я бы сделала то же самое. Даже зная, с чем мне придется столкнуться. Даже осознавая, насколько страшным был тот выбор, что нам пришлось сделать, что путь, который нам предстоит, не обязательно закончится так, как мы об этом мечтаем.
Но сейчас ничего из этого не имело значения. Потому что мои родители сделали нам такой подарок, о котором я даже не смела мечтать. Они дали нам время. То время, когда имели значение лишь мы сами.
Он и я.
И я не собиралась позволить ему его потерять.
Кончиком пальца провела по четко очерченным губам, словно не замечая, как пустота в его глазах заполняется удивлением. Резким движением сбросила с его головы верхнюю часть набиру и ладонью скользнула по волосам, запутываясь в жестких прямых прядях.
– Ты дома тоже ходишь в этом? – Намекнув на то, что плотная ткань мешает мне и дальше исследовать то, что теперь уже принадлежит не только ему, но и мне.
Вот это выдержка: на лице не дернулся ни один мускул, да и глаза – бескрайняя бездна. Но хитрый замок, не сумев справиться с которым (поэтому мне и пришлось просить помощи), расстегнут, и он, передернув плечами, скидывает накидку себе под ноги.
– Сейчас еще возможно разорвать установившуюся между нами связь, не причинив друг другу вреда. Но если…
Белоснежная ткань форменной одежды на черной коже. Серебро искр Хаоса, карий зрачок, очерченный изумрудным сиянием… Да кто же создал вас такими?! Кто соединил воедино возведенную в абсолют честь и наделил жаждой войны?! Кто спрятал чувства под маску бесстрастности и подарил легенду о Единственной, заставляющую совершать безрассудства?! Кто был столь жесток и настолько же щедр?!
Разве это важно сейчас? Когда лишь безграничная воля, похожая на неприступную скалу, заставляет его сдерживать свои чувства, прятать их за мощными щитами, внешней холодностью, чтобы не сделать ничего, о чем я могла бы сожалеть.
– Никаких «если?. И не стоит меня лишний раз пугать – я все-таки дочь повелителя демонов. Но если… – Улыбка, что касается моих губ, делает больше, чем все, чем я раньше пробовала вытащить его из возведенных им же баррикад.
И они рушатся горячим дыханием, что касается моей кожи, теплом сильных рук, которыми он прижимает меня к своему надежному телу, словами, что срываются с его губ, когда он дает мне возможность вздохнуть между полными страсти поцелуями.
И пусть в его глазах все еще чувствуется не сомнение – готовность в любое мгновение опустить щиты, если в моей душе хотя бы мелькнет тень опасений, появится хотя бы отзвук неуверенности отдать ему себя
