– Что-нибудь еще желаете?
Олег Николаевич сделал короткий выразительный жест рукой – иди, мол. И официант пошел.
– Секундочку! – окликнул его Штырь и полез в карман за бумажником.
– Оставь, – Олег Николаевич махнул на парня рукой, так же как на официанта минуту назад. – Обед за счет фирмы.
Штырь пожалел, что поскромничал, делая заказ.
– Как все же насчет ночлега? Может быть, можно с кем-то договориться?
– Договориться? – Олег Николаевич задумчиво посмотрел в спину удаляющегося официанта. – Сидор! – позвал он негромко, но звучно.
Официант тут же развернулся на месте и уклейкой скользнул назад к столику.
– Да, Олег Николаевич?
– Парня на постой возьмешь? – толстяк кивнул на Штыря. – На пару ночей.
– Да у меня ж жена, Олег Николаевич. – Официант прижал руки к груди, будто оправдывался. – Детей двое, теща с язвой на ноге. Да она сама хуже любой язвы! Прикидывается, что ходить не может, хотя доктор из голландского сектора, что осматривал ее, сказал, что язва… Эта… Как ее…
– Трофическая, – попытался подсказать Штырь.
– Не-ет, – отрицательно махнул зажатым в руке полотенцем официант. – По-другому как-то… Ну, одним словом, опасности никакой не представляет и болеть не должна. Мазь прописал, а насчет того, чтобы в постели сутками лежать, – ни слова. А эта бабища злая требует, чтобы я ей утку купил! Представляете, Олег Николаевич!
– Я ж тебя не прошу парня с тещей в одну кровать класть, – усмехнулся Олег Николаевич. – Ему угол нужен, чтобы ночь перекантоваться.
– А, ну если так, – Сидор оценивающе посмотрел на Штыря. – Могу в подсобку на ночь пустить. Только имей в виду, до утра на ключ закрою. Ничего плохого сказать не хочу, но я тебя не знаю. Пропадет что, отчитываться мне придется.
– Все в порядке, – с пониманием улыбнулся Штырь, довольный, что не придется спать под открытым небом.
– Ну, ежели так, подходи в половине одиннадцатого к заднему входу, – Сидор согнул руку кочергой, показывая, как добраться до места встречи. – Одеяло я тебе дам. Больше никаких удобств гарантировать не могу. И до семи утра.
– Договорились, – кивнул Штырь.
– Двадцать пять зеленых за ночь, – объявил цену Сидор.
Штырь озадаченно прикусил губу.
– Соглашайся, – кивнул Олег Николаевич. – Дешевле только в поле.
– Хорошо, – не стал спорить Штырь. Что спорить-то, когда ясно: у людей бизнес поставлен.
– Все, – развел руками Олег Николаевич. Адресовано это «все» было как официанту Сидору, так и Штырю. Официант убежал к себе на кухню Штырь попрощался с Олегом Николаевичем и пошел бродить по поселку.
Коротать время до вечера в кафе, в компании толстяка. Штырю не хотелось. Но в поселке, как оказалось, делать было тоже нечего. Ни кинотеатра, ни клуба, ни читального зала на худой конец. На весь поселок только три небольших продуктовых магазина и один промтоварный, на вывеске которого гордо значилось: «Супермаркет». Пять открытых летних кафе, точно таких же, как то, в котором Штырь оставил Олега Николаевича, с такими же столиками, стульями, с одинаковыми пепельницами и, скорее всего, со стандартным меню. Посетителей в кафе можно было по пальцам пересчитать, что, по мнению Штыря, было весьма необычно для полувоенного поселка, находящегося к тому же в закрытой зоне. Штырь подумал, не обратиться ли к кому-нибудь из работников пустующих кафе с вопросом о ночлеге, – быть может, удастся договориться если не о более комфортабельных условиях, то хотя бы о более приемлемой цене. Но, обдумав все как следует, он решил отказаться от этой затеи: неизвестно, как посмотрит на такую самодеятельность Олег Николаевич.
В конце концов Штырь вышел все к тому же люцерновому полю, в котором Олег Николаевич предлагал ему заночевать. Сев на пригорочке. Штырь подпер щеку кулаком и уставился на заходящее солнце. То ли оттого, что закат архетипически воспринимается человеком как символ конца и бренности всего сущего, то ли потому, что переварил Штырь наконец тот факт, что добрался он до цели, но при этом все еще не мог понять, рад он этому или нет, только, мысли в голову лезли все больше мрачные и безрадостные. Ни с того ни с сего вспомнил вдруг Штырь, как в седьмом классе начистили ему физиономию трое местных хулиганов, стрелявшие мелочь возле кинокасс. И, что самое обидное, один на один с каждым из них Штырь справился бы легко. А вот трое – это как свора собак. Потом еще раз Штырь прокрутил в голове всю ту длинную цепочку событий, итогом которой стало то, что он оказался здесь, в поселке под названием Пункт-22.
По полю в сторону поселка прошли трое военных, пьяных вдребодан. У одного из них на плече висела здоровенная, похоже, очень тяжелая сумка. Военные заметили Штыря, кто-то из них помахал ему рукой и что-то громко и неразборчиво прокричал. Штырь помахал рукой в ответ. Это вполне удовлетворило военных, и они продолжили путь.
В начале одиннадцатого, уже в сумерках. Штырь -поднялся на ноги, помочился под березкой, – в подсобке, где собирался запереть его до утра официант Сидор, никакого туалета, скорее всего, не было, – и пошел в направлении военной комендатуры.
Кафе было закрыто. Обойдя его сзади. Штырь нашел небольшую металлическую дверку. За дверью находилось маленькое помещение, заставленное ящиками, бочками, пустыми пластиковыми ведрами и тазами, сломанными стульями и столами без ножек. В подсобке было душно, пахло прелью и чем-то кислым, похожим на перебродивший рассол. Единственным источником света являлось старое покореженное бра с пластиковым оплавленным колпаком. Сидор уже расчистил для постояльца место у стены за бочками. Он
