можем проверить, если хочешь, сколько холода поместится в тебя еще.
Из пальца в грудь струился леденящий ручей. На чьей стороне сила, сомнений не было.
Дрожащим голосом Дония ответила:
— Я знаю свое место. И уговорю ее не верить ему. Я согласилась на это, когда взяла посох.
— Не подведи меня. Лги. Хитри. Делай что хочешь, только не дай ей коснуться посоха.
Бейра прижала к ее груди ладонь, скрючила пальцы, прорвала ногтями блузку, царапнула кожу.
— Хорошо. — Дония попыталась отпрянуть и чуть не упала.
Главное — не сердить ее. Остаться одной, собраться с мыслями. Есть правила. Их знает каждый. То, чего хочет Бейра, вне правил.
Та убрала руку с посоха, обхватила Донию, не дав упасть, и тихо сказала:
— Если подведешь, в моей власти отнять у тебя это тело. Он меня не остановит. И ты не остановишь. Станешь бродячей тенью, холодней любого холода. Подумай об этом.
И отпустила ее.
Дония пошатнулась и устояла на ногах лишь потому, что все еще сжимала в руке посох. Отбросила его, ощутив тошноту, боль первого прикосновения и отчаяние, которое испытывала всякий раз, когда очередная избранница отказывалась поднять посох. Схватившись за перила крыльца, попыталась выпрямиться. Не получилось.
— Счастливо оставаться.
Королева Зимы помахала стражникам Кинанa и исчезла во тьме вместе со своими ведьмами.
Когда Кинан очнулся, Бейра сидела в кресле-качалке у изголовья кровати: в руках иголка с ниткой, у ног корзинка с лоскутками.
— Одеяло шьешь? — Он кашлянул. Горло саднило — наглотался льда, когда она его замораживала. — Не чересчур ли... даже для тебя?
Она подняла с колен несколько сшитых вместе лоскутов.
— Думаешь? Я в этом деле мастерица.
Он сел в кровати, сбросив укрывавшие его шкуры с еще не запекшейся кровью.
— Выглядит, конечно, приятней, чем твои истинные увлечения.
Она отмахнулась, выпустив из руки иглу. Игла засновала сама по себе, сшивая ткань.
— Твоя новая девушка — не та.
— Не знаю. — Он вспомнил, как пыталась обуздать свой страх Айслинн. — Она мне грезится.
Лисичка внесла поднос с тарелкой горячего супа и напитками. Поставила на низкий столик возле кровати.
— И остальные грезились, дорогой. — Бейра со вздохом откинулась на спинку кресла. — Я не хочу с тобой ссориться. Если бы я знала заранее... Ты был зачат в тот самый день. Откуда могла я знать, что будет, когда убивала его? Не ведала даже, что жду тебя.
Слова ее не объясняли, почему она ограничила силу Кинана, почему при помощи их общей крови вынудила Темный двор его проклясть. Как всегда — рассказывала об источнике чар, но не о том, каким образом его зачаровала.
Кинан взял чашку с горячим шоколадом. Блаженство для промерзших рук, для саднящего горла.
— Ну так скажи мне, кто она, — предложил он.
Бейра промолчала.
— Мы могли бы пойти на компромисс. Разделить год, разделить страны, как было при отце.
Он допил шоколад и взял еще чашку, чтобы согреть руки.
Бейра засмеялась. Из ее уст вырвался крохотный снежный смерч, закружился в воздухе.
— Отказаться от всего? Иссохнуть, как ведьма? Ради чего?
— Ради меня. Потому что это справедливо. Потому что... — Он спустил ноги на пол и поморщился, угодив в сугроб. Следовать древнему обычаю порой было невыносимо. Как надоели все эти ритуальные реплики, которыми они обменивались на протяжении веков. — Я должен это предлагать. Ты знаешь.
Бейра снова взяла иголку в руки, воткнула ее и шитье.
— Да. Твой отец тоже это предлагал. Слово в слово, как требовала его роль. Он был такой... — Она нахмурилась, достала из корзинки другой лоскут. — Предсказуемый.
— Смертные с каждым годом голодают все сильней. Стужа губит урожаи. Люди умирают. — Кинан глубоко вздохнул, закашлялся. Чем дольше он находится здесь, в этом стылом доме, тем больше времени уйдет на то, чтобы оправиться. — Им нужно солнце. Нужен настоящий король Лета.
— Это не моя забота. — Бейра бросила шитье и корзинку, встала и направилась к двери. На пороге остановилась. — Ты знаешь правила.
— Конечно. — Правила, созданные в ее пользу, на века загнавшие его в ловушку. — Знаю.
ГЛАВА 6
В понедельник Айслинн проснулась до того, как прозвенел будильник. Приняла душ, надела школьную форму, вышла в кухню. Бабушка уже стояла у плиты и жарила яичницу с беконом.
Чмокнув ее в щеку, Айслинн спросила:
— Что за праздник сегодня?
— Насмешница. — Бабушка шлепнула ее. — Решила просто накормить тебя как следует, в кои-то веки.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — Айслинн пощупала бабушкин лоб.
Та чуть заметно улыбнулась. Сказала:
— У тебя самой усталый вид в последнее время. Потому что сидишь на одних йогуртах.
Айслинн налила себе кофе уже из полупустого кофейника, положила в чашку две ложки сахара с верхом и снова подошла к бабушке.
— Скоро математику сдавать. Сочинение написала неважнецкое.
Бабушка недоверчиво покосилась на нее, и Айслинн скорчила гримасу.
— Ну, не так уж плохо на самом деле. Но могла бы и лучше.
Бабушка разложила яичницу по тарелкам, поставила их на кухонный стол.
— Так это из-за школы?
— Ну... да.
Айслинн подсела к столу, взяла вилку. Потыкала ею в яичницу, глядя в тарелку.
— Из-за чего еще? — тревожно спросила бабушка. Крепко стиснула в руках кофейную кружку.
И что тут скажешь? Меня преследуют фэйри, один надел личину и заговорил со мной, и меня так к нему тянуло, что еле хватило сил сдержаться. Невозможно. Пришлось поведать о другом своем искушении.
— Э-э-э... есть один парень...
Бабушка ослабила хватку.
— Очень хороший, — добавила Айслинн. — Но просто друг.
— Он тебе нравится?
Айслинн кивнула.
— Значит, дурак. Ты умная, красивая, и если он тебе отказывает...
— Я ему пока ничего не предлагала! — перебила Айслинн.
