ремням и электродам на его теле, производилась во время допроса. — Давно была сделана эта фотография?
— Месяцев шесть назад, — щелкнув клавишей и проверив дату загрузки информации, сообщил Гидеон. — Из материалов отдела контроля Западного побережья.
— Лос-Анджелес?
— Сиэтл. Но и в Лос-Анджелесе выписан ордер на его арест, ордер в файле.
— Ордера, аресты, — усмехнулся Данте. — Пустая трата времени.
Лукан вынужден был согласиться. В сообществе вампиров в США и за его пределами наказание тех, кого считали Отверженными, осуществлялось в соответствии с особыми правилами и в особом порядке. Выписывались ордера на арест, производилось задержание, затем допрос, доказательства, свидетельские показания и вынесение приговора. Все очень цивилизованно. И неэффективно.
В то время как обитатели Темных Гаваней погружались в бюрократическое болото, враг действовал молниеносно и непредсказуемо. И если внутренний голос не обманывал Лукана, то за столетия анархии и всеобщего хаоса число Отверженных неумолимо росло. В противном случае у воинов не было бы столько работы.
Лукан внимательно рассматривал видеокадр. Отверженный был раздет и привязан ремнями к поставленному вертикально металлическому столу, голова обрита наголо, что обеспечивало лучшую проводимость тока во время допроса. Лукан не испытывал к страданиям Отверженного ни малейшей жалости. Такого рода допросы часто бывали просто необходимы. Болевой порог пораженного Кровожадностью вампира, равно как и сидящего на героине человека, был в десять раз выше, чем у здоровых собратьев.
Отверженный оказался крепким парнем, с низким лбом и грубыми, примитивными чертами лица. Он злобно скалился в объектив камеры, длинные клыки поблескивали, желтые глаза с узкими щелками зрачков, помимо ярости, не выражали ничего. Его внушительных размеров череп, жилистую шею, мускулистую грудь и плечи опутывали провода.
— Внешнее уродство еще не преступление. Что ему инкриминировалось в Сиэтле?
— Давайте посмотрим, что у нас есть. — Гидеон обратился к своему компьютеру, и на втором экране появилась информация. — Итак, привлекался за торговлю… оружием, взрывчатыми веществами и химическими препаратами. Этот парень еще тот засранец. Вляпался в настоящее дерьмо.
— Кто за ним стоит? Есть сведения?
— Здесь нет. По всей видимости, им ничего не удалось из него выудить. Сообщается, что он сбежал из-под стражи, убив двух охранников.
«И с места расправы он сбежал», — мрачно подумал Лукан, жалея, что не испепелил сукина сына тогда, у клуба.
Он плохо переносил собственные поражения.
Лукан посмотрел на Нико.
— Тебе этот парень не попадался?
— Нет, — ответил русский, — но я попробую через свои каналы навести справки.
— Действуй.
Николай кивнул и покинул лабораторию, на ходу набирая номер.
— Мерзкие снимки, — сказал Конлан, рассматривая через плечо Гидеона сделанные Габриэллой фотографии. Он выругался. — Раньше, когда люди становились свидетелями кровавых игр Отверженных, было плохо, теперь стало еще хуже — они их снимают.
Данте резко опустил ноги на пол, встал и заходил по лаборатории, словно разминаясь после долгого бездействия.
Все кому не лень считают себя долбаными папарацци.
— Представляю, как парень, сделавший снимки, наложил в штаны, когда увидел приближающегося к нему воина Рода, — сказал Рио, улыбаясь и глядя на Лукана. Ты стер ему память или просто вежливо попросил удалиться с места событий?
— Это был не парень, а женщина. — Лукан обвел взглядом товарищей, по выражению его лица едва ли можно было догадаться, что он собирается сообщить. — и она Подруга по Крови.
— Madre de Dios! — воскликнул Рио, запуская пятерню в густую шевелюру. — Подруга по Крови?.. А ты уверен?
— У нее есть метка. Я видел ее собственными глазами.
— И что ты с ней сделал? О боже, надеюсь, ты не…
— Конечно нет, — резко оборвал его Лукан, недовольный намеком испанца. — Я не причинил женщине никакого вреда. Это табу я никогда не нарушу.
Более того, он не сделал Габриэллу своей собственностью, хотя был очень близок к этому той ночью у нее дома. Лукан стиснул зубы, волна дикого голода накрыла его, как только он вспомнил Габриэллу, уютно свернувшуюся калачиком в своей постели. Какой нестерпимо сладкий вкус она оставила на его языке…
— Что ты собираешься с ней делать, Лукан? — взволнованно спросил Гидеон. — Мы не можем оставить ее на растерзание Отверженным. Совершенно очевидно, что она привлекла их внимание, когда делала эти снимки.
— А если Отверженные узнают, что она Подруга по Крови… — подхватил Данте, и все закивали.
— Здесь, под защитой Рода, она была бы в безопасности, — сказал Гидеон. — А еще лучше, если официально признают ее право находиться в одной из Темных Гаваней.
— Я знаю правила! — огрызнулся Лукан.
У него вызывала ярость мысль о том, что Габриэлла может оказаться в руках Отверженных или в руках какого-нибудь представителя Рода, если он поступит по всем правилам и доставит ее в одно из убежищ Темной Гавани. Вспыхнувшее в нем чувство собственника, нежелательное и непреодолимое, не позволяло ему принять ни один из возможных вариантов.
Ледяным взглядом он посмотрел на Гидеона:
— Ответственность за эту женщину лежит на мне. Я сам решу, как поступить.
Никто не посмел ему возразить, он этого и не ожидал. Лукан, как старший, как П1, основатель касты воинов, обладал непререкаемым авторитетом по праву первородства и мощи мечей. Его слово было законом, и все уважали это.
Данте поднялся, подбросил malebranche, одним ловким движением поймал его и спрятал в ножны.
— Четыре часа до заката. — Он бросил взгляд в сторону Рио и Конлана. — Как насчет того, чтобы потренироваться перед выходом на поверхность?
Оба парня с готовностью подхватили его предложение, в знак уважения кивнули Лукану и направились в тренировочный зал.
— Еще что-нибудь нашел на Отверженного из Сиэтла? — спросил Лукан, когда они с Гидеоном остались в лаборатории одни.
— Веду перекрестный просмотр всех информационных источников. Еще минута — и все будет ясно. — Гидеон исступленно колотил по клавишам. — Готово. Кое-чем порадовала Джи Пи Эс Западного побережья. Интел выудил всю подноготную этого парня до его ареста Взгляни.
На экран монитора вывалилась целая коллекция кадров, съемки коммерческой рыболовной пристани Пьюджет-Саунда велись со спутника ночью. В фокусе был длинный черный седан, припаркованный за полуразрушенным зданием в самом дальнем конце причала. У заднего пассажирского окна, склонившись, стоял тот самый Отверженный, что сбежал от Лукана несколько дней назад.
Гидеон пролистал фотографии: Отверженный долго беседовал с кем-то, скрытым за тонированными стеклами автомобиля. Далее на снимках было видно, как задняя дверца открылась и Отверженный нырнул в салон.
— Стой. — Лукан впился взглядом в руку, открывшую дверцу. — Крупный план можешь сделать?
— Попробую.
Изображение увеличилось чуть ли не во весь экран, но Лукан и без того был уверен в том, что увидел. Едва различимые, но не оставлявшие никаких сомнений, на крепком запястье, выглянувшем из-под французской манжеты, красовались дермаглифы П1.
