дело с фэйри, а он вполне мог отказаться. Такого выбора у нее никогда не было.
Сет выдал ей блокнот и ручку, и она записала: «В библиотеке — ущипнули, погладили по щеке. У входа на Ивовую аллею — лизнули в шею. На Шестой — дернули за волосы. Возле забегаловки Джо и на переходе у магазина Кили — толкнули. Под мостом — подставили ножку».
Подняла глаза и увидела, что Сет закончил и смотрит на нее. Взяла у него листок.
«Ущипнули в библиотеке. Толкнули (?) у Джо. Споткнулся под мостом?»
Она передала ему свой список, далеко не полный.
— Стало быть, фэйри. — Сет улыбнулся, но радости в этой улыбке не было. — Почему я вдруг начал их чувствовать?
— Понятия не имею. Может, потому что узнал об их существовании? — Айслинн тяжело вздохнула.
Как убедить держаться от них подальше, пока они не принялись за него всерьез? Для Айслинн это означает снова остаться с ними один на один. А сказать надо. Пока он может от всего отказаться.
— Сет... Мы можем сделать вид, что ничего не было. Я пойму. И уйду, если хочешь.
Он потрогал языком серебряное колечко в губе.
— Почему я должен этого хотеть?
— Потому что они тебя трогают! — сердито ответила она. — И ты это знаешь. Теперь ты их чувствуешь.
— И что? — Он взял в руки чайник, но воду набирать не стал. Остановился и посмотрел на нее. — Они и раньше меня трогали, как я понимаю.
— Да, но раньше ты не чувствовал. А теперь они еще и смотрят на тебя. Что-то изменилось, когда за мной стали ходить эти двое.
Голос ее дрогнул. Но она и не собиралась скрывать страх. Он должен знать, как она напугана, и понимать, на что идет.
Сет наполнил чайник, поставил его и подошел к ней.
Айслинн обняла его.
— Жаль, я не знал этого раньше, — прошептал он, прижав ее к себе.
Она молчала. Понятия не имела, что сказать.
У нее не было желания рассказывать об ужасах, творимых фэйри, которые она наблюдала всю свою жизнь, и тревожить Сета еще больше. Говорить о происшествии в парке — тоже. Айслинн трясло при мысли о том, чем могло закончиться то нападение, что было бы, не приди ей на помощь Дония, и почему вообще на нее напали.
Наконец, немного отстранившись, она поведала Сету, что девушки-фэйри явились в библиотеку и отпускали шуточки на его счет. Потом спросила:
— И что ты думаешь?
Он, не спуская с нее глаз, намотал на палец прядь ее волос.
— О колечке в языке?
— Об их словах! — Айслинн покраснела. Подвинулась чуть-чуть вперед, чтобы спрыгнуть со стойки. — Похоже, они знают, в чем дело. Не мог бы ты в следующий раз поискать сведения о красотках, которые ходят кучками, явно глуповаты и... э-э-э... Сет...
— Что? — Вместо того чтобы освободить ей место, он шагнул ближе, коснулся ее колен.
— Отойди... дай мне слезть, — сказала она, чувствуя непривычный трепет.
Этот трепет был куда приятней, чем все пережитое за последние дни, чем воспоминания о чудесном избавлении от кошмара в парке, о спасительнице-мертвячке и о фэйри, обративших внимание на Сета.
Он не шелохнулся, будто не слышал.
Айслинн не оттолкнула его. Не смогла. Спросила снова:
— Так что ты думаешь?
Он поднял бровь.
— Пирсинга много не бывает.
Она чуть раздвинула колени, упиравшиеся ему в живот, и попыталась прогнать мысли, которых не должна была — не смела — иметь.
— При чем тут...
— Что?
Он не отходил, но и не придвигался. Дразнил ее, при этом не навязываясь. Выбор оставался за ней. Приятное чувство. Не так уж много у нее в жизни возможностей выбирать.
— Я спрашиваю о другом. — Айслинн снова покраснела.
О чем она думает? Черту переходить нельзя. Одна ночь — и дружбе конец. Надо прийти в себя. Она отодвинулась и сказала:
— Обещай рассказывать мне все, что с тобой произойдет, когда меня не будет рядом.
Сет наконец отступил.
Айслинн тут же соскользнула со стойки. Ноги слегка дрожали.
— Мне не нравится, что фэйри стали уделять тебе так много внимания, — добавила она.
Сет налил им по чашке чая, открыл банку с песочным печеньем. Потом надел очки, вытащил из сумки книги и пачку ксерокопий.
Айслинн, прихватив чашку, села с ним рядом на диван. Она радовалась, что опасный момент миновал.
Сет принялся перебирать бумаги и коснулся ее колена своим.
Радость слегка померкла.
— Один из способов себя защитить — железо или сталь. Это ты знаешь. — Сет показал на окружавшие их стены. — Приятно сознавать, что спишь в безопасности. Но я еще загляну в «Иголки». Сменю стальные пирсы на титановые. А может, — он повернулся к Айслинн, — тебе нравится проколотый язык? Могу заодно сделать.
И уставился на нее выжидающе.
Она промолчала, но покраснела пуще прежнего. Поддразнивает, хочет отвлечь. И это ему удастся, надо признать. Закусив губу, Айслинн отвела взгляд.
— Ладно. Еще должны вроде бы помогать «священные символы»: крест, особенно железный, святая вода. — Отложив листок, Сет открыл книгу со множеством ярких закладок. Заглянул в нее. — Можно сыпать перед фэйри кладбищенскую землю. Хорошими защитниками считаются хлеб и соль, но как ими пользоваться, я не понял. Кидать в фэйри? Или сыпать перед ними, как землю?
Айслинн встала, прошлась по комнате. Он посмотрел на нее мельком, снова уткнулся в книгу.
— Чтобы скрыться от них, нужно вывернуть одежду наизнанку. Тогда они примут тебя за другого человека. Есть травки, развеивающие чары: четырехлистный клевер, зверобой, вербена. Они позволяют видеть их истинное обличье.
Он отложил книгу, взял печенье. Стал жевать, глядя куда-то мимо Айслинн.
Она снова села на диван — подальше от него, чем в прошлый раз.
— Не знаю... не могу же я все время ходить в одежде наизнанку. И бросать в них хлебом. Как это будет выглядеть — таскаться всюду со связкой бубликов?
— Лучше с солью.
Сет переложил бумаги на журнальный столик. Встал, подошел к кухонному шкафу, выдвинул ящик. Порылся в нем, достал крохотные пакетики.
— Вот. Остались от заказов на дом. Разложи по карманам. — Передав ей большую часть, парочку он сунул в собственный карман. — На всякий случай.
— Там не сказано, сколько нужно соли и что с ней делать?
— В этих книгах — нет. Хоть в глаза сыпь, хоть под ноги. Но я еще поищу. Заказал кое-что в фонде. — Он подошел к журнальному столику, сделал пометку на одном из листочков. — Так, травки... Какие лучше, по-твоему?
— Я и без того их вижу, Сет, — сказала она довольно резко. Спохватилась, сделала глубокий вдох. Взяла печенье из банки. — Зачем мне травки?
— Если я тоже смогу их видеть, от меня будет больше пользы.
