— Зарек…
— А примут ли они твой вердикт сейчас? — спросил охотник, перебивая ее. — Ты ведь не совсем беспристрастна, не так ли?
— Я… — Астрид помедлила, раздумывая. — Они примут его. Нам только нужно найти способ доказать им, что ты безопасен для окружающих.
— Ты не выглядишь уж очень уверенной в этом, Принцесса.
Она и не была уверена. Ни разу за все свое вечное существование Астрид не нарушала обет беспристрастности. А с Зареком это произошло.
— Ложись, Зарек, — сказала она, подталкивая его в плечо. — Нам двоим нужно отдохнуть.
Охотник последовал ее совету. К его огорчению и полнейшему восторгу, Астрид положила голову ему на грудь и уютно устроилась там. Он никогда не обнимал так женщину и обнаружил, что копошится рукой в ее длинных белокурых волосах, раскладывая их у себя на груди. Зарек склонил голову, чтобы взглянуть на нее.
С закрытыми глазами Астрид лениво чертила круги у него на груди, вокруг соска, который набух под его черной байкой.
Он смог почувствовать такую близость с ней, которая была просто неописуемой. Если бы Зарек знал как, то он даже бы пожелал остаться с ней в таком состоянии навечно. Но мечты и надежды были также чужды ему, как любовь и доброта.
В отличие от Астрид, охотник не видел будущего.
Единственное, что он отчетливо понимал в своей голове, была смерть.
Даже если Танатосу и не удастся убить его, все равно не будет никакого смысла в том, чтобы желать остаться с Астрид.
Она была богиней, а он — рабом. В ее мире для него было места не больше, чем в реальности смертных.
Один. Он всегда был одинок. И таким останется.
Было совсем не важно, выживет ли он в схватке с Танатосом. Охотник был жив лишь тогда, когда Астрид была в безопасности.
Вздохнув, Зарек закрыл глаза и заставил себя снова заснуть.
Астрид прислушивалась к спящему охотнику. Его рука была в волосах девушки, и даже во сне, он обнимал ее, как будто боялся, что упустит свою нимфу.
Как же ей хотелось попасть снова в его голову. Хотелось улучить момент, чтобы взглянуть в его полуночные глаза и увидеть красоту ее темного воина.
Но не его тело и лицо сжигали Астрид изнутри.
А мужчина, который скрывался внутри его избитого и покалеченного сердца. Тот, кто мог писать стихи и создавать произведения искусства. Тот, кто спрятал свою уязвимость за колкостями и жалящими ответами.
И Астрид любила его. Даже, когда он был скверным и противным. Даже, когда злился. Но с другой стороны, эта его сторона была прекрасно понятна Астрид.
Разве мог кто-нибудь вынести столько боли и остаться невредимым? И что же его ожидает сейчас?
Даже если ей и удастся доказать свой вердикт, Астрид очень сомневалась, что Артемида выпустит когда-нибудь Зарека с Аляски. Он будет заточен здесь навечно. Она содрогнулась от одной только мысли о его изоляции.
И что насчет нее самой?
Как же она сможет вернуться к своей жизни без него? Ей очень нравилось находиться рядом с Зареком. Он был таким забавным, в самом непристойном смысле этого слова.
— Астрид?
Она подняла голову, изумленная звучанием своего имени на его губах. Это было впервые, когда он позвал ее по имени, вне его снов. Девушка даже не сразу поняла, что Зарек проснулся.
— Да?
— Займись со мной любовью.
Она закрыла глаза, наслаждаясь этими словами так же, как и звучанием своего имени. Астрид шаловливо вздернула брови.
— И с чего бы это вдруг?
— Потому что я хочу быть внутри тебя в данный момент. Хочу ощущать связь с тобой.
У нее перехватило дыхание от его слов. Разве она сможет когда-нибудь отказать ему в столь простой просьбе?
Астрид встала на колени и раздвинула его бедра. Зарек обхватил лицо девушки руками и притянул к себе для обжигающего поцелуя.
Она и представить себе не могла, что мужчина может быть таким жестким, и в тоже время нежным.
Астрид покусывала его губы и щеку.
— Тебе стоило бы отдохнуть.
— Я не хочу отдыхать. Все равно сплю я редко.
Она знала, что это чистая правда. Лишь когда Астрид одурманила его, Зареку удалось проспать больше, чем пару часов к ряду. Судя по тому, что девушке довелось увидеть в его снах, и о чем рассказывал ей М'Адок, нимфа прекрасно понимала почему.
И в своем сердце Астрид очень хотелось утешить его.
Она сняла свой свитер через голову.
Зарек сглотнул от вида ее обнаженной груди и кожи. Он набух под ней. Прошло всего несколько часов с тех пор, как они в последний раз трахались с ней.
Нет, она определенно не трахалась с ним.
Именно поэтому он и хотел ощутить ее прямо сейчас. Зарек отчаянно желал ее рук на своей плоти. Ее обнаженного тела рядом с ним. Потому что они не трахались. То, что было между ними, было чем-то более грандиозным. Это было нечто первобытное и основательное, нечто возвышенное.
Да что же Астрид такое сделала с ним?
И вдруг до него дошло.
Ей удалось невозможное. Нимфа проскользнула в его мертвое сердце.
Астрид заставляла его изнывать, хотеть. Она делала его человеком.
В ее объятиях, Зарек все-таки нашел свою человечность. И даже пропавшую душу.
Она кое-что да значила для него, и охотник даже мог притвориться, что Астрид чувствовала то же самое.
Он медленно расстегнул молнию на ее брюках, чтобы засунуть руку в розовые трусики и погрузить свои пальцы в ее влажное тепло. Зарек все еще изумлялся, что девушка позволяла ему так прикасаться к ней.
Определенно, женщины были более восприимчивы к нему в роли Темного охотника, чем во время его человеческой жизни. Но Зарек избегал их, зная, что единственной причиной, по которой они тянулись к нему, была та, что Ашерон исправил его тело. Поэтому он путался лишь с теми, которые сами предлагали ему себя, да и тех можно было по пальцам пересчитать. Ведь такие женщины требовались ему лишь тогда, когда уже совсем невмоготу было мастурбировать.
В конце концов, они ни черта не значили для него. Зарек не мог даже припомнить их лиц.
Астрид застонала от его поглаживаний.
— Зарек, — прошептала она, легонько дыша ему в щеку. — Мне нравится, как твои руки ведут себя на моем теле.
— Даже, несмотря на то, что я раб, а ты богиня?
— Я такая же богиня, как и ты — раб.
Он решил было возразить ей, но передумал. Зарек не хотел, чтобы что-то испортило такой момент. Это возможно было их последним мгновением, проведенным вместе.
Танатос может ворваться в любое время, чтобы убить его. И если охотнику суждено умереть, он хочет
