что здесь нужно? Толпа в ответ так же неодобрительно косилась на него. Может, это из-за огромного букета, который Степа рьяно оберегал от любого контакта с окружающими? Надо отметить, что в переполненном зале делать это становилось все труднее и труднее.
При вхождении в систему ближайших планетных транспортных каналов на всех кораблях автоматически блокируются любые ком-устройства: нечего засорять и без того перегруженное пространство лишними сигналами, это попросту опасно. Поэтому Степе оставалось только тихо млеть и вожделеть в ожидании, не имея возможности связаться с Селеной. Если верить часам, ждать ему осталось несколько минут.
Одна, другая, третья…. Да когда же они кончатся?
– Внимание, – металлический, слышный во всех углах гала-порта голос, раздавшийся из-под потолка, заставил Донката подпрыгнуть. Букет заколыхался, как будто тоже обрадовавшись. – Рейс гала-люкса «Аналемма» успешно пристыковался к внутреннему кольцу.
Пыль космическая, это же в другом углу. Степа неуклюже затоптался на месте, пытаясь развернуться с огромным букетом. Заработал пару шипений от каких-то расфуфыренных теток (не надо завидовать, сударыни), дежурно осклабился в извинении, вызвав очередную порцию шипения (право же, совсем становится неприлично, у вас что, своих мужиков нет, им мозги пилите), но все же сумел нацелиться на указанные выходы. Зал потихоньку начал наполняться радостным гулом: пошли первые пассажиры.
Народ вокруг устремился вперед. Степа, попытавшись дернуться тоже, быстро понял, что дело это безнадежное: от букета останутся одни пеньки. Пришлось остаться на месте, надеясь, что Селена его и так найдет. Потекло бесконечное напряженное ожидание. А вдруг она не прилетела? А вдруг не увидит, букет-то огромный? А вдруг…?
Яркое пламя цветов раздалось в стороны, и Степа неожиданно понял, что это он для себя букет покупал: настолько прекрасно было видение родного лица в обрамлении полураскрывшихся бутонов.
– Степа, милый, я так по тебе соскучилась, – блестящие каштановые кудряшки упругим облаком окутали его лицо, и Донкат почувствовал на своих губах поцелуй.
Ура-а-а-а!!! Приехала! Не потерялась! Изо всех сил ответив на поцелуй, Степа внутри подпрыгнул от радости. Есть! Она приехала! Месяц счастья начался!
Глава 13
Барок всегда считал себя человеком (будем считать пока так) слова. Он четко знал, что обещания надо выполнять. Но сейчас он в первый столкнулся с тем, что ну никак не хочет держать это самое слово. И плевать, кем его будут считать.
Сидеть в голове у Рудольфа, наблюдая за непонятными мелкими движениями, которые тот мог совершать часами, было невыносимо. И это все продолжалось уже третью неделю. До назначенного срока оставалось десять дней.
– Руди, – Барок деликатно откашлялся. – Не пора ли отдохнуть?
– Опять? – возмутился Рудольф. – Прерываться каждые два часа, чтобы сбивать все, что можно? Я не могу работать в таком режиме.
– А я не могу в таком режиме жить, – Барок решительно оттеснил Рудольфа от управления телом: в конце концов, кто здесь хозяин? – Сутки напролет складывать, склеивать, прижигать эти железяки, тут здоровое тело не выдержит, а уж это-то и подавно.
– Железяки?! – возопил Рудольф, но Барок уже принял решение.
– Спорт. И без разговоров, – он вылез из-за стола, за которым, согнувшись в три погибели, уже второй день кряду корпел Рудольф, проводя окончательную сборку буквально возрождаемого из пепла «Индикта», и решительно направился вниз по лестнице. Нет, так жить нельзя. Сидеть и смотреть на бесцельные с виду, мелкие движения рук было выше его сил.
– Я потом час сосредоточиться не могу, – заныл Рудольф.
– А, не двигаясь, ты снижаешь работоспособность, – невозмутимо парировал Барок, выйдя во двор и осматриваясь на предмет, чего бы разломать не жалко. – Мы уже с тобой возимся почти три недели. А без меня ты еще год бы ковырялся. Это если бы еще вспомнил что и куда крепится.
Кем бы Рудольф на самом деле ни являлся, как бы ни мучила его заниженная самооценка, но упреков в отношении профессионализма он не терпел в принципе. В эти моменты вялый хомяк, у которого Барок без труда отобрал тело, убирался куда-то в сторону и появлялся уверенный в себе, готовый до последнего вздоха защищать свое детище, не терпящий компромиссов боец.
– Год?! – Рудольф расправил несуществующие плечи. – Да знаешь ли ты, сколько должен по технологии занимать этот процесс, и в каких условиях он должен протекать? Да мне памятник можно ставить, что я в эти сроки укладываюсь, да еще работая практически на колене.
– Будет тебе памятник, – фыркнул Барок, вытаскивая из ангара с ботом приглянувшийся тюк, набитый каким-то тряпьем. – Тебе осталось чуть больше недели. Если до срока не управишься, памятник тебе обеспечен. Прямоугольный такой, ровненький. Надгробье называется. Поступят с тобой примерно вот так.
Несколько разминочных движений – и серия ударов руками. Пока несильных, примеривающихся. Наскоро подвешенный на ближайший сучок тюк вяло колыхался под ударами. Прямо как Рудольф, усмехнулся про себя Барок. Настоящий Рудольф услышал и обиделся. Иди ты, огрызнулся Барок. То, что я тебя выпустил, вовсе не означает, что ты теперь равноправный партнер. Делай, что тебе говорят, или опять сядешь за свой полог. Шипение Рудольфа так и не трансформировалось ни во что конкретное. «Так- то, знай свое место», победно ухмыльнулся Барок, продолжая издеваться над тюком.
Он разогрелся, удары стали резче, сильнее. Барок подключил ноги. Да уж, Рудольф теперешний внешне мало напоминал увальня, в теле которого он открыл глаза несколько недель назад. Сейчас Барок уже рискнул бы выйти против двоих-троих противников.
– Х-ха, – с криком он рубанул ребром ладони по излохмаченному тюку и взвился в воздух. Удар ногой с разворота, и тюк разлетается яркими лоскутами непонятно для кого предназначенной одежды.
– Руди, что это? – Барок с удивлением подобрал с земли странную куртку. А ничего так. Крепкая на вид, лаконичная, со множеством карманов. Выглядела она гораздо лучше всего того, что Барок смог найти в кладовке у Рудольфа.
– Военная форма, – сообщил Рудольф.
– Какая? – вытаращил глаза Барок. – Ты что фетишем увлекаешься? Любишь делать это в униформе?
После той ночи с Сильвией Барок серьезно прошелся по памяти Рудольфа, безжалостно выковыривая оттуда все, что связано с сексом. Надо было подготовиться, чтобы не попасть впросак в следующие разы. Никакими неприличными страстями Рудольф не страдал, но знал про них удивительно много. В деталях и подробностях. Барок вдоволь нахихикался, подначивая жутко страдающего по этому поводу Рудольфа. А больше всего «соседушка» возмущался, когда Барок высказал искренне непонимание того, что, в смысле, а почему бы и нет? Идея гомосексуального контакта, например, вызывала у Рудольфа почти парализующую брезгливость. У Барока, собственно, – тоже, но почему бы не поиздеваться?
– Это настоящая военная форма, – надулся Рудольф.
– Так я же и не спорю, – расплылся в сладенькой улыбочке Барок. – Они, военные, такие мускулистые….
– Военные тут совершенно ни при чем, – заторопился Рудольф, отчаянно конфузясь. Барок даже немного пожалел его. Право, соседушка, не надо так переживать. Это шутка такая. Если не помнишь, я вернее кого бы то ни было могу подтвердить твою нормальную ориентацию. Вон как по Сильвии-то убивался.
– Все жители Сообщества Планет «Технократия» являются военнообязанными. У нас нет собственной армии, только полиция. Но когда объявляется боевая тревога, все обязаны прибыть на сборные пункты, где организуется оборона.
– От кого оборона? – хищно насторожился Барок. – Вы с кем-то воюете?
– Ни с кем мы не воюем, – попытался успокоить его Рудольф. На самом деле Барок только расстроился. То-то было бы здорово попасть на местную войну. Хоть какой-то смысл в жизни…. – Но мы живем в мирах Авангарда, а тут действуют только те законы, которые ты можешь защитить.
Барок с недоверием покосился на соседа. Кого и от кого мог защитить хомяк-Рудольф представлялось слабо. Видимо, тут все же есть серьезные парни. Или это такие противники попадаются?
