Здесь она обрабатывается и анализируется. После чего принимаются соответствующие меры, по безопасности государства.
Нештатная ситуация, происходящая в столице, вынудила в итоге, разведку, на время перевести свой взгляд с внешний на внутригосударственную угрозу, создав отдел по чрезвычайным ситуациям, с неограниченными полномочиями, куда должна была стекаться вся информация от органов правопорядка: милиции, ФСБ, прокуратуры, разведки и контрразведки. Но несмотря на скоординированную работу, информации в отдел поступало пшик, мелкие, вскоре пересыхающие ручейки. Аналитический центр «ЧС» сбился с ног, роя носом землю, пытаясь выудить из скудной информации, хоть ниточку, способную наконец- то привести к объяснению происходящего в столице.
В самом отделе мнения также расходились, от недостатка информации. Одни выдвигали гипотезу — буйного помешательства сразу несколько сот человек и превращения их в кровожадных маньяков. Другие придерживались ранее выдвинутой средствами массовой информации, версии — о религиозной секте сатанистов с извращенной моралью.
Третьи, а их было большинство, сходились уже на новой версии — версии терроризма. Так как по их мнению, сей факт был, прямо сказать, налицо — планомерное похищение и уничтожение из засад граждан города, с целью выбивания жителей города из колеи, приводя к массовому психическому срыву и паники, что должно в итоге было дестабилизировать экономику всего города, и непросто города, а целой столицы, огромной страны. А попытавшись втянуть столицу в хаос анархии, интервенты скорее всего попробуют в дальнейшем нарушить работу органов управления государством, тем самым, лишая целую страну, немного — немало, а головы…
С раннего утра, в конференц-зале, обсуждая проблему терроризма, перед шестью сидящими за столом, крупными чинами, выступал молодой человек в чёрном деловом костюме. Гундося и постоянно вытирая платком простуженный нос, ему удавалось смешно коверкая слова, что-то ещё и вразумительное говорить:
— Тем сагым, нам не хвогает поступгающий инфоргмации, для выгхода на след тегористичесгой группы. Опегация «Неуговимый» топчется на мегсте. Примегный план их действия нам погятин. Это согздать обстановку магсовой истерии в гогоде и нагушит его эгономикческую и полигтичекую жизнь. Они саботигуют людей, нападают в газных райгонах гогода, оставляя тргупы на песте преступгления, для психогогического эффегта. С целью вызвать страхг за свою жизнь, у нагселения гогода, и дестабилизировать их могальное и псигическое состогяние. Пригедя их к согтоянию пагики.
Отпечатков по гелу «Неуговимый», у нас нагопилось уйма, но выгести они нас ни куга не могут. Свигетельских погазаний тоже предостаточно. По нигм были составглены фотогоботы и быго устаговленно и проверенно негсколько лиц. Оказалось, что вгсе, судя по фотогоботу, подозреваемые пропагли без вести. Вегётся их федегальный розыск. Результатов пока нет, — отчитавшись докладчик замолчал.
— И это всё? — спросил один из шести, сидевших за столом, в генеральском чине.
На что докладчик виновато кивнул головой.
— Плохо лейтенант, плохо. Очень плохо, — покачал головой генерал-майор. — Плохо работаете. И чем вообще вы там занимаетесь? За две недели, абсолютно нулевая информация, — и в упор уставился на лейтенанта.
А взгляд у генерала был тяжелый и пронизывающий, лезущий сразу в самую душу. Казалось, что смотря на человека, генерал буравил его насквозь, заглядывая в самое нутро.
Под-стать самому взгляду, лицо у генерала было решительное, волевое и мужественное, и несмотря на возраст в пятьдесят шесть лет, довольно молодое, с густыми, черными с проседью, волосами. Хотя красивым его назвать было наверно сложно, но всё же какая-то красота в нём была, исключительно мужская. Человека решительного и сильного, обладающего справедливым характером и живым умом. А с таким лицом, грех иметь не соответствующую фигуру и потому мундир генерала скрывал крепкую и жилистую фигуру, без какого либо намёка на пивной животик.
Обладая такими качествами, генерал многого требовал со своих подчинённых и жёстко спрашивал с них, в случае чего. Но в отличие от многих и сам себе не давал спуску, относясь к работе и к жизни с полной отдачей. И потому прозвали его в определённых кругах — «овчаркой». Отчасти за его фамилию — Овчаренко, отчасти за то, что если он уцепится за что-нибудь, то уж уцепится как собака и пойдёт до конца.
— Идите лейтенант, — раздражённо махнул генерал на подчинённого, в сторону двери. Показывая чтоб он убирался с его глаз долой. — И вылечите наконец свой насморк! — бросил он вдогонку выходящему за дверь лейтенанту, — слушать тошно. Я например из вашего доклада почти ничего не понял.
Генерал пролистал в очередной раз папку с отчётом. Похмыкал. Потом задумался на минуту, барабаня пальцами по столу и обратился к присутствующим, буравя их своим коронным взглядом:
— Ну-с. Что скажете, умного? Может у кого идеи какие есть, предложения? Так я слушаю вас.
Люди за столом зашевелились, склонились к папкам с отчетами и с усердием принялись листать, показывая всем своим видом, что вот уже усердно думаем, так, что голова вся трещит от напряжения. Ещё минута и будет вам идея. Наверно…
— Что ни у кого нет идей? Что ж… — генерал разочаровано склонил голову, листая отчет по делу «Неуловимый», но особо не вчитываясь. — Может у майора Старусенко всё же есть какие мысли по делу «Неуловимый»? — резко спросил он, захлопывая отчёт. — Ведь это вы поставили на первый план идею о террористической организации, действующей на территории города. Так почему же я до сих пор не вижу результатов? Или преступные организации теперь работают лучше государственной разведки, А?
Из-за стола поднялся, мужчина в чёрном, дорогом костюме, лет сорока пяти — Майор Старусенко. Когда-то в молодости на нём наверно шикарно бы сидел сегодняшний костюм. Сейчас же выпирающее брюхо, человека занятого работой связанной с постоянным сидением и малоподвижным образом жизни, смотрелся довольно комично. И в свои сорок пять, выглядел старше генерала на лет восемь. От того что лицо его было морщинистое и болезненного цвета, с признаками второго подбородка и с жалкой прядью волос на черепе.
— Да генерал-майор, я не отрекаюсь от своей мысли. По всем показателям, собранными нами, чётко прослеживается линия саботажа. И в скором времени я надеюсь, что мы найдем таки зацепку. Преступники должны сделать в конце концов прокол и тогда дело «Неуловимый» сдвинется с мёртвой точки. Нужно только время. Соглашусь, работают они профессионально, но не лучше нас, — закончил Старусенко протирая вспотевший лоб белоснежным платком. Жара в этом кабинете его сегодня доконает.
А вот генерал не замечал жары и удивлённо подняв глаза спросил:
— ДА! Вот значит как! Вы значит надеетесь… И сколько продлится ваша надежда — месяц, два, а может год, А?
— Нет конечно. Кстати не мы одни работаем. Милиция, ФСБ, прокуратура, у них кстати тот же самый результат, — обиделся Старусенко.
— А вот на этот счет можете не беспокоиться. Пускай это на их совести остаётся, а мне нужно лично сегодня президенту докладывать о наших результатах. И что я ему скажу? Скажу что в моём отделе никто не хочет работать, а преступники такие умные, куда нам с ними не тягаться? Всё хватит! — обозлившись, генерал с раздражением стукнул ладонями по столу. — Я так понимаю у остальных те же самые результаты. И выходит мы зря вообще сегодня собрались? Так, я понимаю? — Обвёл Овчаренко, тяжёлым взглядом подчинённых. — Значит так, чтобы через два дня дело «Неуловимый» стронулось с места. А если Нет! Что ж… как я погляжу вы засиделись на своих местах. Будем освобождать, для более продвинутых, как сейчас говорит молодёжь, челов. Свободны.
Когда главные сотрудники отделов «ЧС» поднялись из-за стола, в кабинет вошёл секретарь и наклонившись к генералу, что-то нашептал тому на ухо. Генерал в ответ коротко бросил: — впустить. И обернувшись к подчинённым, словами остановил их попытку ретироваться из кабинета:
— Так господа хорошие. Ещё минуту внимания. К нам рвётся профессор Школяров. Так что сядьте пожалуйста на место, — а следом поинтересовался, — кстати, просветите меня кто такой Школяров?
— Профессор Школяров Анатолий Борисович — микробиолог, специализируется в сфере вирусологии. Работает у нас по программе бактериологического оружия, массового поражения, — по памяти, что вспомнил, доложил подполковник Лазарев, заместитель.
— А ему-то что здесь надо? — искренне удивился генерал.
