- Зря смеешься, читать эти надписи многие могут.
- Вот только с пониманием проблемы. Каждая буква понятна, а что написано хер его знает.
- Древнеегипетского языка тоже никто не знает, но надписи вполне читаются. Но тут ты прав, розетского камня с надписью на двух языках и чтоб непременно один был русский, пока не нашли. Только в данном случае и читать не нужно. Эти поселки строились по одному плану кругами, вместо прямых улиц. Сдвиг у них, что ли был, прямых углов не любили. В больших кругах жили, в маленьких были мастерские и склады. Ты еще спрашивал, почему мы так странно копаем, то здесь, то там, а не подряд. Подряд раскопки делать - это работа на несколько лет и не одному десятку человек. Так что мы пытаемся сливки снять, за что нормальный археолог, учившийся по учебнику Авдусина, просто обязан нас на месте расстрелять.
В жилых помещениях почти ничего найти нельзя или сгнило, или унесли. А вот в общественных зданиях все что угодно бывает. Такая невразумительная надпись четкое указание, что здесь не частный дом и почти наверняка что-то будет. А еще это значит, что вход должен быть прямо под ней. Он всегда выходит на восток, но вечно гуляет. То справа, то слева, иногда посредине. Скорее всего, дома позже достраивали, но попробуй правильно найди, если тут все заросло и землей засыпано. А теперь вот точно известно, что мы на правильном пути. Хотя странно это, очень высоко должен быть вход. Разве что, здесь что-то нетипичное. Он взял свою лопату и с героическим видом воткнул ее в землю под надписью.
- Знаешь, - вставая и нехотя берясь за свою, сказал я, - у меня такое впечатление, что иногда ты забываешься и выпадаешь из образа дикого чеченца, только что слезшего с гор. Начинаешь нормально разговаривать и употребляешь массу слов, которые тебе должны быть неизвестны. При этом даже акцент почти исчезает.
- Для начала я вовсе не чеченец, - ухмыляясь так, что даже на волчьей морде, совершенно не приспособленной к передаче человеческих эмоций была написана усмешка, сообщил тот. Я успел привыкнуть к его достаточно жуткому виду и уже давно не воспринимал как какого-то урода. Ничего нечеловеческого в его поведении при всем желании найти было нельзя.
- Я гордый ингуш, - продолжал Волк, - что гораздо лучше, но поскольку все равно вайнах, то не особо волнуюсь по этому поводу. Это там было различие, да и то не для ментов, которым без разницы с кого бабки собирать. Хотят считать чеченом, на здоровье. Некоторые страшно шугаются по этому поводу.
А потом я успел кончить три курса экономического факультета МГУ пока... Мда, это не важно. Во всяком случае, я учился не за деньги, таких у нашей семьи не было. А археологические раскопки первое дело для таких искателей Фортуны как мы. Вот только не любят господа рейдеры делиться информацией друг с другом. Незачем конкуренту знать разные интересные подробности. Можно ведь наведаться после ухода другой группы и на совершенно законных основаниях найти что-нибудь на самом видном месте, куда те заглянуть не догадались.
Все это время он, говоря, продолжал безостановочно копать, выбрасывая землю наверх. Внезапно лопата провалилась в пустоту.
- Есть, - сдавленно произнес Волк. Мы молча переглянулись и я переместился к нему поближе. Потом все также ни слова не говоря, мы заработали как одержимые. Пот ручьями стекал по лицам, но даже задыхаясь от усталости продолжали копать пока не освободили вход. Это была не дверь. Ее как раз намертво переклинило и сколько мы не пытались, сдвинуть было невозможно. Зато в верхней части при перекосе осталось довольно большая щель, куда можно было протиснуться.
Мы посмотрели друг на друга. Оба грязные, в земле и потеках пота с горящими о возбуждения лицами.
- Кажется, это был приступ золотой лихорадки, а Боксер? Будем звать остальных?
- Я голосую, слазить посмотреть самим.
Волк поднял голову и посмотрел на Солнце.
- Часа два у нас есть до обеда, потом пойдем, позовем остальных. Слегка прогуляемся, только не рассчитывай на что-то особенное. Хотя новичкам везет.
Он подтянулся и, зацепившись за верхний край отверстия, перевалился через край и, обдирая бока об узкую дырку, скользнул вниз.
- Нормально, - тут же раздался его голос. - Можешь лезть.
Я быстро собрал вещички и, позвав напарника, пропихнул их туда же. Потом ухватился руками за верх, ногами вперед отправился следом. Пол оказался неожиданно близким и мягким.
- Ты что охренел, - прошипел Волк, - прямо на голову швыряешь. - Зачем тебе здесь винтовка с рюкзаком? Тут даже покойников нет, чтобы в них стрелять.
- Я без своей любимой, - вешая СВД на плечо, сказал я, - чувствую себя голым. И потом, знаю я эти шуточки, вылезем, а там ничего нет. И будете мне дружно поливать мозги, что нельзя оружие оставлять без присмотра. Я это еще в армии кушал. А в рюкзаке фонари и еда, прямо здесь и перекусим.
Я осмотрелся. Из дыры падал тусклый свет и в круглом абсолютно пустом помещении, без единого угла на полу был толстый слой земли и сгнивших листьев, скопившихся за многие годы и поднимавшиеся до самой щели в дверях. Не удивительно, что так мягко спрыгнул. В противоположной от них стороне было темное отверстие в виде арки, ведущее в коридор.
- Ну что, пошли? - утвердительно спросил Волк и двинулся в ту сторону, подсвечивая фонариком, извлеченным из рюкзака пока я пялился по сторонам. - Это прихожая, если внимательно посмотреть вон туда, он показал на свод арки, - можно увидеть очередную надпись. На этот раз вполне читабельную, но также совершенно не понятную. Они есть всегда и давно уже не вызывают особого интереса. Порогов тут нет, но под ноги смотри внимательно. Иногда пол проваливается. Это не ловушки, просто от времени.
Через несколько минут коридор резко оборвался. Очередная арка вела в еще одну круглую комнату, где посредине возвышалось монументальное сооружение, явно выполнявшее роль стола, а дорога идущая дальше, была перекрыта проржавелой решеткой. Я тронул ее и рука провалилась вместе с остатками витого прута. Тогда не долго думая, ударил ногой и пробил изрядное отверстие. Еще пару ударов и можно было нормально пройти.
Волк подошел, отряхивая руки. Все это время он деловито шарил по останкам стола.
- Пусто, - сообщил он. - А ты, я вижу, постигаешь науку археологию. Ногами их - эти никому не нужные древности, нечего разными глупостями маяться. Идем.
Коридор был по-прежнему пуст, но теперь по бокам стали часто попадаться закрытые решеткой помещения. В одно они ради интереса зашли, выломав преграду, но кроме пыли ничего интересного не обнаружили.
- Тебе не кажется, - спросил я, - что коридор идет по большому кругу? Вроде прямо идем, но ощущения какие-то странные.
- Не, кажется, - рассеяно ответил Волк, заглядывая в очередную комнату. - Он всегда идет спиралью. Я ж говорю, они прямые углы явно недолюбливали. Так что Америку тебе открыть не удалось. Но место очень занимательное. Никогда о таком не слышал. Мне почему-то кажется, что это все очень напоминает тюрьму. Контрольный пост на входе, камеры, решетки. Ты обратил внимание, что стены внутри исписаны явно вручную? Надо думать ихним матом по поводу содержания.
- А где тогда трупы?
- Какие еще трупы?
- Ты посмотри внимательно, решетка вмурована в стены. Выйти нельзя. Ну, жрать заключенным допустим сквозь прутья давали, а как они вышли?
Волк подошел к очередному отверстию и, светя фонариком, внимательно осмотрел решетку.
- Действительно, - задумчиво сказал он. - Если внутри кто-то был куда делся? А если не был, на хрена решетки?
- Может они были, но от старости рассыпались?
- Шестьсот лет ерунда, все кости в пыль рассыпаться не могут, - задумчиво пробормотал Волк, шаря лучом фонарика по стенам камеры. Потом узкий луч света остановился. - Ну, вот и эта гадость тут.
- Что? - с недоумением спросил я, глядя на странный орнамент на потолке.
- Это называется выворотень. Из тех Вещей которые человеку лучше не касаться. Обычно они мертвые, но иногда они бывают в рабочем состоянии и тогда тянут жизнь из человека. Он стареет и все болезни моментально обостряются. А меченые, бывает прямо на глазах дохнут. Он шагнул к соседней решетке и посветил на потолок. - И здесь есть. Не, я в эти камеры заходить больше не буду и тебе не советую. И решетка тоже с каким-то орнаментом. Точно тебе говорю - тюрьма это, да еще и для смертников. Идем лучше дальше...
- И много таких выворотней встречали? - через некоторое время спросил я, глядя на бесконечные темные отверстия.
- Да нет, не очень. В основном слухи ходят, пугают. Но вот это стало известно очень широко после одного случая. Ковбоя помнишь? Однажды он приволок с десяток таких рисунков, только вырезанных на металле, размером как у счетчика и загнал их перекупщику за большие деньги. Все бы ничего, но тот вдруг помер, а потом в доме начали один за другим умирать люди. Сначала полиция разобраться пыталась и ничего не нашла. А люди все умирают. Как число умерших за три десятка перевалило, эльфов позвали. Вот они и продемонстрировали на практике. Положить под клетку с мышью или еще какой живностью эту самую руну и очень быстро откидывают копыта у кого они есть. А у кого нет, зависит от размера. Чем меньше, тем быстрее. А потом для общего образования напечатали рисунок, чтобы все знали. Вот только Ковбой говорит, что рун этих там было восемь и что делают остальные теперь уже никто не узнает. Может наоборот долголетие дарят. Унесли добрые эльфы в свои кладовые и возвращать с объяснениями, что это такое и зачем нужно не собираются. Только им тоже не удалось все найти. Пять нашли, а еще три то ли продать успели, то ли сперли. Где-то они гуляют и неизвестно что делают. Трупы, во всяком случае, на улицах не валяются.
Поздравляю, - сказал он, останавливаясь и глядя на остатки очередной решетки когда-то перегораживающей коридор. Потом осторожно перешагнул ржавые обломки и обвел фонариком помещение. - Похоже, мы пришли в центр. Экскурсия почти закончена. Если и здесь ничего нет, будем потом планомерно идти по всем камерам и смотреть, не завалялось ли там что. Только без меня. Это не храбрость - это дурь. Я под выворотень не полезу.
Но мучает меня мысль, что где тюрьма, там и вещи заключенных храниться должны. Всякое такое личное имущество, которое отбирают на входе. Вон, смотри. Стол, а за ним натуральный шкаф с ящичками. Стол, как и на входе, сгнил, а вот ящики выглядят как новенькие. Проверим?
Мы подошли к занимавшему всю стену стеллажу, сделанному из металла и выглядевшему как картотека. Он был поделен на множество отделений, и на каждом когда-то была надпись. Сейчас она еле разбиралась полустертая от времени, да и освещение было не из лучших.
Волк положил на пол рюкзак, пристроил на него фонарик, чтобы он освещал ящик и попытался засунуть в узкую щель лезвие ножа. Тот не входил и меченый, не особо стесняясь, пару раз ударил со всей силы. Пользы от этого было немного, не смотря на то, что ящичек не выглядел толстым, поддаваться он не собирался.
Я двинулся в другой конец комнаты, подсвечивая своим фонарем и надеясь найти более обещающее место для приложения сил. За спиной Волк продолжал пыхтеть и ругаться, пытаясь открыть столь полюбившийся ему ящик. И тут я увидел прямо на стене на уровне плеча нарисованный отпечаток ладони. Она очень напоминала человеческую, вот только безымянный палец чуть-чуть короче. Стоило чуть сдвинуться и она исчезала. Разглядеть ее можно было только с того места, где я стоял. Вряд ли дело было в паршивом освещении, сколько я не пытался разглядеть рисунок с разных ракурсов, видно было только из одного точно очерченного места. Я шагнул вперед и положил ладонь поверх нарисованного следа и торопливо отдернул руку. Очень слабо, но ощутимо долбануло током.
- Что ты там топчешься? - недовольно спросил Волк.
- Да я тут на стене кое-что увидел, - похоже Ушедшие оставляли своей полиции еще и отпечатки пальцев.
- Не трогай! - заорал Волк.
И тут пол подо мной провалился. Это не был обвал. Вот тот самый четко очерченный круг, откуда можно видеть рисунок ладони быстро поехал вниз сквозь сплошной камень. При этом сверху раздался лязг и выскочившая крышка закупорила меня и сверху тоже. Больше всего это напоминало спуск лифта, только судя по ощущениям подскочившего к горлу сердца очень быстрое.
Я снял с плеча винтовку и, дослав патрон, приготовился к чему угодно. Лифт продолжал спускаться. Постепенно ожидание опасности притупилось. По времени и скорости лифт должен был уже уехать на пару километров в глубину. Я сел на пол, прислонившись к стене, и стал ждать. Время шло, а движение все не прекращалось. Пора уже было выезжать в здешнюю Австралию и, тут, как будто подслушав мысли, спуск явно замедлился. С резким толчком, от которого я чуть не упал, спуск прекратился и лифт гостеприимно распахнул дверь по закону подлости прямо у меня за спиной. Прислонившийся к тому, что я считал стеной, невольно упал и быстро перекатившись, приготовился стрелять.
Я находился в длинном очень похожем на тот, что мы сегодня обследовали и абсолютно пустом коридоре. Никто не собирался на меня бросаться и даже хихикая тыкать пальцем радуясь удачной шутке. Если был кто здесь, то очень много время назад. Все стены заросли каким-то странным мхом, который слабо светился и давал возможность разглядеть уходящий
