Движения его было настолько стремительны, что капитан Прохоров видел только мельтешащий силуэт существа и падающих спецназовцев на землю, будто по ним проходились огромным молотом.
В секунды расправившись с тремя милиционерами, существо взвилось в чудовищном прыжке перепрыгивая машину, с намерением расправиться с остальными.
Прохоров заметил, как существо взметнулось в воздух падая прямо на него. Бежать бесполезно. Невероятная скорость и чудовищная сила существа не оставляли ему никаких шансов. На спецназовца надежды нет, тот дико таращась, застрял как вкопанный. Оставалось надеяться только на удачу. Резко опрокинувшись на землю, Прохоров с криком, надавил на гашетку.
Автоматная очередь прошила существо насквозь, корёжа и разрывая её плоть. Не меняя траектории падения, оно мешком грохнулось на капитана придавив к земле, и лица их встретились. Существо ещё дышало, продолжая с хрипом выдыхать воздух из пробитых лёгких, но было понятно, что скоро сдохнет. Вот глаза существа поблекли и оно в предсмертной агонии, напоследок с силой выдохнуло, обдав лицо Прохорова кровью и слюной. Капитан с отвращением резко отшвырнул труп существа. Покачиваясь встал на четвереньки и тугой комок рвоты вырвался из его рта, освобождая тело от пережитого стресса. Проблевавшись, капитан Прохоров, сотрясаемый дрожью, рухнул на спину и уставился, не мигая, в тёмное хмурое небо.
Пошёл снег. Злой ветер успокоился и ни кем не потревоженные снежинки, крупные и пушистые, падая на землю, укутывали улицы города, в свежую белую шубу…
К неприметному, старому зданию, с облупленными стенами из красного кирпича подъехали два служебных автомобиля. Машина милиции и чёрная «газель» — труповозка, без опознавательных знаков. Выйдя из машин, группа из четырех человек с носилками, скрылась за дверью неприметного, двухэтажного дома. Над входом которого, висела малозаметная табличка, оповещавшая о предназначение здания: «городской морг СВАО г. Москвы».
Спустившись в подвальное помещение, группа людей двинулась по длинному, как кишка коридору, с множеством дверей и табличек, со странными и заумными надписями.
Морг последнее пристанище человеческих тел, перед тем, как они навечно опустятся под землю, простившись с верхним миром. Здесь проводят вскрытия и исследуют причину гибели. Здесь обмывают тела и приводят в божеский вид, чтобы родственники не видели всех ужасов смерти, а воспринимали усопшего, как навечно уснувшего и отправившегося в свой мир грёз, где его уже ожидает лучшая доля. Здесь же надевают на усопшего последний наряд в его «жизни» и укладывают в вечную его постель. И даже после смерти, социальный статус усопшего, предоставляет ему выбор этой самой постели. У одних она шикарная, сделанная из мореного дуба и обитая мягким шёлком. У других это обычный деревянный ящик обитый ситцем. Но покойнику это уже наверно без разницы. Ведь в человеке главное душа. И после смерти её ожидает награда или наказание, за поступки совершённые при жизни. А бренному телу уже неважно, в чем оно будет лежать.
Морг — это своеобразная, мифическая река «Стикс», где усопший проходит последнюю свою социальную стадию от жизни к смерти.
Подвальное помещение, по которому шли люди, слабо отапливалось даже в самый лютый мороз, чтобы значит тела умерших, как можно дольше оставались в пригожем виде. Отсюда наверно и пошло выражение «могильный холод». Ведь мы же не знаем, и слава богу, холодно на самом деле в могиле или тепло.
Освещали же его лампами дневного света, отчего даже живые порой сходили за мертвецов, особенно под влиянием зелёного цвета стен.
За дверью с табличкой «ординаторская», в столь поздний час, расположились ночная смена. Рабочие собрали стол на скорую руку, выставили водочку и потихоньку за рюмашкой коротали ночь. Обходить здание и суетиться им не пристало, все равно покойники никуда не разбегутся.
За столом же заседали: санитар в белом, испачкавшимся за день, халате; молодой врач — студент; дядя Лёша — завхоз, он же дворник, он же сторож, и последним в их честной компании был длинный сухощавый дядечка, в летах, по прозвищу «Дуримар». Отчего его так прозвали история умалчивает. Но многие пожалуй сравнивали его со сказочным персонажем. То ли за его длинную и сухую фигуру, то ли за его любовь возиться с трупами, как пресловутому «Дуримару», нравилось возиться с пиявками, а то ли ещё по какой причине…
— Ну-с… начнем-с пожалуй господа, — радостно потерев ладони, предложил «Дуримар», откупоривая запотевшую бутылку водки и разливая «напиток радости», в протянутые гранёные стаканы. — С кого сегодня тост?
— Пущай молодой выскажется, — сразу подал голос дядя Лёша, придирчиво сверяя количество жидкости в своем стакане, с количеством других. — Ну молодёжь, вперёд!
Студент, враз становясь пунцовым, — это было его первое настоящее ночное дежурство — смущаясь поправил съехавшие на переносицу очки и поднялся из-за стола.
М-мм… что ж такое сказать-то. Ничего и в голову не идёт, прям беда, — нахмурив брови, призадумался студент. — А, вот! Сейчас…
— Ну ты шевели мозгами малец, шевели, — нетерпеливо подцепил студента дядя Лёша.
— За то, чтоб жизнь была прекрасна и продолжалась как можно дольше. И чтоб момент, когда мы окажемся вот на этом вот столе, наступил для нас ещё не скоро, — и студент довольный собой оглядел собравшихся, наблюдая за реакцией.
— Это точно… — согласился со студентом, хмурый санитар.
Дядя Лёша только крякнул, показывая что он тоже согласен и тост вероятно тож хорош.
«Дуримар» усадил студента на место, чокнулся за здравие со всеми, своим гранёным стаканом и потянул было руку уже ко рту, как в кабинет ворвался, широко распахивая дверь и впуская «могильный» холод, капитан Прохоров, с бледным как смерть лицом:
— Гуляем-с. Ну-ну… — прохрипел он обшаривая взглядом стол. Уцепился за початую бутылку водки. Цапнул её рукой и опрокидывая её себе в рот, жадно заглотал бесцветную жидкость.
— Хеть… — крякнул дядя Лёша, и последовав примеру капитана, залпом опорожнил свой гранёный стакан.
«Дуримар» наоборот поставил на стол, так и не притронувшись, наполненный стакан и от удивления раскрыл рот, глядя как капитан Прохоров легко уговаривает их драгоценную бутыль водки. Остальные молча, тихонько выпили и похватав закуски приготовились к началу работы.
Капитан Прохоров опустошив бутылку на половину, обтёрся рукавом кителя и громко выдохнул. А его пустой желудок недовольно икнул, а мозг наоборот благодарно прослезился. Вернул водку на место, следак отыскал на столе маринованный огурчик, да такой чтобы побольше и в два приёма схрумкал.
— Принимай жмурика «Дуримар», — с отдышкой обратился капитан к патологоанатому. — Отчёт нужен срочно. Я тут те чёрти что привёз. Твое дело разобраться, а моё начальству доложить.
Что ж, посиделки отменяются и «Дуримар» подвязав зелёный халат, надел на голову чепчик и выбрался из-за стола:
— Пойдём, посмотрим на твоё чёрти что, — вздохнул он, направляясь к выходу. — Вот вечно ты капитан мне работку не вовремя подбрасываешь.
Выйдя в коридор, «Дуримар» — привычный ко всему, посмотрел на спецназовца, потом на двух санитаров с носилками и махнув рукой, повёл прибывших по коридору, в девятый кабинет, в шутку прозванный кем-то — «мясницкой».
Уже идя по коридору, «Дуримар» с беспокойством поглядывал на Прохорова. При всей своей внушительной комплекции, капитан выглядел каким-то уж пришибленным сегодня: бледный с лица, глаза лихорадочно блестят, а руки, то и дело сотрясаются мелкой дрожью. Покачав головой, «Дуримар», скосил глаз на спецназовца, сопровождавшего капитана, с виду тот был спокоен, хотя разве поймёшь его состояние, когда лицо скрыто маской. Ну а санитары, с сонными лицами, ясно дело, шли угрюмые и злые.
В кабинете санитары бросили мешок с телом на «разделочный» стол и с явной радостью на лице, удалились восвояси.
«Дуримар» нацепил латексные перчатки, подошёл к столу включая светильник.
