повезло, не сумев вовремя сгруппироваться, он больно ударился головкой об асфальт и тут же, лёжа на земле и не двигаясь, горько расплакался. Потом и две девочки разревелись, но на ноги встали сами. Остальные дети испугавшись до ужаса, злобного дядьку с автоматом, не двигались с места и не пытались помочь, лежащему на земле, мальчику. Они просто стояли и смотрели, своими детскими и испуганными глазёнками, дрожа от страха.
— Что вы делаете капитан? Это же дети? — возмутился сержант Кротов, мечась взглядом с детей, на капитана.
Капитан Лютич и сам не мог объяснить свой поступок. Он даже себе, не мог объяснить, почему он так поступает. Но всё вокруг — эта обстановка, этот город, эти пустые и безлюдные улицы, эти мутанты, неизвестно как выглядящие и капитан Попов, что сейчас вёл бой, в ста метрах от них, моля о помощи. Всё это напрягало мешая трезво мыслить, настораживало и пугало.
«И почему здесь дети — эти маленькие безгрешные создания, что они делают здесь? — металось в его голове. — Всего в ста метрах свистят пули и взрываются гранаты, неся всему живому смерть. Они же просто должны были спрятаться, забиться в щели и не высовывать от туда носа. Но вместо этого эти дети бегут по улице. Бегут? Но от кого? От мутантов? Возможно. Но также возможно и от людей.
Постой так можно сойти с ума, — одёрнулся себя Лютич. — А что если это всё-таки настоящие дети, бегущие от стрельбы, и сейчас им требуется помощь? А я наоборот их ещё сильней напугал…».
Все эти мысли проносились в голове капитана со скоростью света, но несмотря на их дикую скорость, ему никак не удавалось прийти к правильному выводу. Ему требовалось некое озарение, когда мозг бессилен что-либо решить и тогда ему на помощь приходит инстинкт, находя сам собой ответ. Нужно только время…
«Что же его так настораживает в этих, с виду нормальных, детях. Обычные девочки и мальчики, испуганные и угодившие в западню. Сзади идёт бой, спереди нарвались на автомат. Но что-то не так, он нутром чует, а вот объяснить не может. Что? Что не так? Откуда они взялись? Как получилось, что группа зачистки их пропустила? Или они бегут со стороны мутантов, из центра? Тогда их шансы оказаться людьми ничтожно малы.
А что если они всё же мутанты? Надо повнимательней их рассмотреть. Так их одежда? С виду нормальная и довольно обычная, правда почему-то зимняя, оборванная и грязная, будто её никогда не снимали, чтобы постирать. С другой стороны, где им взять замену. А так вроде всё и должно быть. Он больше бы удивился если бы их куртки и штаны, юбки, оказались бы чистыми или летними.
Дальше. Их лица? Лица как лица. Курносые и тоже грязные как и одежда, отчего маленькие мордашки приняли землисто-серый оттенок, но остались вполне человеческими.
Их глаза? Глаза — настороженные и внимательные, но… какие-то равнодушные, пустые что ли. Но ведь так не должно быть? У них же должны быть испуганные глаза, просто дикие от ужаса. Из них должен просто выплёскиваться ужас, а они равнодушные…»
И вот оно! Только сейчас Лютич понял, что дети вовсе не боятся. Не боятся перестрелки, не боятся предсмертных криков, не боятся его, не боятся наставленного на них автомата, вообще ничего не боятся. Они просто стоят и ждут.
Но чего они ждут?
— Капитан, опустите автомат и не пугайте детей, — предложил сержант Кротов успокаивающе кладя ладонь на дуло автомата, опуская оружие к земле.
Лютич очнувшись, сбросил руку сержанта, выкрикнув ему в лицо:
— Отставить! Это не дети, а мутанты или скоро ими станут!
— Да какие же это мутанты, капитан? — удивлённый не на шутку, реакцией командира, спросил Кротов. — Сами посмотрите — это же испуганные маленькие ребятишки и им требуется помощь, — и после предложения, последовал взрыв негодования. — Не будьте дураком капитан! Опустите автомат.
— Я сказал отставить! — И оттолкнув сержанта Кротова, капитан распорядился. — Всем быть на чеку! Предельное внимание… — И вот тут наконец на него снизошло озарение. Он нашёл решение, как разрулить напряжённую обстановку. Им же на лекции говорили, что мутанты обладают слабым интеллектом и не умеют говорить. А что если им задать вопрос? Ответят?
— Эй вы! — бросил он детям, — откуда вы?
Дети разом, как по команде, неопределённо махнули себе за спину.
— А как вас зовут? Назовите свои имена.
Как ни странно, но вполне ожидаемо, для Лютича, дети ничего не сказали, продолжая таращиться на солдат.
— Вы слышали? Я повторяю свой вопрос. Назовите свои имена… — Но дети снова промолчали. И тогда Лютич ехидно поинтересовался. — Не можете! Тогда ответьте почему не можете? Забыли?..
Но тут кто-то из десантников не выдержав дурацкого спектакля, воскликнул, встряв в допрос:
— Остановитесь капитан, вы не в себе. Как они вам ответят, они же в шоке…
— Тихо! — прикрикнул Лютич на десантников. — До этого они меня отлично поняли, а имена свои вдруг, ни с того ни с сего, взяли да и забыли? Неувязочка получается.
Но у десантников было иное мнение:
— Капитан, нельзя же так. Это же дети…
— Опустите оружие капитан и давайте отведём поскорей ребятишек в безопасное место.
Лютич понимал, что ситуация выходит у него из-под контроля. Эти слепцы не желают его слушать, они верят только своим глазам, но не верят своим ощущениям и здравому смыслу.
— Стоять! Всем не двигаться с места, — рычал Лютич, никого не слушая, нутром ощущая, как растёт вокруг него неприязнь отчуждения.
— Так и будем стоять? А что дальше? — послышался нервный вскрик по рации. Ответа не последовало и в эфире повисла тишина.
И пока капитан Лютич нервно искал выход, затянувшиеся молчание прервали сами дети:
— Дяденьки нам страшно, спасите нас, — жалобным хором попросили они.
Этот жалобный призыв о помощи, обрушился на десантников, подобно молоту, угодив в самую их душу, разорвав последнее звено недоверия.
— Да что же мы за звери-то такие, — воскликнул сержант Кротов, и вышел из строя уверенным шагом, а за ним уже потянулись и остальные.
— Бедненькие, конечно же мы вас спасём. Идите сюда скорей, — пролопотал сержант подходя к детям, подхватив по пути плачущего пацанёнка. И посадив его себе на руку, заботливо спросил. — Больно ушибся? — Мальчишка сразу же перестав плакать, кивнул и широко улыбнулся, от чего у солдата сразу стало светло на душе и он так же открыто заулыбался маленькому ребёнку.
Всего детей было двенадцать. Десантники подхватывали на руки самых маленьких, а ребятишки постарше сами подходили к солдатам и прижимались к ним как испуганные зверушки. Те в свою очередь гладили детей по головам, успокаивая и их лица озаряли радостные улыбки. Улыбки сильных людей, что всегда защищают слабых.
И вот уже самые маленькие, сидя на руках взрослых, заинтересовавшись лицевыми масками, протянули свои худенькие ручки к лицам солдат, а десантники, не долго думая, поснимали свои маски и отдали их детям, дабы те поиграли и успокоились.
Капитан Лютич просто не мог стоять и смотреть, как его подчинённые перестав подчиняться приказам, подходили к детям и сажали их себе на руки, поснимав герметичные маски:
— Назад! Я приказываю, назад. Лицевые маски не снимать! Вы у меня все под трибунал пойдёте, — кричал он и грозил и приказывал, но видя что никто из солдат, кроме пяти-шести, ему не подчиняются, полностью поглощенные детьми, Лютич, в бессознательном порыве, уберечь личный состав, от роковой ошибки, выстрелил, убивая наповал двух мальчишек, лет десяти.
Десантники повинуясь выработанному инстинкту, тут же прикрыли собой ребятишек, наставив оружие на капитана. И вперёд, снова вышел сержант Кротов, только уже со стороны детей:
— Капитан, оружие на землю! — кричал он. — Я приказываю, оружие на землю!
— Ты не можешь мне приказывать, я здесь командую, — вступил в перепалку Лютич. — Разве вы не видите — это не дети, это мутанты.
Но сильные мужчины, у кого в крови было — защищать слабых и невинных, и особенно беззащитных
