было чувство, что его запихнули в саркофаг.
— Меня удивляет, что Совет не присвоил Нику статус Оруженосца Ордена Крови для этой охоты, — продолжил другой голос. — Я думаю, эта работа как раз для него, учитывая, что он провел последнюю неделю с Зареком.
Майк фыркнул:
— Они пытались, но Готье отказался.
— Почему?
— Понятия не имею. Ты же знаешь, что собой представляет Ник. Он не любит подчиняться приказам. Меня вообще удивляет, зачем его посвятили в Оруженосцы. Не могу представить ни одного Охотника, кроме Ашерона или Кириана, способного выдержать его болтливый язык.
— Да, он та еще язва. И раз уж мы об этом заговорили, мой Темный Охотник прислал сообщение, поэтому мне надо идти работать. Будь осторожен с Зареком и держись от него подальше.
— Не волнуйся. Я собираюсь выкинуть его из вертолета и убрать свой зад с Аляски быстрее, чем ты успеешь произнести «Румпельштильцхен» [2]. А с ним пусть разбираются другие.
Радио со щелчком отключилось.
Зарек неподвижно сидел в темноте и прислушивался к дыханию Майка. Значит, придурок все-таки решил позволить ему жить. Ну, что ж, у Оруженосца, наконец, отросли яйца и половина мозга. В какой-то момент за последние несколько часов Майк, видимо, решил, что самоубийство — это не выход. За это Зарек сохранит ему жизнь.
И да помогут боги всем остальным, кто решит преследовать его. На мерзлой земле Аляски Зарек был неуязвим. В отличие от других Охотников и Оруженосцев, у него было девять столетий, чтобы научиться выживать в Арктике. Девятьсот лет, когда существовали лишь он и неизведанная ледяная пустыня.
Конечно, Ашерон навещал его раз в десятилетие или около того, чтобы проверить, жив ли он еще, но больше никто не появлялся. И люди еще удивляются тому, что он безумен.
Вплоть до последнего десятилетия, у него не было никакой связи с внешним миром во время длинных летних месяцев, и ему приходилось постоянно скрываться в своей хижине на краю света.
Ни телефона, ни компьютера, ни телевизора.
Ничего, кроме безмолвного и одинокого перечитывания одной и той же стопки книг, снова и снова, пока он не заучивал их наизусть. Ничего, кроме бесконечного ожидания момента, когда ночи станут достаточно долгими, чтобы Зарек смог добраться из своей деревенской хижины в Фэрбэнкс [3], где работали магазины, и можно было пообщаться с людьми.
По правде говоря, лишь полтора столетия назад на этой территории появилось достаточное количество жителей, чтобы можно было говорить о каком-либо общении.
До этого бесчисленные столетия Зарек жил в одиночестве и рядом с ним не было ни единой живой души. Изредка он встречал местных жителей, которые с ужасом взирали на странного высокого белого мужчину с клыками, живущего в отдаленном лесу. Один взгляд на его почти двухметровый рост и оленью парку, и они бежали со всех ног в противоположном направлении, крича, что Иглаак [4] собирается их убить. До крайности суеверные, жители местных племен придумали о нем целую легенду.
Оставались лишь редкие зимние визиты Даймонов, которые забирались в его леса, чтобы потом похвастать победой над спятившим Темным Охотником. К несчастью, их больше интересовала драка, нежели разговор, поэтому общение с ними сводилось к минимуму. Пара минут битвы, чтобы разбавить монотонность жизни, а потом он снова оказывался в одиночестве среди снега и медведей.
И это были даже не вер-медведи. Электромагнитные поля, излучаемые северным сиянием, не позволяли почти никому из Охотников-оборотней забираться так далеко на север. Еще они приводили в негодность его электронику и мешали спутниковому соединению, блокируя возможность связи, так что даже в этом современном мире, Зарек был мучительно одинок.
Может быть, ему следовало, в конце концов, позволить убить себя.
И все же, каким-то образом, он заставлял себя продолжать. Еще один год, еще одно лето. Еще одна коммуникационная блокада. Простое выживание — это единственное, что было знакомо Зареку.
Темный Охотник сглотнул, вспомнив Новый Орлеан.
Как он любил этот город. Его жизненную силу. Тепло. Смесь экзотических ароматов, видов и звуков. Зарека всегда интересовало, понимают ли люди, населяющие его, как им повезло, когда их благословили таким чудесным местом.
Но все это было в прошлом. Он так сильно облажался, что шансов получить позволения Ашерона или Артемиды жить в густонаселенном месте, где он смог бы общаться с большим количеством людей, просто не было.
Теперь они связаны навечно — он и Аляска. Ему можно было надеяться лишь на демографический взрыв, но, учитывая суровость климата, это было настолько же вероятно, как и то, что его отправят на Гавайи.
С этой мыслью Зарек начал доставать из мешка зимние вещи и одеваться. Когда они прилетят, будет раннее и достаточно темное утро, но рассвет наступит очень быстро. Ему придется поспешить, чтобы успеть к своей хижине до восхода солнца.
К тому времени, как Зарек натер кожу вазелином, надел свои длинные штаны, черную водолазку, длинную парку из меха оленя и плотно прилегающие зимние ботинки, он почувствовал, что вертолет снижается.
Повинуясь импульсу, Темный Охотник осмотрел оружие, лежащее в мешке. Он давно взял за правило носить с собой богатый арсенал. Аляска — суровое место, если живешь один и никогда не знаешь, где встретишь кого-то смертельно опасного.
Столетия назад Зарек принял решение быть самым опасным существом на просторах тундры.
Когда они приземлились, Майк заглушил двигатель и подождал, пока не остановится винт, прежде чем выбраться из кабины. Он осыпал проклятиями минусовую температуру и открыл заднюю дверь. Оруженосец одарил Зарека мерзкой усмешкой и отступил, выпуская его из вертолета.
— Добро пожаловать домой, — произнес Майк с ноткой ядовитого веселья в голосе. Этот урод наслаждался мыслью о том, как Оруженосцы выследят и обезглавят ненавистного ему Темного Охотника.
Ну, так же, как и сам Зарек.
Майк пытался согреть дыханием руки в перчатках.
— Надеюсь, все осталось таким, как ты помнишь.
Так и было. Тут ничего никогда не менялось.
Зарек зажмурился от сверкания снега, яркого даже в предрассветных сумерках. Охотник надел защитные очки, чтобы уберечь глаза и выбрался наружу. Он схватил вещевой мешок, перекинул его через плечо и направился по скрипучему снегу к сараю, оборудованному системой климат-контроля, где неделю назад оставил созданный по спецзаказу снегоход Ski-Doo MX Z Rev.
О да, он помнил этот мороз, арктический ветер, который так яростно жалил, что каждый кусочек незащищенной кожи жгло огнем. Зарек стиснул зубы, чтобы не стучали. Это вызывало не очень приятные ощущения, учитывая его длинные острые клыки.
Добро пожаловать домой…
Майк направлялся обратно в кабину, когда Зарек повернулся лицом к нему.
— Эй, Майк, — окликнул он. Голос его разрезал ледяное безмолвие.
Майк остановился.
— Румпельштильцхен, — произнес Зарек, прежде чем швырнуть гранату под вертолет.
Оруженосец понесся по снегу, чтобы найти укрытие, изрыгая на ходу проклятия.
Впервые за долгое время Зарек улыбнулся при виде взбешенного Майка, под мелькающими ногами которого скрипел снег.
Вертолет взорвался в тот самый момент, когда Темный Охотник добрался до своего снегохода. Он перекинул длинную, затянутую в кожу ногу через черное сидение и оглянулся назад, чтобы посмотреть, как обломки вертолета «Сикорский» [5] стоимостью в двадцать три миллиона
